тветствии с законом. Ах, так! В ответ борцы за демократию применили свое излюбленное оружие — “информационный террор”. Одно дело, как вы проведете свое шествие, а другое — какими мы, хозяева СМИ, вас покажем. Ну и показали, по всем каналам. Изобразили участников шествия отъявленными фашистами. Для всех молодежных движений — полезный урок. Надо научиться охранять свои демонстрации от провокаторов, как это делается во всем мире.
Удальцов в интервью для “Нашего современника” причислил к молодежной политической оппозиции и близкое АКМ музыкальное движение “Рок-коммуна”, выражающее, по его определению, “социальный антикапиталистический протест”. Напомню, что изначально рок-группы и рэп-группы появились в качестве протеста против официальной советской культуры. Они вели подпольную жизнь и вышли на широкую молодежную аудиторию с чувством своей победы. Но оказалось, что пришедшим к власти либералам-реформаторам вовсе не нужны музыканты-бунтари. Власть предпочла “попсу”, восторжествовала прикормленная тусовка. Ответом на политику власти в области культуры стала оппозиционная молодежная “новая контркультура”. Как пишут ее исследователи, отличие оппозиционных, левых рок-групп выражается в первостепенном для них значении слов, текстов. Они хотят говорить со своей аудиторией, убеждать с помощью музыки, агитировать.
Само определение “новая контркультура” стало к 2005 году считаться устаревшим, неточным. Выбросили “контр”. Теперь пишут о “новой культуре”, “новой культурной среде”. И теперь это не только музыкальные группы. Определился слой молодых людей, отличием которых является высокий образовательный, интеллектуальный уровень. Именно в этой “новой культурной среде” процент поэтов, музыкантов, художников превышает средние показатели. Уже заметно ее влияние на общественную жизнь в крупных городах русской провинции. Молодые интеллигенты с дипломами провинциальных вузов порой обладают иным уровнем просвещенности, чем выпускники элитных столичных учебных заведений. В связи с этим полезно вспомнить, что русское культурное сопротивление тоже сильней в провинции. В целом новая культура содержит политический смысл — левый, патриотический. Выходят свои малотиражные газеты и журналы, возникающие и исчезающие — не только из-за недостатка в средствах. В провинции местные власти на всякий случай подводят эти малотиражные оппозиционные издания под статью об экстремизме. А там недалеко и до фашизма.
В этой статье я уже приводила пример, как запускаются в оборот слова-подделки, пример политических манипуляций, когда слова употребляют в не соответствующем им значении. Подмены в словах — подмены в смыслах. В применении политического ярлыка “фашизм” это делается постоянно — и властью, и “пятой колонной”. Как известно, еще при Ельцине запросили у РАН точное толкование этого слова, но ученые не сочли возможным сформулировать краткое исчерпывающее разъяснение. Если бы толковый словарь составлял в наше время Даль, он бы, наверное, разъяснил, по своему обыкновению, что это слово стало в обиходе ругательным, синонимы такие-то.
Обеспокоенность вызывает усиленное его применение. Теперь и по адресу молодежных организаций. Глеб Павловский призывал “Наших” “быть готовым разогнать фашистские демонстрации”. Президент говорил о необходимости борьбы с “алкоголизмом и фашизмом”, не разъяснив, впрочем, где сегодня конкретно появился в России “фашизм”. Разумеется, бороться с алкоголизмом “Нашим” не дадут хозяева водочного и пивного бизнеса. Остаются схватки с “фашистами”. Только с нацболами или еще с кем-то? И кто такие сами “Наши”? Шаргунову встречались в Форосе среди комиссаров “Наших” почитатели Че Гевары, не относящие Лимонова к своим врагам. И вообще молодежные организации, возникшие в России за последнее время, изначально были более склонны к совместным действиям, чем к противостоянию — на акциях протеста оказывались рядом “За Родину”, “Оборона”, АКМ, нацболы…
Что нового принесет молодежным организациям 2006 год? Не стоит гадать. Но самые серьезные события будут разворачиваться именно в молодежной среде и вокруг нее.
НАТАЛЬЯ ЛАКТИОНОВА, кандидат исторических наук Из “тюрьмы народов” в “свободный мир”?
(К вопросу о насильственном “самоопределении” наций)
Прошло 20 лет со времени прихода к власти в России человека, с именем которого связана известная во всём мире “перестройка”. Сегодня Россия стремительно продвигается к цели, название которой — “третий мир”. Это та сторона “мировой цивилизации”, о которой ещё лет пятнадцать назад народы России-СССР и подумать не могли как о собственной перспективе, так как довольно благополучно жили в стране, всем миром признанной в качестве сверхдержавы.
