Важные события в жизни Александра Сергеевича Пушкина, радостные и горестные, были связаны с домом Олениных. Их салон выделялся среди петербургских великосветских салонов особым гостеприимством, ярко выраженной литературно – художественной направленностью, просветительскими и патриотическими идеями. Алексей Николаевич Оленин, приветливый хозяин дома, занимал должности директора Публичной библиотеки, президента Академии художеств и с 1826 года члена Государственного совета. Алексей Николаевич был всесторонне образованным человеком, отмеченным многими талантами.
Е.М. Оленина
Худ. А.Г. Варнек 1820–е гг.
А.Н. Оленин
Худ. А.Г. Варнек 1820–е гг.
Он увлекался русской историей, живописью и скульптурой, владел медальерным и гравёрным искусством, прекрасно рисовал, писал интересные научные работы по археологии и этнографии древних славян. В жизни это был добрый, отзывчивый, приятный в обращении человек, как характеризовали его многие современники. Елизавета Марковна Оленина была под стать мужу: умна, образованна, добра, приветлива и гостеприимна. Эти качества привлекали в дом Олениных лучших людей Петербурга первой трети XIX века. В их салоне часто бывали литераторы Вяземский, Грибоедов, Жуковский, Языков, Батюшков, Пушкин; архитекторы Монферан, Воронихин, Тон; художники Гонзаго, Кипренский и композиторы Глинка, Верстовский. Завсегдатаями были баснописец Крылов и поэт Гнедич, переводчик «Илиады» Гомера. Иногда заходили к Олениным Н.М. Карамзин и А. Мицкевич. В тёплой обстановке здесь обсуждались новые произведения литературы и искусства, изредка – общественное положение и политика. Часто представители противоположных школ находили в салоне общий язык. Алексей Николаевич Оленин покровительствовал талантливой молодёжи, которая обретала у него духовную и материальную поддержку. Летом Оленины переезжали на живописную дачу Приютино в 17 км от Петербурга, где, по обыкновению, принимали в своём просторном доме многочисленных друзей.
Юный Пушкин в салоне Олениных
Пушкин начал посещать салон Олениных ещё в юности, в последний год учёбы в Лицее, и нашел здесь восторженный приём. Алексей Николаевич был очарован талантом поэта, его стихами и особенно поэмой «Руслан и Людмила», для первого издания которой нарисовал эскиз заглавного листа и виньетки.
Приютино. Комната Е.М. Олениной. Фото 2008 г.
Общение в салоне Олениных, наряду с вечерами в литературном обществе «Арзамас», способствовало укреплению дружбы юного Александра Пушкина с Василием Андреевичем Жуковским и Петром Андреевичем Вяземским, в то время уже известными литераторами. Оказали влияние на творчество поэта и встречи с Иваном Андреевичем Крыловым, а также тесное сближение с Николаем Ивановичем Гнедичем.
Вечера в доме Олениных проходили интересно и весело. Литераторы читали свои новые произведения, певцы и музыканты исполняли песни, романсы и другие сочинения, хозяева при поддержке гостей ставили короткие домашние пьесы (провербы). Ужинали в салоне за маленькими столиками, без церемоний и чинов, после чего танцевали и веселились. Любимым развлечением были «шарады в действии», когда зрители должны по содержанию частей представления угадать зашифрованное слово.
Гостиная Олениных в Петербурге Неизв. худ. Начало 1820–х гг.
Любопытно, что в 1819 году Пушкин совместно с Жуковским сочинил шуточное стихотворение «Баллада» к одной из таких шарад, по видимому, называвшейся «Бал – Лада».
И.А.Крылов. Неизв. худ.
Из альбома Олениных 1820–е гг.
Стихотворение служило подсказкой отгадывающим и одновременно здравицей в честь дня рождения хозяйки дома Елизаветы Марковны, которое праздновалось 5 мая:
Что ты, девица, грустна,
Молча присмирела,
Хоровод забыв, одна
В уголку присела?
«Именинницу, друзья,
Нечем позабавить.
Думала в балладе я
Счастье наше славить.
