Функция же национальной интеллигенции в этих условиях заключается, как мне кажется, в чёткой формулировке того, что никто за антирусскую власть ни голодать, ни умирать не захочет. Сама власть должна сделать выбор и совершить конкретные действия, показывающие, что она больше не направлена против русских. Одних фраз в теперешней ситуации уже недостаточно.
МИХАИЛ КОДИН
доктор политических наук
УКРАЛИ НЕ ТОЛЬКО ДЕНЬГИ, НО И ДУШУ НАРОДА
Сила опять стала правом.
Существенный изъян как экономических, так и политических реформ в России - отсутствие в них не только социального, но и этического содержания. Все реформы осуществлялись за счёт обнищания большинства населения и обогащения меньшинства. Оказались попраны исконно российские идеалы - долга, справедливости, правды, искренности, патриотизма, национальной гордости, честности. Российское самосознание, вопреки сложившемуся в течение веков евроазиатскому менталитету, было заменено самосознанием европоцентристским; процесс деиндивидуализации личности сменился процессом апатии и нравственной деградации.
"Русский народ пребывает в национальном обмороке", - с горечью утверждал писатель, лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын. По его мнению, "сознание россиян впало в летаргию. Мы еле-еле живы: между глухим беспамятством позади и грозно маячащим исчезновением впереди. Когда во всём мире настойчиво развивается "национализм" - обморок нашего национального сознания, социальная пассивность отнимают у нас и жизненную силу, и даже инстинкт самосохранения".
Вообще во всякой стране забота правительства должна состоять в том, чтобы народ был многочисленным, сильным и здоровым. Такой народ никому "просто так" ничего не отдаст. Он сохранит себя, свою территорию, своё государство, где он - хозяин. То есть страна будет жить.
Если же народ маленький и слабый, то у него отнимут всё (или он сам отдаст-продаст или пропьёт-потеряет), растащат территорию. И если такое произойдёт, то никакие "национальные идеи" будут просто не нужны - некому и незачем будет их воплощать.
Поэтому сейчас для России, потерявшей в XX веке, по разным данным, 70-75 миллионов жизней и превратившейся, по сути дела, в сплошную "демографическую дыру", страны, где минимум 30 процентов мужчин непомерно злоупотребляют спиртным, где молодёжь "балуется" наркотиками, где только две из десяти женщин могут нормально рожать, а только каждый десятый ребенок здоров (этот список можно продолжить), - это "проблема проблем". А остальные, если мы превратимся в "страну инвалидов с детства", никакого значения иметь не будут. И даже самые гениальные идеи не помогут, потому что даже десять тысяч безногих солдат всё равно не возьмут крепость.
В результате реформ атрофия национального самосознания у значительной части общества трагически совпала с кризисом политической воли. Это привело к деградации и потере чётко выраженного корпоративного ориентира, к фрагментации, измельчанию политических и социальных потребностей
народа, лидеры которого, по сути дела, предали интересы своих рядовых граждан и с азартом устремились в стихию стяжательства, в борьбу за передел общенародной собственности.
Действительно, одна из загадок современной российской истории - отсутствие сколько-нибудь выраженного социального протеста.
Ни уничтожение сбережений населения в январе 1992 года, ни разграбление национального достояния под видом "приватизации", ни расстрел парламента в октябре 1993 года, ни бойня в Чечне, унесшая более 70 тысяч жизней, ни многомесячные невыплаты зарплат и пенсий, ни "шулерский" дефолт 1998 года не порождали ни мощного сопротивления, ни мощного протеста.
Для объяснения бесконечного терпения русского народа нужно обратить внимание на культурные, исторические и психологические факторы. Прежде всего, способность долго терпеть и невероятная приспосабливаемость к тяжёлым условиям жизни вообще являются характерной чертой русского народа. Способность к активной предприимчивости у русских развита слабее, чем у жителей западных стран. Так, из векового отчуждения русского народа от политики и общественной деятельности проистекает, согласно Солженицыну, "наша нынешняя губительно малая способность к объединению сил, к самоорганизации", следствием чего является "беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы".
Более того, одну из черт русской национальной психологии, отмеченную еще Достоевским в "Бесах", Ельцин и его окружение гениально использовали в своих интересах. "Правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно", - говорит Верховенский, и Ставрогин отвечает ему: "Право на бесчестье - да это все к нам прибегут, ни одного там не останется".
Начиная "реформы", Ельцин фактически провозгласил "право на бесчестье": каждый получил право красть то, чем он управляет и распоряжается. Разным слоям населения воровство было позволено в размерах, зависящих от их положения в социальной иерархии: высшие чиновники положили в карман миллиарды долларов, средний слой бюрократии - миллионы, мелкие чиновники - десятки и сотни тысяч, в самом низу пирамиды колхозники растаскивали остатки колхозного имущества, а рабочие - оборудование заводов.
