– Вам не надо никуда уходить, – произнес Стюарт. – Всем нам есть о чем пожалеть.
У нее снова выступили слезы.
– Спасибо вам… Я знаю, что должна была сразу сказать правду, но я боялась, что если Ана узнает, кем я была, то не захочет иметь со мной ничего общего. А тут приехали вы и заявили, что не доверяете мне и…
– Я действовал несколько жестко. Я сожалею, что так себя повел. Обвиняйте в этом Глорию.
Ага. Это его сводная бабка. Пейшенс начала понемногу успокаиваться.
– Я, кажется, ее ненавижу больше вашего.
– Поверьте: больше, чем я, ненавидеть невозможно.
Они замолчали, но это не было тягостное молчание. Пейшенс ощущала легкость, словно тысяча фунтов свалилась с ее плеч. Может, если повезет, остальная часть ее истории умрет, и она будет наслаждаться этим ощущением облегчения вечно.
– Уже поздно, – сказал Стюарт. – У вас измученный вид.
Да, рассказ вытянул из нее все соки. Не таким ожидала она окончание вечера, где даже почувствовала себя Золушкой на балу.
Но пора вернуться в реальность. И теперь Стюарт будет по-иному смотреть на нее. Она уже не просто домработница – она домработница, которая до того, как ею стать, раздевалась за деньги.
– Если не возражаете, я пойду спать.
– Да, конечно. До завтра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Пейшенс хотела уже уйти, но остановилась – ей нужно сказать кое-что, последнее. – Спасибо еще раз за понимание.
Она ожидала услышать в ответ «не за что», потому что… ну что еще ответить. Но Стюарт ничего не произнес, а протянул руку и погладил ее по щеке. Как может быть такое? Чтобы прикосновение мужчины было нежным и в то же время крепким? Хотелось прижаться к его руке, закрыть глаза и погрузиться в ощущение его силы. Он провел большим пальцем по краю шрама на щеке, потом – ей показалось, что прошла вечность – опустил руку и сказал:
– Спокойной ночи.
Сердце у Пейшенс так бешено колотилось, что готово было выскочить из груди, когда она бежала вверх по лестнице.
Он хотел узнать ее секрет. И наконец узнал. О боже… Ему не могло прийти в голову, что Пейшенс была… То, чем она занималась… Такое вообразить невозможно. От одной лишь мысли тошнота подступала к горлу. И это происходит в наш век, в теперешнее время. Девушка, у которой не было иного выхода, чем…
Надо было иметь мужество, чтобы сделать то, что сделала она. И силы. Много сил. Она едва вышла из подросткового возраста и тем не менее сохранила семью.
Если только ее история правдива, а не хитрость, чтобы вызвать сочувствие…
Но он тут же отмел все сомнения. Черт, он стал циником. Пейшенс сказала ему правду. Он прочитал это по ее глазам. По крайней мере, он хотел верить в то, что видел. Он хотел верить ей так же сильно, как хотел ее обнимать. А это чертовски плохо.
И то и другое его пугало.
– Найджел, почему ты вертишься там, где мне надо убираться? – Пейшенс сердито посмотрела на кота, но тот, не обращая на нее внимания, продолжал нападать на невидимых врагов в ящике комода Аны.
Прошло двенадцать долгих дней после приема, и Пейшенс в конце концов убедила себя в том, что сохранила свою работу. Стюарт не только больше не вызывал ее на откровенность, но и старался как можно меньше попадаться ей на глаза. Когда она просыпалась, его уже не было в доме, и возвращался, когда она уходила спать. Он даже свои визиты в больницу перенес на другие часы, чтобы не столкнуться с ней. Что ж, понимание – это одно, а общение – совсем другое.
В клубе фигурировала поговорка: принцы в эту дверь не входят. Как бы хорош собой и каким обаятельным ни казался тот или иной парень, тебя он не увезет на белом коне при закате солнца. То же самое относится к домработницам и их хозяевам.
– Ну-ка, отдай это. – Пейшенс увидела, что Найджел вцепился в кружево нижнего белья Аны. – Ана наверняка не захочет, чтобы кто-то рвал ее вещи, – пожурила она кота, отняла из его лап панталоны и аккуратно сложила.
Найджел хватал лапой воздух, и Пейшенс, устыдившись, что испортила коту игру, почесала его за ухом. Она чувствовала, что Найджел донимает ее больше обычного, потому что ему не хватает Аны. Визит в больницу вместе с котом оказался неудачным: Найджел вел себя как дома и носился везде, а когда захотел поспать, то Пейшенс битый час искала, куда он спрятался.
– Ана скоро вернется домой. А пока что дай мне десять минут, и потом мы с тобой поиграем долго-долго.
Торговаться Найджел не собирался – он требовал внимания сейчас. Он сунул голову и лапы в приоткрытый ящик и начал что-то жевать.
– Ты что делаешь? Хочешь съесть белье Аны? – Она выдвинула ящик и увидела, что кот обнаружил коробку и пытается откусить от крышки. Вероятно, когда пару дней назад она перекладывала вещи, то положила коробку со дна ящика наверх. – Ты, как я посмотрю, готов слопать все, что увидишь, да? – Пейшенс подняла Найджела, отцепила от коробки и плюхнула его на кровать, а коробку поставила на комод.
Сзади раздался стук.
– Я почему-то не представлял вас ценительницей старомодного белья, – сказал Стюарт.
От его голоса она вздрогнула и оглянулась.
– Я собираю вещи Аны для стирки и складываю чистое белье.
Всего неделю назад он вместо шутки начал бы задавать вопросы о том, что она делает в спальне хозяйки. Его доверие трогает, но… когда он с ней мил, то труднее держаться от него на расстоянии.
– Вы рано сегодня, – заметила она.
– Мы закрыли офис пораньше перед выходными, а поскольку Ана дремала после физиотерапии, то я решил, что поработаю дома.
– Правильно, ведь завтра 4 июля[5]. – Со всеми хлопотами она едва не забыла об этой дате. – Ана рассказывала мне, что она обычно устраивает барбекю на крыше дома.
– Барбекю в том смысле, что ей приносят заказанного цыпленка, – ответил Стюарт. – Она со своими приятельницами из общества спасения отмечает этот день уже не один год.
– Как она, должно быть, расстроена, что сейчас для нее это невозможно.
– Ничего подобного. Я слышал, что Этил переносит празднование к Ане, в реабилитационную больницу.
Пейшенс живо представила Ану и других волонтеров на террасе больницы, куда им доставят из ресторана еду и напитки.
– Наверное, надо выразить сочувствие персоналу.
– Не беспокойтесь. Я уверен, что последует щедрое пожертвование. – Он присел на край кровати. После танцев на приеме они не находились так близко друг от друга. Пейшенс уставилась на его руки и представила, как эти руки обнимали ее, как пальцы жгли сквозь платье. Она поспешно отвернулась.
– Я последнее время часто отсутствовал. Работы много, – сказал он.
Даже на выходные?
– Вам незачем объяснять мне свой рабочий график. – Или извиняться.
– Знаю, но… – Он пожал плечами. – Но я не хочу, чтобы вы думали… что после того вечера я был… ну, вы понимаете.
– Да. – Она не была уверена, что верит ему, но понимала.
– В любом случае я хотел спросить, что вы делаете завтра.
У Пейшенс сердце скатилось куда-то в желудок. Он собирается принимать гостей? Напоминает, что обслуживание его друзей – ее обязанность?
– У меня обычный оплаченный выходной, – сказала она, – но если вы намечаете что-то…
– Я вообще-то хотел спросить, не сходите ли вы со мной в кондоминиум.
– Куда?
– Знаете новый высотный дом около Левер дистрикт? Один из наших клиентов является застройщиком. Это похоже на чертовски выгодное приобретение.
– Уверена, что так. – Как и любая собственность ценой миллион долларов. Пейшенс подавила боль в груди. Разве с самого начала Стюарт не говорил, что живет в особняке тети временно? А сейчас, когда Ана скоро вернется, нет причин, почему Стюарту не приглядеть и для себя жилье. Но какое это имеет отношение к ней?
– Я подумал, а не осмотрите ли вы квартиру вместе со мной? Выскажете свое мнение.
– Мнение домработницы?
Он засмеялся:
– Я имел в виду женский взгляд. Но если вы захотите высказаться по поводу того, насколько будет трудно содержать квартиру в порядке, то пожалуйста. Конечно, у вас выходной, но если согласитесь, то не пожалеете.
– Не пожалею? – У нее по телу пробежала дрожь.
– Я покажу вам самое лучшее место в Бостоне, откуда наблюдать фейерверк.
Пейшенс закусила губу. Господи, на это невозможно сказать «нет». Особенно если при этом сидеть с ним рядом под звездным небом.
– Я согласна. – У нее еще будет масса времени, чтобы изругать себя за это решение. – В какое время?
– После ланча. Я подумал, что мы сначала навестим Ану, а потом встретимся с Никко, риелтором.
В этот момент Найджел, которому надоело сидеть тихо, прыгнул с кровати на комод, но не рассчитал расстояние, и его передние лапы задели коробку, крышка упала, и содержимое разлетелось по сторонам. Найджел испугался и вылетел из комнаты.
– Безобразник! – крикнула ему вслед Пейшенс.
– Я вам помогу. – Стюарт опустился с ней рядом на корточки. И тут же особый запах Стюарта заполонил пространство между ними. Пейшенс хотелось одного: закрыть глаза и вдыхать этот запах.
– По-моему, это пачка фотографий, – заметил он.
Скорее это вырезки из газет, билеты, театральные программки, рисунки на салфетках.
Пейшенс подобрала газетную вырезку: статья оказалась на иностранном языке.
– Это на французском, – сказал Стюарт, взглянув на вырезку.
– Прочесть сможете?
– К сожалению, нет. Если бы на русском…
– Вот где нам необходима Пайпер.
Вырезка была из газеты начала пятидесятых годов. Значит, Ана только-только закончила среднюю школу. На фотографии под статьей – трое мужчин. Они стоят перед картиной. Ничего особенного. Пейшенс хотела было положить вырезку обратно в коробку, но взгляд задержался на одном имени.
– Стюарт, посмотрите. – Она указала на подпись под фото. – Одного из мужчин зовут Найджел Ружо. Думаете, это совпадение?
– Не знаю. Кличка Найджел могла возникнуть просто так. – Он взял вырезку из ее пальцев и стал рассматривать. Пейшенс подумала, что вот таким образом юрист рассматривает улику. – Похоже, что снимок сделан на какой-то художественной выставке – на стене висят картины.