акции японцев, песня явно пришлась им по душе. И в самое трудное время в начале 90-х годов, когда приходилось зачастую голодать из-за отсутствия какой бы то ни было работы, именно Япония не раз выручала ее, приглашая в поездки по стране с концертами так полюбившейся им русской песни. Потом, вернувшись на родину, в водовороте наступившей смуты, Татьяна много и бескорыстно пела на протяжении всех 90-х годов на демонстрациях и собраниях, в предвыборных поездках с коммунистами, на митингах и собраниях писателей, на народных праздниках по всей России. В Башкортостане ей присвоили звание народной артистки Башкортостана. А в том, еще советском 1986 году в Москве, в одном из концертов лауреатов премии Ленинского комсомола, она встретилась с Николаем Бурляевым.
— Это было самое трудное в моей жизни время, — рассказывает артист. — Мой авторский фильм “Лермонтов” попал в жесточайшую опалу со стороны моих коллег, меня практически “утрамбовывала” пресса, чтобы я уже не мог подняться из-под катка. Именно в те дни я попал на один из концертов лауреатов (вообще же меня в те времена приглашать куда-либо избегали) и в кулисах увидел Татьяну Петрову. Она подошла и как-то очень добро, по-сестрински обратилась ко мне. Не знаю, видела ли она уже фильм, но она по-дружески ободрила меня. И я понял, что это не просто певица делает мне комплимент. Я увидел в ней соратника. Вскоре я получил право поставить фильм по роману В. И. Белова “Всё впереди”. С самого начала я знал, что есть два актера, участие которых в этой картине для меня безусловно: Владимир Гостюхин, который должен был играть роль Иванова, и Татьяна Петрова. Меня не смущало, что она не драматическая актриса. Это роль знаковая, это роль — символ: образ русской женщины, к которой тянутся руки, и часто это грязные руки. Она была для меня символом чистой русской красоты. Но я все же устроил пробы, были приглашены очень известные актрисы, но ни одна не могла дать того, что я больше всего ценил в этой роли: в них отсутствовало то целостное начало гармоничного женского образа, которое я больше всего ценил и видел в Татьяне Петровой. И она достойно сыграла эту роль.
В 1986 году она дала интервью молодежному журналу, где говорила: “Вниманию к слову в русской песне меня учили с первых шагов. Мои педагоги не уставали напоминать мне о постижении глубинного смысла слова. “Вслушивайся, вживайся в слово — там огромный мир образов, и чем осмысленнее ты будешь петь, тем больше красок найдешь в вокале, — говорили они. — Постижение смысла слова входит в понятие “культура исполнения”.
К этому времени относятся первые встречи, а потом все более укрепляющаяся дружба Татьяны Петровой с Валерием Николаевичем Ганичевым, который сразу понял, что эта красивая народная певица обладает незаурядным умом, волей, характером, что это натура пытливая и жаждущая знаний, умеющая вникать в сложнейшие коллизии. Он ввел ее в круг писателей, глубоко задумывавшихся о “русском и русских в России”. И она потянулась к этим людям всей душой, поняла: “Это мое”. В 1986 году впервые в Мурманске прошел Праздник славянской письменности и культуры, зародившийся по инициативе писателей. Славная, благородная инициатива была горячо поддержана Союзом писателей России, во главе организационного комитета встали Валентин Распутин и Владимир Крупин. И в следующем году Праздник славянской письменности и культуры принимала Вологда. Сколько народных певческих коллективов, сколько фольклорных ансамблей собралось в день рождения Кирилла и Мефодия в этом старинном русском городе! Сколько удивительных концертов народной песни прозвучало в те дни, сколько русских хороводов на бескрайних зеленых лужайках увидели люди! Светлая надежда в те дни согревала сердца. Татьяна Петрова была неутомима. Говорят, что именно тогда она раскрылась по-настоящему, и первым увидел и понял её поистине драгоценную сущность как русского самородка — “держателя” недюжинного внутреннего богатства именно Василий Иванович Белов с его народным чутьем и прозорливостью.
В те годы, накануне жестоких 90-х, еще порой казалось, что радужные надежды на возрождение русской культуры в её полном объеме и красоте — не миф и не красивая сказка. Это было время вдохновенной подготовки к празднованию тысячелетия Крещения Руси.
— Для меня, — вспоминает Татьяна, — это были особенно важные годы еще и потому, что я подружилась с “Нашим современником”. С композитором Юрием Клепаловым, с которым потом долгие годы нас связывало прекрасное время плодотворного сотрудничества, я тоже познакомилась в редакции этого журнала. Он жил еще в Тюмени, и “Наш современник” пригласил его выступить в редакции с концертом. Все собрались, члены редакции и авторы журнала. Я окунулась в удивительный мир людей, которые покорили меня: мне так захотелось остаться с ними — цельными, порядочными, душевно красивыми. Они были близки мне по мироощущению. Тогда главным редактором “Нашего современника” был Сергей Васильевич Викулов, потом эстафету у него принял Станислав Юрьевич Куняев. Под его руководством редакция задумала и осуществляла “десанты” в отдаленные и ближние города России, чтобы нести людям живое писательское слово. Приглашали и меня в эти поездки. Мы были на родине Василия Федорова в Кузбассе, были в Иркутске, Красноярске. Я видела, какие горячие споры вызывали устные выпуски журнала, для меня это было откровением, я поняла, что порой люди, обладая и культурой и начитанностью, могут совершенно не понимать того, что же происходит вокруг них. И мне страстно хотелось внести свою лепту, соответствовать высокому уровню дискуссий. Я понимала, что должна петь достойно, и всей душой старалась не подвести журнал. Эта дружба во многом определила мое дальнейшее отношение и к творчеству, и к России.
Люди прозорливые всё более ясно осознавали, что где-то в “подтексте” государственной и общественной жизни вершатся дела, не соответствующие тому, что так громко и беззастенчиво, так легковесно провозглашается с высоких государственных трибун. Очередной Праздник славянской письменности и культуры, собиравший патриотические национальные силы России воедино, проходил в Смоленске. На заключительном концерте праздника, который проходил в самом престижном зале города, Татьяна Петрова вышла на сцену вместе с композитором Юрием Клепаловым. У него в руках была его кудесница-балалайка. Какими незащищенными они были на этой огромной сцене перед огромной массой людей накаленного до предела зала: предощущение наступления самых трудных времен России уже явственно чувствовалось в ходе всего праздника.
Тихие звуки отдаленного колокольного звона исходили от балалайки. Они приближались, нарастали, звучали всё громче и ясней, и вот уже мощная волна зовущего набата накрывает зал, и в это тревожное буйство тихо и властно вступает нежный и сильный женский голос:
Ой, не время нынче спать, православные,
Белый голубь пал в бою с черным коршуном.
То, что горько нам сейчас, -
Вряд ли главное,
Было горше на Руси,
Было горше нам…
По церквам запустенье и тлен,
Без царя голова, без креста душа.
Ну-ка, Матушка, встань с колен,
Надо сделать последний шаг.
Зал замер. Он был ошеломлен. Прозрение приходило с каждой строкой, с каждым новым тактом этого удивительного пения, расширяя границы понимания русской судьбы, коварства наступившего времени, русского человека в нем. По лицам многих людей катились слезы, и в едином порыве зал встал. С этого дня эта песня стала гимном возрождающейся в муках России. Куда бы ни приехала Татьяна Петрова и где бы ни исполняла эту песню, реакция людей была всегда одинаковой: певица стала символом непокоренной русской души.
Эту песню написал поэт и композитор Владимир Волков, к несчастью, уже ушедший из жизни. В исполнении Татьяны Петровой она обрела новую жизнь. С неё начался и новый этап в творчестве певицы. Да и время наступало всё более и более жестокое. Но Татьяна Петрова неизменно оставалась символом борьбы. Она умела постоять за достоинство своей Родины, умела показать её разрушителям свою нравственную позицию и стойкость, свое презрение к ним. Так, она отвергла приглашение принять участие в престижном концерте в Кремле, потому что оно исходило от Ельцина, расстрелявшего Дом Советов в октябре 1993 года. Она навлекла на себя глухую опалу. Концертов в Москве ей давали всё меньше и меньше, но она неустанно выступала в городах и весях России. Почти ежегодно летала в Кузбасс, переезжая от одного шахтерского города и поселка к другому.
Однажды ей пришлось выступать перед вдовами погибшего в Чечне отряда. Она вышла к зрителям — ее встретило глухое отчуждение, исстрадавшимся женщинам было не до песен. Но она не ушла со сцены до тех пор, пока не пробилась к их душам, пока не встретила ответного порыва на искреннее её желание разделить с людьми их боль. И её, наконец, услышали.
В 1996 году Союз писателей России проводил свой пленум в Якутии. Вместе с писателями приехала туда Татьяна Петрова. Предполагалось, что она даст серию концертов для жителей Республики Саха. Но этого не произошло, потому что программа пребывания писателей уже была выстроена и “ломать ее никто не будет”, как объяснили хозяева гостям.
“Зачем тогда было ехать в такую даль?” — невольно задавались вопросом люди, а Татьяна молчала. Она замкнулась, только немой вопрос читался в ее глазах: “Почему мне не дают петь, ведь здесь живет столько русских?!”. По завершении пленума писателей принял президент Республики Саха, тогда это был М. Е. Николаев. В Институте языка и литературы, новом, только что отстроенном здании, шла торжественная церемония, и здесь, наконец, Татьяне позволили спеть. Она вышла, спокойная, ясная, подняла высоко голову и запела: “…Не Россия вас обидела, не она исток беды”. Эта горькая, трагичная, но святая правда расковала заледеневшие сердца. Что подтолкнуло Татьяну выбрать из её огромного репертуара именно эту песню — “Птицы русские” на слова Константина Скворцова? Но выбор был предельно точным и верным. Позже на вопрос, почему она это сделала, она ответила: “Душа, наверное, подсказала. Ведь состояние духа — самое главное в человеке. Родину предавать нельзя. Я думаю, что жить надо, соответствуя тому, что было на Руси всегда. Ясность духа приходит с верой, а в нашей исконной вере самое главное — мысль о достоинстве человека. С