Три инженера сидели за столом, широкой плитой из аспидного сланца на стальном каркасе. Ножки стола были привинчены к полу, и от них к лодыжкам инженеров тянулись цепи. Стол был завален всяческими бумагами, но Слоан расчистил место и кинул книгу на каменную столешницу. И полюбовался тем, как люди вздрогнули при этом звуке.
– Чего вы хотите? – спросил один из инженеров.
Слоан полистал книгу и отыскал фотографию города, сделанную во времена до войн за территорию – еще до появления самого Слоана.
– Вот чего я хочу, – сказал он, проведя когтем по странице и остановив его на Компаунде. – Обрушить здание.
Инженеры окаменели.
Первой заговорила женщина.
– Нет.
– Нет? – негромко переспросил Слоан.
– Мы не станем этого делать, – сказал мужчина.
– Мы не можем! – поправила его женщина. – Здание такого размера не уничтожишь издалека, и даже если у вас есть материалы…
– А!.. – Слоан достал из кармана кубик и положил взрывчатку на стол.
Инженеры отшатнулись.
– Мой предшественник верил в подготовку. Он спрятал свой арсенал в разных местах города. Он запасался всем, чем только можно, – от пушек до драгоценных металлов… и вот этих штуковин. Поэтому насчет материалов можете не волноваться, – заявил он, пряча кубик обратно. – Просто найдите способ заложить их.
Он направился к двери, но вдруг услышал звяканье цепи и шорох книги. Малхаи развернулся и увидел, как второй мужчина поднял книгу, словно собираясь ударить ею Слоана. Какая досада! – подумал Слоан и схватил мужчину за горло. Тот выронил книгу.
Слоан вздохнул, сильнее сжал пальцы и поднял инженера.
Вот она – благодарность за определенную свободу, которую он предоставил новым домашним зверькам! Он оторвал взгляд от дергающегося у него в руках, задыхающегося инженера и посмотрел на остальных двух.
– Возможно, я неясно выразился, – сказал он и свернул мужчине шею.
Женщина ахнула. Второй мужчина содрогнулся. Но оба остались сидеть на своих местах. Слоан решил, что это несомненный прогресс, и бросил труп на пол рядом с книгой.
И тут в комнату ворвалась Алиса, стискивая кулаки и сверкая глазами. Ни ее изувеченных малхаи, ни Августа Флинна было не видать.
– Что, очередная неудача? – проворковал Слоан, поднимая книгу.
Алиса пролетела мимо него к своей комнате.
– Терпение и труд все перетрут! – огрызнулась Алиса и захлопнула за собой дверь.
Она одна
в месте
где ни света
ни пространства
ни звука
а потом
тьма спросила
кто
заслуживает
возмездия
и голос
– ее голос –
ответил
каждый
и мир
повторил это
снова и снова
и снова
и снова
и ничто
заполнилось трупами
набитыми так плотно
как толпа
в подвале
Харкер-Холла
когда Келлум
стоял на сцене
и вершил свой суд
каждый человек
принадлежит ее отцу
каждый монстр
в его тени
и в ее руке
нож
и она хочет лишь
вырезать их
одного за другим
она хочет лишь
хочет лишь…
но если начать
уже не остановишься
и потому она
разжимает пальцы
и нож
выпадает из руки
и монстры
разрывают ее
на куски.
Кейт резко пробудилась. Сердце ее лихорадочно колотилось.
Какой-то кошмарный, сбивающий с толку миг она не понимала, где находится, но потом память вернулась к ней.
Дом в зеленой зоне, мужчина с ружьем, корсаи на улице.
Она лежала на диване рядом с алтарем из батареек и лампочек. Сквозь самодельные металлические шторы сочился рассвет. Призрак ночного кошмара еще не развеялся до конца. Она встала. Кейт спала обутой, не в силах избавиться от опасений, что что-то стрясется, что надо быть готовой драться или бежать. Ее плеер ночью разрядился, но корсаи – они не умолкали никогда.
Неудивительно, что Рик свихнулся.
Кейт умылась остатками воды, поела, толком не ощущая вкуса, и разложила оружие на столе. Оно в равной мере и притягивало ее, и отталкивало. Кейт примотала железный штырь к ноге, вернула зажигалку-нож в задний карман. От щелчка обоймы, вставшей в пистолет, ее пробрала почти приятная дрожь. Она поставила пистолет на предохранитель и сунула за пояс сзади.
– С глаз долой – из сердца вон, – сказала она вслух, невзирая на то что ощущала, как металл касается спины.
Кейт взвалила сумку на плечо, отодвинула засов и вышла под утреннее солнце.
Днем тишина сделалась еще хуже. Здешняя зеленая пустота нервировала сильнее, чем любое количество людей.
Ружье Рика валялось на тротуаре. Единственным, что осталось от самого Рика, – была тонкая полоска засохшей крови на мостовой. Если по соседству и жили еще какие-нибудь люди, они не показались, а Кейт искать не стала.
Ей нужно двигаться дальше.
На улице было множество машин, но автомобили – это шум, а Кейт совершенно не желала, чтобы И-Сити узнал о ее возвращении. Особенно если учесть, что она понятия не имела, кто – или что – ее встретит. Потому она пересекла несколько мокрых от росы лужаек и, в конце концов, отыскала валяющийся в траве велосипед, брошенный, как и все здесь, в зеленой зоне.
Кейт подняла велосипед, стараясь не думать о его хозяине и о том, что с ним случилось. Перекинула ногу через раму, села и покатила – в сторону желтой зоны, и красной, и ожидающего города.
Скрипка была в поганом состоянии.
Август сидел на кровати. Пальцы проворно двигались над сталью. Он ослабил колки и снял струны. Затем настал черед грифа, грифовой накладки, струнодержателя, нижнего порожка.
Шаг за шагом он разобрал инструмент, как солдаты ФТФ разбирают свои пистолеты, оттер кровь людей и монстров со всех изгибов и из всех щелей, вычистил и просушил скрипку, после чего собрал ее обратно.
Он работал в тишине, не в силах отделаться от ощущения, что он не стирает кровь, а, наоборот, – втирает ее в инструмент.
Когда Август закончил свою работу, его оружие снова было в порядке и готово к следующему бою.
«Как и ты, братец».
Август сунул сверкающий инструмент в футляр, на законное место рядом со смычком, встал и вышел в коридор.
Он услышал шорох шагов на кухне, какое-то шуршание, напоминающее пересыпание песка, а когда он завернул за угол, то обнаружил, что шкафы открыты и пакет сахара рассыпан по столешнице и полу.
Свет не горел, но Август в нем не нуждался. Он увидел Ильзу. Руки сестры порхали над кучками сахара, разделяя их на холмы и долины, а Аллегро терся об ее ноги, оставляя следы лапок на белой пыли.
Август осторожно шагнул вперед, стараясь не напугать Ильзу. Он негромко позвал:
– Ильза!
Она не оглянулась и вообще никак не дала понять, что знает о его присутствии. Иногда Ильза пряталась, увязала в собственном сознании. Однажды в один из таких моментов ее мысли хлынули наружу спутанными лентами речи. Теперь она погрузилась в молчание. Ее губы, когда она проводила пальцами по сахару, были крепко сжаты. И, подойдя поближе, Август догадался, что она делает. Модель была неточной – рассыпанный сахар не способен образовать что-либо высокое и не потерять формы, но Август узнал извилистую черту Линии, уходившую к центру, сеть улиц и здания по сторонам.
Ильза лепила И-Сити.
Ее руки соскользнули с края столешницы, и она подалась вперед. Она склонилась над столешницей, словно хотела выглянуть за пределы своего творения.
А потом она набрала побольше воздуха в легкие и подула.
Город разлетелся. Теперь на кухне слышалось лишь, как Ильза с шипением втягивает воздух, да как сыплется сахар на пол. Наконец сестра взглянула на Августа. Глаза ее были широко распахнуты, но не пусты и не безразличны. Нет, она посмотрела прямо на Августа и махнула рукой в сторону сахара, дескать, ты видел?
Август вздохнул.
– Что ты творишь, сестричка?
Ильза нахмурилась. Она пригладила сахар ладонями и провела по нему пальцем, медленно выводя завитки. Августу потребовалось несколько секунд, прежде чем осознать, что она пишет слово «надвигается».
Август посмотрел на учиненный беспорядок и на послание.
– Что надвигается?
Ильза раздраженно выдохнула и взмахнула рукой над столешницей.
Остатки города расползлись, в воздух взлетело облако сахара. Он припорошил волосы Августа, осел на коже. Человеку сахар показался бы сладким. Но для Августа он был на вкус все равно что пепел.
В детстве Кейт часто мучили кошмары. Затем они потускнели и рассеялись, но лишь один из них возвращался.
Во сне она стояла посреди Бирч-стрит – одной из самых загруженных улиц Северного города, – но на ней не было машин. По тротуарам не шли прохожие. В магазинах не было продавцов. Город как будто приклеили к основанию и хорошенько потрясли, стряхнув все признаки жизни. Он оказался просто… пуст. А нет людей – нет и звуков, и тишина росла и росла вокруг нее, и что-то потрескивало, как помехи в радиоприемнике, и, в конце концов, Кейт осознавала, что дело не в окружающем мире, дело в ее ушах. Как будто остатки ее слуха тоже исчезли, и теперь она навеки погружена в тишину. И Кейт начинала кричать и кричала, пока не просыпалась.
Когда Кейт въехала в красную зону, вокруг нее сомкнулась точно такая же жуткая тишина, а с ней – давний иррациональный страх. Кейт напрягалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, помимо шума собственной крови в ушах и шуршания шин об асфальт.
Никаких звуков не было, но вдруг…
Кейт притормозила. Откуда идут голоса? Они доносились до нее обрывками, бильярдными шарами отскакивали от камня и стали зданий. Звуки вспыхивали в ее здоровом ухе и гасли прежде, чем она успевала отыскать их источник или хотя бы вычислить, приближаются они или отдаляются. Кейт осторожно слезла с велосипеда, прислонила его к стене – и тут кто-то свистнул у нее за спиной.
Кейт развернулась и увидела мужчину, сидящего на ступеньке пожарной лестницы. Он был в темных джинсах и футболке, но Кейт первым делом бросилась в глаза полоска стали у него на горле. Она походила на ошейник.