- Это тебя не касается, кто у меня бегает! А за внука да жену я тебе голову оторву! - Бунтов замахнулся, хотел припечатать Пичугина к контейнеру, но тот увернулся, левой рукой отбил наскок Бунтова и почти одновременно выдернул из кармана правую… Бунтов сразу даже и не понял, что у Пичугина в руке нож, и на мгновение замер, а когда увидел движение лезвия, то невольно дернулся, уклонился, но до конца не успел и почувствовал резкую боль в левом боку, словно напоролся на гвоздь, и схватился за бок, будто хотел выдернуть мешавший предмет.
- Это тебе, сука, на память! - сквозь зубы плюнул Пичугин и, не торопясь, брезгливо вытер о собственные брюки нож, сложил его.
Бунтов попытался что-то сказать в ответ, но не мог вздохнуть и осел, прислонившись к контейнеру. Хотел позвать Коляню, но не хватило воздуха произнести хоть словечко, а перед глазами поплыли розовые круги…
Коляня нашел Бунтова минут через десять, когда вернулся из промтоварного магазина и, не обнаружив приятеля около мотоцикла, подождав, отправился на поиски. Вернее, даже не отправился, а заглянул за ближайший контейнер. Бунтов к этому времени пришел в себя и сидел на голой земле
среди мусора, даже не пытаясь кого-то звать, а лишь зажимал окровавленной рукой бок, словно держал что-то важное, что боялся потерять.
- Кто тебя так! - спросил, подскочив к Бунтову, перепуганный Коля-ня и упал на колени, пытаясь осмотреть рану и поднять приятеля.
Не знаю, кто-то залетный… - не открылся Бунтов. - Попроси у кого-нибудь аптечку!
- Какая аптечка! Тебя в больницу срочно надо везти! Подожди здесь! - Фролов кинулся за контейнер, но вернулся, стянул с себя рубашку, приложил к распоротому боку Андрея: - Держи!
Сам же выскочил за контейнер, крикнул:
- Мужики, народ, на помощь!
Кто-то бросился сразу, кто-то шел не спеша, словно из любопытства. Когда несколько человек сгрудились около Бунтова, не зная, что делать, кто-то догадался позвонить в "скорую". Хотя и мал Электрик, но "скорая помощь" не ехала и не ехала, и Коляня, наблюдая, как у Бунтова от боли и страдания ходят желваки по побелевшим щекам, предложил:
- Надо самим везти! У кого машина?
Окровавленного Андрея, конечно же, никто в собственную машину укладывать не пожелал, и тогда Коляня попросил:
- Помогите донести, на мотоцикле повезу, раз такое дело!
- Погоди, - кто-то остановил его, - "скорая" идет.
Врач "скорой" отогнала собравшихся, сделала Бунтову два укола, и когда его положили на носилки, то он так и лежал крючком, словно удерживал внутренности распоротого живота. Коляня увязался за приятелем в машину, но тот отрывисто сказал:
- Домой езжай! - и слабо махнул рукой.
Пока грузили раненого, появился милиционер, начал опрашивать возможных свидетелей, но никто, как оказалось, ничего не видел и не слышал: все сразу превратились в слепых и немых.
В больнице Бунтова тотчас отправили в операционную, и при операции выяснилось, что рассечены бок и брюшина, но внутренние органы, к счастью и на удивление, оказались не задетыми. Розовощекий врач, делавший операцию, даже пошутил:
- Как мешок распороли! При таком ранении студентам можно анатомию изучать!
Правда, веселых слов врача Бунтов не слышал, так как находился под наркозом. Очнулся он в палате. И первое, что увидел, это, как показалось, безбрежный белый потолок, от вида которого закружилась голова, когда Андрей попытался опустить взгляд и рассмотреть в палате все остальное: светильники по стенам, кровать, людей; некоторые из них пытались говорить с ним, но Бунтов, плохо разбирая вопросы, отвечал первое время невпопад. Все вопросы сводились к одному: "Кто же тебя так, милок?! За что?"
Не зная, что отвечать, Бунтов твердил одно:
- Шпана наскочила… С кем-то перепутала!
То же самое он сказал немного погодя пришедшему человеку, представившемуся следователем, с его слов записавшему обстоятельства нападения и внешность нападавшего. И Бунтов наврал, сказав, что нападавший был плотный, щекастый и молодой совсем, лет, быть может, двадцати. В общем, Бунтов специально путал следователя, продолжая скрывать имя нападавшего, потому что знал: расскажи он о Петухе, и того сразу заграбастают, посадят в предвариловку, и тогда прощай мысль о мести. А Бунтову очень хотелось отомстить, очень хотелось всадить нож по самую рукоятку Петуху под дых. И не пугала перспектива оказаться за решеткой, долгий тюремный срок. Правда, было бы стыдно перед Валентиной, детьми, внуками. Но что он мог с собой поделать, если в нем копилась и копилась сладкая страсть мести. Особенно она захлестывала, когда Бунтов представлял, как теперь, избавившись от него, пусть и на время, Петух начнет увиваться вокруг Розы… Думая о Розе, Бунтов довел себя до невозможного состояния, когда казалось, что он никогда никого не любил на свете сильнее ее. И, страдая по ней, Бунтов почему-то ни разу не подумал о Валентине, а вспомнил о ней только тог-
да, когда она, раскрасневшаяся и испуганная, оказалась в палате и взяла его руку в свои руки:
- Что, мой дорогой, случилось? Кто тебя так?
- Ничего особенного. Откуда узнала-то?
- Фролов рассказал… Приехал из Электрика без колес, и сразу ко мне, а я чуть в обморок не упала, когда услышала, что ты в больнице с ранением!
