не построения в этом регионе “государства СС”, но обретения одной из стран — участниц гитлеровской коалиции территории, на которую она не имеет никаких исторических прав и которой с августа 1941 года по апрель 1944 года обладала лишь как государство-оккупант. Далеко идущие последствия такой рокировки исторических событий и, строже, итогов Второй мировой войны либо не просматриваются российским руководством, либо оно, преследуя свои цели и продолжая начатую Горбачёвым политику односторонних уступок, сознательно их игнорирует. И, стало быть, в перспективе принимает тот оборот, который приобретут — в случае подобного реванша Румынии — проблемы Калининградской области, Карелии, Выборга, да и Курильских островов тоже.
Во всяком случае, адекватного ответа на то, с каким упорством проводится линия на неизбежное в будущем объединение Румынии и Республики Молдова (с подаренным ей Приднестровьем, в качестве приданого, конечно), со стороны России нет. И, более того, любая попытка указать на это встречается насмешливо-скептически, как своего рода бред преследования. Между тем о перспективах такого объединения открыто говорили и говорят первые лица обоих государств — начиная с первого президента РМ Мирчи Снегура, в мае (!) 1991 года, то есть еще до распада СССР заявившего о необратимости начавшегося движения к соединению с Румынией, и кончая недавним выступлением нынешнего президента Румынии Траяна Бэсеску, с обращенным к соседям призывом объединиться. Ответ из Кишинёва последовал лишь через несколько дней и не отличался той жёсткостью, которую, казалось, требовало подобное, пусть и косвенное, посягательство на его суверенитет.
План, предложенный Бэсеску, предполагает прежде всего вывод из зоны конфликта всех российских военных (будь то ОГРВ или “голубые каски”) как, по его словам, “зонта приднестровского режима”. Не меньшее значение придаётся в этом плане и экономической блокаде: “Если эти шаги будут реализованы, я вам гарантирую, что группа Смирнова не протянет и больше месяца”. Такую позицию он и намерен отстаивать на уровне ЕС, ОБСЕ и НАТО, а также на встречах с Дж. Бушем, добиваясь в перспективе объединения “двух румынских государств”, как гласит эта почти официальная формула.
Несомненно, именно рассматривая перспективу объединения (или, как любят говорить в Кишинёве и Бухаресте, “воссоединения”), молдавское руководство, в лице всех своих президентов, упорно отказывалось рассматривать проект создания федеративного государства, который также предлагался Приднестровьем. Предлог такого отказа смехотворен — малая территория Молдавии (словно в мире нет малых федераций!), и его весьма развязно в 1995 году озвучил президент П. Лучинский: “…Создавать территориальные образования по национальному признаку… не идиоты же мы!.. Да это же идти в ХIХ век”. “Идиоткой”, надо понимать, является Российская Федерация, организованная именно по такому признаку и следующая в указанном направлении. Москва, однако, и тогда отмолчалась, а самое главное — не прекратила своей политики фактической поддержки Кишинёва, ограничиваясь в крайнем случае мягким журением его. Словом, хрестоматийная ситуация “кот и повар”. И, как это ни покажется странным на первый взгляд, режим особого благоприятствования по отношению к Кишинёву только укрепился со сменой высшего руководства в России. Кишинёву потворствовала созданная в июле 2000 года Государственная комиссия под руководством Евгения Примакова, фактически вернувшаяся от идеи общего государства (в составе РМ и ПМР как равноправных субъектов), к которой склонялись уж и некоторые члены миссии ОБСЕ, к концепции единого государства и заговорившая о “Приднестровском регионе Республики Молдова”.
Ещё резче такое благоприятствование сказалось чуть позже, когда Молдавия в одностороннем порядке нарушила Московский меморандум 1997 года и ввела новый таможенный режим. Полная блокада Приднестровья тогда не стала возможной лишь в силу отказа Киева сделать то же самое со стороны Украины. Что же до Москвы, то она не только не пресекла действий Кишинева, но частично и поддержала введённую им блокаду. Март 2006 года естественно увенчал эту линию поведения, с той только разницей, что продолжавшееся на протяжении последних лет системное стратегическое отступление России создало новую ситуацию, в которой Кишинёв может позволить себе ещё меньше считаться с мнением Москвы. Особенно когда последняя высказывает его в форме размытых пожеланий “мира на земле и в человецех благоволения”.
Она до сих пор — а сейчас, когда я пишу эти строки, истекает уже вторая неделя удушающей блокады — не пустила в ход и малой доли тех средств, которыми располагает. И речь вовсе не о средствах военных. Но ведь по отношению к Молдавии не были даже частично применены те экономические санкции, которые заставили бы её ощутить эффект блокады на себе самой и которые она вполне заслужила, разрушив созданный усилиями России переговорный процесс и обратив в посмешище её собственную подпись как гаранта.
Есть и ещё более сильное средство: введение визового режима для приезжающих на заработки в Россию граждан республики Молдова (а они обеспечивают около 30% её ВВП), но к нему, весьма вероятно, не пришлось бы прибегать, применив средства промежуточные. Однако до них дело не доходило ни разу, не дойдёт, видимо, и теперь.
Что ж, отступающего заставят отступать до конца — до того самого конца, который в столь красочных выражениях описал Михаил Саакашвили. Караван идёт, и идёт он к замыканию балтийско-черноморской дуги, слагаемой из двух колец: военного — баз НАТО, которые, при попустительстве России, могут появиться и на приднестровском плацдарме. И политического — Союза демократического выбора, в который преобразовался бывший ГУАМ, в своё время и созданный для замыкания России в геополитическом мешке.
Совсем недавно, то есть в контексте рассмотренных событий, создание СДГ ещё раз горячо одобрила Кондолиза Райс. Ну а венчает всё, как водится, идеология: объявленная Дж. Бушем программа “продвижения свободы по всему миру”. И как раз накануне запуска профинансированного ЕС масштабного проекта информационной атаки на Белоруссию американский президент сделал многообещающее заявление: “Мы стали свидетелями революции роз, оранжевой, фиолетовой (имеются в виду выборы в Национальную ассамблею Ирака в январе 2005 года. — К. М.), тюльпановой и кедровой, и они являются только началом. Свобода марширует по всему миру, и мы не успокоимся, пока обещания свободы не распространятся на народы всего земного шара. Это в наших национальных интересах”. Вот так: только начало.
Вялое топтание России на днестровском направлении, увы, заставляет думать, что если кто и остановит триумфальный марш, то уж, во всяком случае, не она. Но это будет уже другая история, в которой её место окажется обратно пропорциональным её же усердию в изучении “науки отступать”.
ОБЪЕДИНИТЬ ЛЮДЕЙ ДУХОВНО
Беседа Станислава КУНЯЕВА
с губернатором Орловской области Егором СТРОЕВЫМ
Станислав Куняев: Егор Семёнович, признаюсь, у русских писателей особое отношение к Орловской земле. И потому, что здесь истоки творчества классиков отечественной литературы — Ивана Тургенева, Николая Лескова, Ивана Бунина, а отчасти и Льва Толстого. И потому, что уже в наше время Орёл сыграл чрезвычайно благотворную роль в судьбе Союза писателей России. Мы помним, как в 1994 году Вы собрали нас на Орловщине. После 93-го центральные власти не жаловали Союз — в Москве мы провести съезд не могли. А вы не только предоставили в наше распоряжение главный зал Администрации, но и организовали выступления писателей на областном телевидении, в газетах, на заводах и библиотеках. Так сказать, легализовали нас. А заодно и согрели позабытым, к сожалению, ныне русским радушием.
Спустя 10 лет — в 2004-м — вы снова пригласили к себе писательский съезд. Он проходил уже на фоне иной ситуации в стране. Патриотизм более не считался признаком неблагонадёжности, а такие авторы, как Белов и Распутин, не воспринимались как полуопальные вольнодумцы. Рядом с Вами место в президиуме съезда занял представитель Президента в Центральном округе Г. С. Полтавченко.
И вновь съезд оказался в высшей степени плодотворным. В состав Союза вернулась крупнейшая республиканская организация — СП Республики Татарстан. На волне суверенизации наши казанские коллеги откололись от Москвы, ныне они вновь стоят плечом к плечу с нами.
Можно сказать, что после второго орловского съезда наши дела пошли по восходящей. Следующий 2005 год был отмечен чередой великолепных литературных праздников. Вспомним хотя бы есенинский юбилей.
Егор Строев: Да, и мы на Орловщине его отмечали. И даже памятник Сергею Александровичу поставили.
Ст. К.: К этому юбилею вышло очередное издание книги о Есенине, которую написали я и мой сын. Такой вот скромный подарок к есенинскому празднику. Замечательные торжества прошли в Константинове, Ставрополе, других городах.
Е. С.: А что Вы думаете о “есенинском” сериале, показанном прошлой осенью по ТВ?
Ст. К.: Спросите что полегче. Думаю, что они книгу нашу о Есенине прочли невнимательно.
Е. С.: К сожалению, совсем не прочли! Ну разве можно так издеваться над национальным героем?
Ст. К.: Этот фильм из него какого-то современного плейбоя сделал.
Е. С.: Там не герой получился, а развязный подросток.
Ст. К.: Этакий несовершеннолетний Есенин.
Е. С.: Авторы фильма унизили русскую культуру, русский характер и нашего любимого, родного поэта. А ведь перед ним весь мир преклоняется! Восхищается красотой его слога, его сравнений, его личности. Среди писателей, даже классиков, мало кто может до него дотянуться. Мы вот любим нашего земляка Ивана Бунина, знаем его творчество, музей его у нас есть. Но в лирическом плане он далеко уступает Есенину. Потому что стихи Есенина — это исповедь души. Она от истоков, от рождения — и до самой тризны. Вот так у него всё вырвалось — единым потоком. Он жил этим. Для молодё