Усиленно формируются и какие-то новые, неведомые доселе потребности. Вы даже не подозревали, что можно купить ночник, который создаст эффект нахождения в соляной пещере. Зачем там находиться, неясно, но в магазине вас в два счёта — нет, в один миг! — убедят, что только там, в соляной пещере, вы впервые почувствуете себя человеком. А чудо-грабли с “функцией захвата”?! Грабли, на которые ещё и можно спокойно наступать, потому что (процитируем рекламный листок) “их упругий пластик выдерживает любые нагрузки и не ломается”. Вы и не знали, что можно иметь кресло с подогревом сиденья, а теперь это станет для вас необходимо как воздух. У вас не было устройства для приготовления целебной воды, а ведь оно позволяет повысить иммунитет и лечит целую группу болезней. Раньше вы просто тёрли усталые глаза кулаками, а теперь получаете уникальную возможность приобрести специальный электромассажёр для век. Чтобы руки не уставали. Да мало ли чего ещё у вас недавно и в мыслях не было! Не было, но появилось и стало неотъемлемой принадлежностью вашей жизни. Такой неотъемлемой, что кажется: отъемли — и жизни не будет.
Но удовлетворение этих многогранных и всё возрастающих потребительских нужд требует немалых денег. Поэтому современный человек обязательно должен много зарабатывать и стремиться к непрерывному карьерному росту. Ну и как это всё монтируется с православной установкой на аскетизм и нестяжание?
А может ли современный человек не регулировать рождение потомства? Конечно нет! Рожать столько детей, сколько даёт Бог — это немыслимая архаика, дикость. Так поступают разве что пуштуны, но уж никак не цивилизованные люди. Ведь каждый следующий ребенок неизбежно понижает уровень потребления, а его истинно современный человек обязан повышать, повышать и повышать. Поэтому эффективная контрацепция — непременная составляющая современного стиля жизни. Ну и как это сочетается с ортодоксией?
Далее. Современные люди не просто “заводят” ребенка в удобное для них время, но и стараются максимально снизить вероятность “бракованных” “экземпляров”. С этой целью каждая поликлиника оснащается аппаратами ультразвуковой диагностики (УЗИ), и при подозрении на патологию врачи решительно рекомендуют аборт. (“Вы с ума сошли? Зачем вам урод?”)
В ближайшей перспективе — возможность спланировать ребенка с заранее заданными, нужными тебе параметрами: внешностью и чуть ли не характером.
А вот история, которая совсем недавно могла быть сюжетом фантастического романа, но сегодня является уже вполне реальной. Пока ещё это не проза жизни, поскольку мероприятие потребовало фантастических затрат. Но как резко подешевели компьютеры, так могут подешеветь и данные услуги. Женщина-бизнесмен из российской глубинки потеряла взрослого сына. Его лечением занимались лучшие европейские доктора, однако пациент умер. В больнице, где он лежал, не знаем почему (мы, видимо, уже отстали от жизни), практиковалась такая странная процедура: больной должен был сдать своё семя. Может, для опытов, а может, ещё для каких-то целей — неважно. Важно другое. Мать, потеряв единственного сына, не захотела смириться с этой потерей и предприняла довольно неожиданные, но для современного человека ничуть не шокирующие меры. Раздобыв в клинике законсервированное семя покойного, она с помощью специального сервиса нашла донорскую яйцеклетку, которую после искусственного оплодотворения (это называется in vitro) имплантировали в утробу суррогатной матери. И через девять месяцев была утешена младенцем. СМИ называли случившееся чуть ли не воскрешением из мертвых. Морально-этический и тем более мистический смысл такого “воскрешения” для этой современной женщины был несуществен. А для христиан?
Правда, сегодня находятся любители парадоксов, которые всерьёз утверждают, что раз в Писании ничего конкретного на сей счёт не говорится, значит, Церковь не запрещает. Такие мнения, например, высказывались несколько лет назад, когда в печати велась дискуссия о клонировании. (“У кого из святых отцов написано, что клонирование — грех?” — вопрошали ригористы.) Но, к счастью, дальше индивидуальных высказываний эта довольно-таки начетническая точка зрения не распространилась.
Другая типичная особенность истинно современной жизни — ее повсеместная сексуализация. Конечно, тема любви всегда волновала человечество и была так или иначе представлена в культуре. Но в последние десятилетия она выродилась в порнографию, которая как таковая уже не опознаётся, считается неотъемлемой частью жизненного обихода и оккупировала не только взрослую, но и подростковую, а в последние годы — уже и детскую культуру (см. американские мультфильмы).
Изменилось и отношение к блуду. Истинно современный человек считает его не вариантом, а эталоном нормы. Если десять лет назад какие-то (далеко не все!) родители закрывали глаза на добрачные связи своих выросших детей, то теперь те, кто старается идти в ногу со временем, сами настраивают их на “пробные браки”, селят “молодых” у себя или снимают им квартиру. С точки зрения современного человека, жениться и тем более венчаться с “партнёром”, не узнав его со всех сторон (и прежде всего в интимном плане, поскольку это провозглашается самым важным), есть настоящее безумие. Как подобные установки сочетаются с постулатами “самой ортодоксальной религии”, безальтернативно утверждающей идеал целомудрия и с той же безальтернативностью отвергающей блуд?
Если кто-то из православных рассуждает или ведёт себя в данном вопросе по-другому (дескать, возможны варианты, бывают разные обстоятельства), то это их личная проблема. Церковь тут ни при чём.
Ещё одна выпирающая черта современного стиля жизни — нескрываемый, более того — подаваемый как доблесть эгоизм. Выпускается роскошный глянцевый журнал “Эгоист”. В Москве под таким названием строятся комплексы элитного жилья. В детях с пеленок поощряют индивидуализм, стремление к личному успеху, к превосходству над другими. Это называется лидерством. Повсеместно открываются “школы юных лидеров”, дети панически боятся проиграть, оказаться не первыми, “лузерами”. На торцах высоченных домов-башен Нового Арбата красуются гигантские надписи: “Ты — лучше!”.
Как это сообразуется с христианским заветом положить живот за други своя и со словами Христа о том, что “последние станут первыми” (Мф., 20:16)?
А как совместить православную ортодоксию с самой, пожалуй, главной особенностью современного мира, из которой, собственно говоря, и проистекает всё вышеописанное? Организаторы нынешнего мироустройства открыто постулируют и формируют его как постхристианское и буквально на всех уровнях насаждают язычество. Пирсинги, обнажённые пупки, татуировки, разрисованные тела и лица (“боди-арт”), африканские косички, торчащие гребнем волосы — всё это типичное дикарство, преподносимое в качестве супер-пупер-современного стиля. Усиленно разогревается интерес к языческой культуре. Причём, как и положено в обществе потребления, ассортимент рассчитан на любой вкус. Тут тебе и кельты с друидами, и кришнаиты, и колдуны вуду, и мексиканская мистика Кастанеды, и наши отечественные ведьмаки — потрясающее разнообразие! Вот только кончается это обычно одним и тем же — свальным грехом, наркоманией и поклонением бесам.
Всё-таки хотелось бы спросить поклонников интеграции: как они предлагают православным христианам вписаться в такую современность?
Галопом по храму
Насчёт одежды многие уже слышали призывы оставить молодёжь в покое. Пусть ходит в храм как хочет, лишь бы ходила. И богослужение надо перевести на современный русский, чтобы молодым всё было понятно. И сократить, чтобы не сбегали на середине. Они ведь теперь гиперактивные, повышенно утомляемые, с плохой концентрацией внимания.
Но вот с языческими увлечениями пока нет окончательной ясности. Можно, наверное, придерживаться принципа комплиментарности: делу время — потехе час. Потусовались на кельтском фестивале, малость пошаманили — и на исповедь. Недавно довелось слышать отчёт о миссионерской работе среди школьников, отдыхавших в лагере на Черноморском побережье. Каждый вечер администрация лагеря устраивала дискотеку — это же нормальный современный досуг нормальных современных ребятишек! — после чего те приходили в состояние невменяемости и по ночам мучились кошмарами. Чтобы снять стресс, миссионеры ввели ритуал “ежевечерней свечи”: дети после дискотеки усаживались в круг, зажигалась свеча, и они то ли что-то про себя рассказывали, то ли просили друг у друга прощения, то ли слушали душеполезные беседы — мы, честно говоря, не помним. Помним только, что на следующий день они опять бежали на дискотеку. А поскольку кошмары с помощью миссионерского ритуала удалось устранить, то дискотека стала для них ещё более привлекательной. Как для пьяницы водка без похмельного синдрома.
А есть другой, более тесный, что ли, вариант интеграции, уже апробированный в самых что ни на есть “продвинутых” странах. На стенах одного крупнейшего собора Германии мы увидели листовки, приглашающие на какие-то кришнаитские радения, нью-эйджевские семинары и прочую антропософию.
— Наш епископ из либеральных католиков, — пояснил знакомый немец. — Он не видит в таком соединении ничего плохого. Мессы редки, помещение всё равно простаивает. А так кто-нибудь из посещающих семинары нет-нет да и заглянет потом на службу. И, в конце концов, может быть, придёт к христианству. Такие случаи тоже бывают, хотя и нечасто. Но ведь если нам удастся спасти хотя бы одну душу, это уже великое дело, не правда ли?
В другом уголке Германии пошли ещё дальше и, учитывая современную специфику, стали сдавать помещение кирхи в аренду для банкетов, свадеб и прочих праздников. Будучи приглашёнными на юбилей знакомого скульптора, мы поначалу не поняли, куда нас привезли на это торжество. Думали, в уютный ресторанчик. Немножко удивились, увидев на стене большое распятие, но отнесли это на счёт местных традиций. Когда гости начали, опять-таки отдавая дань национальным традициям, плясать какой-то альпийский галоп с гиканьем, топотом и подпрыгиванием, крест, несмотря на свою массивность, стал угрожающе раскачиваться наподобие маятника.