- Пустяки - на сучок напоролся… А как это Коляня "без колес" вернулся?
- Ну, на колесах, конечно, только на спущенных… Пока он с тобой занимался, на его мотоцикле все шины порезали! Не веришь, что ли? - спросила Валентина.
- Охотно верю, - не оставив места сомнениям, кивнул Бунтов и неожиданно для себя рассмеялся в душе, представив, как Коляня улепетывал из Электрика.
Фролов лишь мог догадываться, что нападение на товарища - дело рук Петуха, но Бунтов почему-то ничего не сказал, если это было действительно так, а все свалил на мифическую шпану. Откуда было знать Коляне Фролову, пугливому и осторожному мужику, что в такой момент, в какой сошлись за контейнером Бунтов с Пичугиным, выбирать не приходилось. Это как на войне: или ты, или тебя!
Пичугин же после этого случая ни о чем не сожалел - что произошло, то произошло! - зная, что недолго ему оставалось быть на свободе. Пырнув Бунтова, Петух отправился к охранникам в будку, допил бутылку с Седым, которому рассказал о Бунтове, и напомнил:
- Ты ничего не видел и не слышал, а я сваливаю! Поеду домой, попью напоследок.
- Совсем, что ли, ку-ку? - озадачился Антон, сразу протрезвевший от слов Пичугина. - Езжай в Хупту и там отсидись.
- Сделаю так, как хочу! Хватит трекать! - твердо сказал Пичугин и грохнул кулаком по дощатому замызганному столу. - Я пошел!
Уходил он, не таясь. На улице остановил машину и, не жалея денег, по пути в слободу накупил водки и еды. Пока ехал, мечтал о том часе, когда увидит соседку Розу и поговорит с ней.
На второй день пребывания Андрея Бунтова в больнице к нему приехал сын. Он, конечно же, все знал о случае с отцом от матери и, появившись в палате, в которой старший Бунтов успел обжиться и перезнакомиться с забинтованными мужиками, ставшими его невольными товарищами, сразу спросил:
- Как дела, отец? А то мама перепугала, я уж и не знал, что делать?
- Как видишь… Трепыхаюсь еще!
- Серьезно зацепили-то?
- Пустяки… Хирург сказал, что мне повезло - органы не задеты!
- Хорошо, отец, везенье! Кто же тебе хотел кишки выпустить, и за что? На это не каждый решится ни с того ни с сего!
Бунтов от вопроса сына даже улыбнулся:
- Это как в анекдоте… Мужика на суде спрашивают, за что он бьет жену? А он отвечает: "Знал бы за что, так и вовсе убил!"
После этого, заметив, что на них соседи не обращают внимания, Бунтов тихо сказал:
- Пичугин малый прицепился… Денег просил… Но ты не связывайся, выйду отсюда - сам с ним разберусь!
- Да уж ладно, разбиральщик! - ухмыльнулся Геннадий и сразу нахмурился.
- Ты вот что, - напомнил о себе старший Бунтов. - Скажи матери, чтобы она за Данилкой повнимательней присматривала, а еще лучше будет, если отправит его в Рязань, а то этот гаденыш как бы чего с ним не сделал! Пугал: мол, дом пожгу и с Данилкой разделаюсь!
- Значит, на детей замахивается… Ну, это мы еще посмотрим… Ладно, отец, хватит об этом, а то ты уж разволновался - потный лежишь. Вы-
здоравливай скорее, да о работе надо не забывать. А то всех сбаламутил, а сам на койке валяешься… Федор Герасимович частенько спрашивает, как у вас идут дела, каков урожай ожидается?
- Что урожай… Скажи олигарху, что осталось убрать картошку да где-то продать. Мы с Коляней попробовали, и вот чем это обернулось.
- А потому что с нами не посоветовался, по-своему решил делать. Ладно, насчет урожая не беспокойся. Как выберете картошку, дашь команду. Два-три трейлера пригоним, все разом возьмем, а дальше не твоя забота! Вам теперь о другом надо думать: как только урожай соберете, надо будет зябь поднимать, к следующему году землю готовить. А земли-то немало - более тысячи гектаров!
Чем ее поднимать-то? На моей "Беларуси" разве одолеешь такую махину?
- Технику вам уже заказали и проплатили заказ, в начале сентября поступит. Так что, отец, не залеживайся здесь, а то врачи залечат. Они, знаешь, какие? За ними глаз да глаз нужен!
- Это уж точно! - попытался Андрей сменить положение и сморщился.
- Помочь? - спросил сын.
- Ладно уж, сам потихоньку.
Геннадий ушел поговорить с врачом, а Бунтов остался в размышлениях, и уж ругал себя, что ляпнул сыну про Пичугина. Но даже это минутное волнение быстро оставило Бунтова, когда он вспомнил слова сына о том, что вскоре получит новую технику. Вот радость-то! И вдвойне оттого, что Герасимович держит слово. Вот это настоящий мужик! Пообещал - выполнил! Сказал - сделал! И от этих мыслей Бунтов представил, как они с Коляней вскоре выйдут в поле на новых тракторах, как будут врубаться в рыжий бурьян, как будут подминать россыпь берез, успевших нахально разрастись за последние годы вдоль посадки, как будут жировать на черной пашне грачи перед отлетом… Такая приятная картина открылась Бунтову, что он от радостного предвкушения закрыл глаза, представляя все будто наяву, а пришел в себя от легкого прикосновения к плечу. Глаза открыл - Роза рядом улыбается! Бунтова как жаром осыпало! Все же спросил, не сумев скрыть испуга: