Президент Украины В. Ющенко еще более ужесточил борьбу с русским языком в эфире. Под угрозой оказался и общенациональный канал “Украина”, вещающий на русском и считающийся оппозиционным. Националисты потребовали закрыть канал за то, что футбольный репортаж шел на русском языке! Они заявили, что “по законодательству и регламенту Федерации футбола Украины языком футбольных репортажей является украинский”.
Подводя итог о положении русского языка в средствах массовой информации Украины, следует сделать вывод, что власти “незалежной” преследуют одну цель: “Геть з iнформацiйного простору!”.
Украинские депутаты уверены, что ни один из 12 законопроектов о предоставлении русскому языку официального статуса не будет принят Верховной Радой.
Украинские власти не останавливаются на изгнании русского языка с информационного поля. Гонения принимают самые уродливые формы! Диву даешься, когда читаешь о том, что уже и песни на русском языке на Украине начали подвергаться преследованиям. Во Львове решением горсовета было принято решение о запрете исполнения песен на русском языке на улицах, площадях и в общественном транспорте. Нарушители будут подвергаться штрафу в размере 50 гривен.
На этом русофобские выверты в “незалежной” Украине не заканчиваются. В преддверии выборов в Верхвную Раду власти решили перевести на украинский язык списки избирателей. Машина добросовестно переделала фамилии на украинский лад. Был Мельников — стал Мирошников. Мельников ищет себя — и не находит. Но это еще полбеды. И Мельников, и Мирошников хотя бы с одной буквы алфавита начинаются. А как быть Телегиным? Будешь искать себя, как привык, на букву “т”. И где уж тут догадаться, что теперь на “б” надо искать, потому как Телегин на украинский манер зовётся Брычкин.
Кому-то вовсе не повезло, поскольку в одночасье сменилась не только фамилия, но и имя. Был человек Николаем Скворцовым, а превратился в Мыколу Шпака. Другого все знали как Филиппа Хохлова, теперь же он Пылып Чубьев. Кузнецовы немедленно превратились в Ковалевых, Дубинины — в Дрюковых, Крюковы — в Гаковых, а Портновы — в Кравцовых.
Увидев новые списки, люди атаковали главный штаб выборов и его территориальные комиссии жалобами на безграмотный компьютер. Например, в результате автоматического перевода Зонтикова стала Парасолькиной, Пуговкин — Гудзыковым. Удивительные метаморфозы произошли и с адресами: улица Воровского переименована в Крадижную, поселок Земляничный — в Полунычный…
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Грустно мне писать о позорных действиях украинских националистов по уничтожению русского языка. Грустно писать об этом мне, родившемуся в украинском Донбассе. Там я провел детство и юность. Мы, русские, жили обычной трудовой жизнью бок о бок с украинцами, понимали друг друга, и никогда не возникал вопрос, как будет звучать моя фамилия. Мне нравился их певучий говор, украинский юмор, задушевные песни. У меня много друзей-украинцев, я дорожу их дружбой и постоянно переживаю — как они чувствуют себя там, в “незалежной” Украине.
Я задаю вам, господа политики, вопрос: во имя чего вы это творите? Не думаете ли, что вам все сойдет с рук и не придется нести ответ за натравленных друг на друга родных братьев? И отвечать за свои деяния и в этой жизни, и перед Богом!
Закончить эту главу я хочу словами великого русского и украинского писателя Николая Васильевича Гоголя: “…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожими одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве”.
(Продолжение следует)
АЛЕКСАНДР КАЗИНЦЕВ ВОЗВРАЩЕНИЕ МАСС
Часть I
“ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА НАШЕГО ВРЕМЕНИ”
Политические циклы ХХ века
Политическая история минувшего столетия ц и к л и ч н а. Конечно, эти циклы не столь регулярны, как экономические, открытые Кондратьевым. Однако и в политике можно обнаружить ч е р е д о в а н и е форм правления, тяготеющих к двум полюсам — п р я м о й д е м о к р а т и и, институционально оформляющей выход масс на арену истории, и д и к т а т у р ы. Между ними располагаются менее очерченные режимы — от парламентской демократии до авторитаризма.
Наиболее чуткие исследователи улавливают к о л е б а т е л ь н ы й характер политического развития. Так, известный С. Хантингтон писал о “волновом” движении демократических процессов. Правда, такое определение представляется не вполне корректным: во-первых, потому, что демократия в данной схеме оказывается некой высшей точкой исторического “прилива”; во-вторых, потому, что само понятие “демократия” у Хантингтона чрезмерно американизировано (а мы могли убедиться — особенно в последние годы, — что демократия по-американски имеет мало общего с классическим прообразом). И все-таки суть дела знаменитый политолог ухватил верно: новейшая политическая история основана на ч е р е д о в а н и и форм правления; а уж какую считать наивысшим достижением, какую — провалом, решать самим народам.
Если непредвзято посмотреть на политическое развитие ХХ века, то очевидными станут ч е т ы р е э т а п а: небывалый рост активности масс (“восстание масс”) в 1910-1920 годах; “эра диктаторов” — 1930-е — 1945 годы; деколонизация и демократизация — 1945-1980-е; эпоха “однополярного мира” с явной тенденцией к диктату мирового капитала в международной и внутренней политике — 1990-е.
Первый период начался сразу с двух крупных потрясений. 21 мая 1911 года лишился власти многолетний диктатор Мексики Порфирио Диас (здесь и далее хроника событий изложена по книге Нейла Гранта “Конфликты ХХ века”. Пер. с англ. М., 1995). Страна оказалась ввергнута в длительный период турбулентности, где главную роль играли повстанческие армии крестьянских вождей Эмилиано Сапаты и Панчо Вильи.
Характерный штрих, передающий атмосферу разворачивающегося “восстания масс”: акт об отречении Диас подписывал не во дворце, а н а у л и ц е — стол, на котором лежал документ, освещали фары автомобилей.
В октябре того же года началась революция в Китае. В разных районах страны произошли вооружённые выступления оппозиции. Императорским войскам удалось разгромить революционеров. Но уже в декабре 1911 года социалистически ориентированный националист Сунь Ятсен был избран временным президентом республики. Двухтысячелетняя китайская монархия пала.
Начавшаяся в 1914 году мировая война переключила взрывчатую динамику в иное русло. Однако на исходе войны энергия масс в противоборствующих лагерях обратилась против собственных правительств. В апреле 1916 года в Дублине была провозглашена Ирландская республика — началось так называемое “Пасхальное восстание”. Английские власти подавили его с вызывающей жестокостью. Вожаков расстреляли; всего погибло около пятисот человек.
В июне 1916-го арабы под предводительством шерифа Мекки (главы местной теократии) Хусейна ибн Али подняли восстание против турок в Хиджазе. За Хусейном стояли англичане, стремившиеся таким образом ослабить Османскую империю. (Поразительна та лёгкость, с какой Англия совмещала роли палача и вдохновителя восстаний, что лишний раз подтверждает правоту слов небезызвестного генерала Дубельта, сказанных о “коварном Альбионе” ещё в середине ХIХ века: “…В одно и то же время продаёт цепи тиранам и кинжалы рабам”)*.
Кстати, правительство Его Величества выбирало прелюбопытных союзников! Хусейн, объявивший себя королем Хиджаза и всей Аравии, известен, в частности, тем, что активно поощрял работорговлю (Большая советская энциклопедия. 1-е изд., т. 14. М., 1929).
На Востоке “восстание масс” принимало и такие причудливые формы.
Ну а в 1917-1918 годах произошли события, определившие весь ход ХХ столетия — революции в России и Германии.
Не стану повторять банальные характеристики. Мне представляется куда более плодотворным напомнить о книге Джона Рида “10 дней, которые потрясли мир”. В 20-е годы она была бестселлером, а ныне незаслуженно забыта. Едва ли кто еще с такой силой и чуткостью передал атмосферу эпохи революций.
До 1917 года Джон Рид успел побывать в Мексике. Несмотря на угрозу расстрела, полученную от генерала правительственной армии, Рид перешёл границу и в качестве корреспондента нескольких американских газет присоединился к повстанцам Панчо Вильи. Четыре месяца он скакал на коне вместе с его отрядами, спал на земле, участвовал в погонях и отступлениях. Однажды, когда отряд, с которым он передвигался, был разгромлен и истреблён правительственными войсками, Рид в одиночку прошёл сто миль по пустыне, пока не добрался до армии Вильи**.
Да простится мне этот биографический экскурс. Что поделать, я с детства нахожусь под обаянием образа Рида и его книги. Когда другие подростки зачитывались приключенческой литературой, я читал его петроградскую хронику. События, воссозданные автором на основании живых впечатлений и многочисленных документов, казались мне несравненно увлекательнее придуманных историй. И сегодня “10 дней……” наряду с “Хронографией” мрачного византийца Михаила Пселла и истинно трагическими, несмотря на французскую аффектированность, “Замогильными записками” Франсуа Рене де Шатобриана относится к наиболее дорогим для меня книгам.
О мексиканских странствиях Рида я упомянул ещё и потому, что его судьба, на мой взгляд, не менее общественно значима и выразительна, чем его книга. Надеюсь, что она хоть в какой-то мере поможет нам разобраться в явлении, обозначенном в названии моей работы.
Это ведь мы с читателями со смелостью неофитов рассуждаем о роли масс, а у специалистов сразу же возникает множество вопросов: а что такое массы? какова их политическая, идеологическая ориентация в каждом конкретном случае? и т. д. и т. п. Не отрицая значимости таких уточнений, я оставляю за собой право говорить о массах так, как говорил Рид — как о стихийной, своего рода “о н т о л о г и ч е с к о й” силе, извечно противостоящей в л а с т и — государственной, финансовой и пр.