Падение нравов повлекло за собой активизацию девиантного поведения, резко понизило уровень культуры в обществе, в частности, открыло дорогу на отечественное TV, эстраду, в сферу клубных развлечений "поделок" западного шоу-бизнеса.
"Повязав" народ соучастием в криминальной "прихватизации", правящая прослойка обеспечила себе социальную опору (кто же теперь захочет прихода новой честной власти?) и определённую стабильность. В самом деле, когда нарушают законы почти все, нарушение законов властью не кажется предосудительным; когда крадут почти все, хищническое разграбление страны номенклатурной верхушкой не кажется преступлением и не вызывает морального протеста.
Существуют, конечно, и другие причины социальной апатии россиян. Очевидно, что после всплеска социальной активности в 1990-1991 годах, когда сотни тысяч демонстрантов принимали участие в антикоммунистических митингах, её спад должен был наступить уже в силу того, что люди просто устали. Также очевидно, что экономические трудности, бедность и нищета в российской провинции деморализовали население и сделали его безразличным ко всему, кроме добывания куска хлеба. (Кстати, Ф. Энгельс в конце жизни признал, что, вопреки распространённому мнению, кризис и нужда не революционизируют рабочих, а, напротив, парализуют их волю и энергию.)
Кроме того, от социального протеста людей отвлекала массированная телевизионная пропаганда.
Ученые отмечают, что одной из главных причин нынешнего кризисного состояния российского общества стало, прежде всего, поражение в информационной войне, где есть свои цели.
Одна из них - дезорганизация системы управления противника.
Другая - разрушение его "иммунной системы", "расчленение на части" с помощью использования националистических, сепаратистских сил.
Третья - создание стабильной системы дезинформации. Здесь главное направление удара - наука и культура, а способ воздействия - разобщение людей (путём социальной поляризации и дифференциации, подрыва мораль-
ных устоев, насаждения бездуховности, криминализации и коммерциализации отношений между людьми).
Основатель кибернетики Норберт Винер не случайно указывал на то, что из всех дестабилизирующих (антигомеостатических) социальных факторов манипуляция информацией является наиболее сильной. В обществе же, ориентированном на потребительство, основанном на купле и продаже, на эксплуатации, на подавлении и насилии (а именно такую систему ценностей нам и навязывают СМИ), информационная система, которая, казалось бы, больше всех должна способствовать общественному консенсусу, как раз попала в руки тех, кто больше всего заинтересован и преуспел в борьбе за деньги, собственность и власть.
Но никакой "внешний враг" не способен нанести стране столько ущерба, сколько может нанести она сама себе, если её руководство и общество в целом будут действовать на основе недостоверной информации и неразумно. Ярчайший пример этому - "провальная" внешняя и внутренняя политика, проводимая сначала Президентом СССР М. Горбачёвым, а затем руководством новой России в период правления Б. Ельцина и В. Путина. Одна из основных причин подобной политики, кроме всего прочего, - отсутствие достоверной информации. Мы её плохо производим, мало ценим, ещё хуже распространяем и используем. Поэтому наши цели и действия неадекватны действительности, решения опаздывают или преждевременны, законы не работают, общество дезориентировано, а лидеры обречены на неуспех. В результате страна многое потеряла во внешних позициях, в своём положении в мире и национальной безопасности, а также стала внутренне уязвимой.
Вполне возможно, что общество проснется от спячки при появлении реальной силы, способной предложить убедительную программу выхода из кризиса. Если на российской политической сцене появится массовое движение во главе с лидером, не принадлежащим ни к "старой", ни к "новой" номенклатуре, которое будет стремиться соединить либеральную "идею свободы" с социалистической "идеей справедливости" и патриотической идеей, - то самая широкая общественная поддержка ему гарантирована. До тех пор, пока такой лидер и такая политическая сила не появились, общество будет терпеть любое, даже самое уродливое правление, предпочитая "мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться" (Шекспир).
Серьёзно усугубило общественный кризис, а вместе с ним ухудшило и реальное материальное положение, моральное самочувствие трудящихся масс в радикальной перестроечной реформаторской стихии предательство своего народа определённой частью интеллигенции.
Наиболее образованная и информированная, мобильная, чуткая к новациям, весьма продвинутая в устремлениях к личным и классово-корпоративным выгодам часть общества - советская "элитная номенклатура" бросила на произвол судьбы "ведомые" классы: индустриальных рабочих, низший и средний технический персонал промышленных предприятий, крестьянство и даже собратьев своих, так называемую "народную интеллигенцию", - рядовых врачей, учителей, техников НИИ, управленцев нижнего и среднего звена, предварительно сполна попользовав их огромный потенциал в протестном противостоянии и разрушении советского строя - и устремилась в "подковёрную" борьбу за тёплые места под восходящим светилом разбойного капитализма.