Подготовка дезинтеграции мощного государства, каким был Советский Союз, проходила под лозунгом поворота страны в русло “мировой цивилизации”. Массированной атаке при этом подверглось само культурно-историческое поле России, а важным звеном в идеологической обработке населения стало порочащее страну историческое и социальное мифотворчество.
Большая часть изрядно потрёпанных мифов, которыми когда-то вдохновлялась радиостанция “Свобода”, теперь были востребованы на государственном уровне.
Новая популяция граждан России, называвшая себя “демократами”, строила пропаганду на отрицании успехов СССР и выпячивании его недостатков. Большая часть пропагандистских штампов времён “перестройки” сводилась главным образом к противопоставлению Советского Союза как “империи зла” “гуманному” Западу. Инструментом развала страны стала спекуляция на давно осуждённых в СССР репрессиях, опошление героических страниц нашей истории (особенно прицельно били по Великой Отечественной войне) и пр. Ну и, конечно, одним из важнейших козырей в этой колоде оказался миф о нашей стране как о вечной “тюрьме народов”.
Формулировкой “тюрьма народов” Россия была обязана маркизу Астольфу де Кюстину, посетившему Россию ещё в первой половине XIX века по приглашению императора Николая I и “отблагодарившего” последнего одиозной книгой “Россия в 1839”. В годы пресловутой “перестройки” миф о России-СССР как угнетательнице своих этнических меньшинств и национальных окраин должен был стать основой в деле разрушения Империи. Он культивировался многими ангажированными СМИ и насаждался горбачевскими идеологами. Навязанные пропагандистские штампы воспринимались как призыв к действию не только частью национальных элит, они в какой-то степени вошли в мироощущение самих русских, способствуя формированию в наиболее податливой на манипуляции их части комплекса национальной неполноценности. Спровоцированный кризисидентичности позволил ставить вопрос об уничтожении страны.
Надо ли специально уточнять, что мифы ничего общего с действительностью не имели. В жестокости к покорённым можно скорее упрекнуть Запад.
В. В. Кожинов, обладавший светлым взглядом на мир, лёгким пером и обширными познаниями, резонно ответил любителям вешать ярлыки на собственную страну: если применять к России клеймо “тюрьма народов”, то, с этой точки зрения, западноевропейские государства — их “кладбища”.
По мере укрепления и роста крупных национальных государств Запада многочисленные этносы, населявшие эти территории, либо прекратили своё существование, либо превратились в этнографический материал. Известна трагическая судьба коренного населения Северной Америки, славян — в Германии, кельтов (бриттов) — в Англии и т. п.
Так, осваивавшие Американский континент европейцы утверждали своё господство, истребляя коренное население и завозя на его место рабов из Африки. В течение трёх столетий не склонный к рефлексии Запад со спокойной совестью использовал рабство. Макс Вебер отмечает, что общее число вывезенных невольников “достигало населения крупной европейской державы XVIII столетия”. При этом миллионы африканцев были загублены из-за невыносимых условий транспортировки в Америку.
На современном этапе поменялись лишь методы. Запад в наши дни, даже прибегая к прямой агрессии, действует под маской “гуманитарных, общечеловеческих ценностей” и “борьбы с международным терроризмом”. Цели же — власть во имя извлечения прибыли — остались прежними.
Россия, как известно, имела совсем другую историю.
Сравним методы “освоения” Америки западноевропейцами и Сибири русскими. Если последние имели наставления “действовать не жесточью, а ласкою”, а за погибших в русском плену в казну взимались штрафы, то действия европейцев были диаметрально противоположными. Они заражали воду, уничтожали источники питания, распространяли болезни, а за каждого убитого ими власти выплачивали колонистам премии. Вот типичная инструкция, по которой действовал, в частности, карательный отряд капитана Прейса: “Губить индейцев на земле и на воде, убивая их или беря в плен, сжигая их дома, уничтожая посевы и всякими другими способами”. Характерно, что действия захватчиков чужих земель по уничтожению коренного населения приветствовались и даже воспевались европейцами.
В русской истории, в отличие от европейской, нет уничтоженных наций и уничтоженных народов. Последние, напротив, нередко просили Россию взять их под своё покровительство. И русские исполняли свой долг с честью. Немало русской крови пролилось за другие народы. Авторитет России как защитницы угнетённых, особенно восточных христиан, всегда был высок в мире. Надежды на русских отразились во многих национальных поговорках: “На небе Иисус Христос, на земле — Россия”, — говорили сербы. Болгары считали, что из любой беды “дед Иван нас вызволит”. А чехи за рождественским столом одного гуся ритуально предназначали для русского: “Еднова гуса для руса”.
Русское государство строилось славянами в союзе с другими племенами. Естественным образом складывалось межплеменное содружество. Понятие национального превосходства было чуждым для русского мировоззрения, так как русский народ изначально формировался как