Но Жуковский наш заснул,
Гнедич заговелся,
Пушкин бесом ускользнул,
А Крылов объелся…»
Стихотворение заканчивается пожеланием многих лет имениннице и всем гостям. На таких вечерах И.А. Крылов комично читал свои басни в лицах. Он сблизился с Олениными в 1806 году и нашёл в их семье душевное тепло и понимание, которые были так нужны одинокому немолодому человеку. Здесь баснописца очень любили: взрослые заботились о нем, а дети доверяли ему свои тайны и прислушивались к его советам.
Очарование дому Олениных придавали воспитанница Анна Фурман, белокурая красавица, и две дочки хозяев – Варвара и Анна, или «Анеточка – малюточка», как назвал её Гнедич в стихах. Анна, младшая из пятерых детей Олениных, родилась в 1807 году. Весёлая, резвая, очень смышленая и хорошенькая девочка была любимицей родителей и посетителей салона. Но юный Александр Пушкин особого внимания тогда на неё не обращал. Именно в их доме на набережной Фонтанки (по современной нумерации, дом № 97) он зимой 1819 года впервые встретился с красавицей Анной Керн, приходившейся племянницей Елизавете Марковне. Впечатление от этой встречи поэт позднее выразил в прекрасном стихотворении «Я помню чудное мгновенье…».
В 1817–1820 годах жизнь Пушкина в Петербурге была наполнена, с одной стороны, напряжённым творческим общением в литературных салонах и кружках «Арзамас», «Зелёная лампа», сочинением стихотворений и поэмы «Руслан и Людмила», а с другой стороны – бурными любовными приключениями и дружескими пирушками. Весна 1820 года стала для поэта началом трудного периода. Правительство, получая на него доносы, было недовольно распространением в списках его вольнолюбивых стихов. Поэту грозила ссылка в Сибирь. Н.И. Гнедич обратился с горячей просьбой к А.Н. Оленину похлопотать о Пушкине. По – видимому, и он наряду с Н.М. Карамзиным, П.Я. Чаадаевым и Ф.Н. Глинкой добивался облегчения участи поэта. В результате этих усилий Пушкина перевели на юг, а не сослали в Сибирь.
Анна и Варвара Оленины в детстве
Худ. О.А. Кипренский 1812 г.
Поэт вернулся в Петербург в конце мая 1827 года. Хотя внешне город мало изменился, духовная атмосфера в нём после подавления выступления декабристов была уже иной. Улетучились надежды на более свободную и справедливую жизнь. Многие друзья поэта пострадали за вольнолюбивые убеждения, их местопребыванием стала Сибирь. Другие его знакомые присмирели и изменили свои взгляды на верноподданнические. Алексей Николаевич Оленин и до восстания на Сенатской площади не разделял большинства идей и путей борьбы декабристов. Тем не менее, он уклонился от суда над ними, хотя занимал высокие должности при дворе. Участь декабристов, некоторые из которых были друзьями и родственниками Олениных, вызывала в этой семье искреннее сострадание.
«И мыслю: как тебя люблю!»
Оленины вновь широко открыли перед Пушкиным двери своего салона. К тому времени их старшая дочь, Варвара, была уже замужем за дальним родственником Г.Н. Олениным, а младшая, Анна, или Анета, как все её называли, превратилась в юную красавицу и завидную невесту. Анета унаследовала многие способности родителей. Она хорошо рисовала и лепила, с увлечением декламировала стихи, играла роли в домашних пьесах, которые иногда сама и сочиняла. Её голос был так приятен и хорошо поставлен, что она с успехом участвовала в благотворительных концертах в Благородном собрании. Анета писала стихи и романтические повести, но, видимо, зная им цену, не пыталась публиковать. Она привыкла заниматься серьёзным чтением, изучением русской, французской, английской и итальянской литературы. Свой дневник она вела на русском, французском и английском языках. Поэзия Пушкина увлекала её с детства.
Внешность Анеты отличалась романтической красотой. На портрете, написанном Орестом Кипренским в 1828 году, мы видим юную девушку с нежным овалом лица и загадочной полуулыбкой, выдающей весёлый нрав и тонкое кокетство. Взор её глубокий, задумчивый.
А.А. Оленина с подругами (в центре В.А.Оленина (?), слева А.Ф. Фурман). Худ. К. Гампельн. Около 1821 г.
Однако современников привлекало в Анете не только очарование красоты и незаурядный ум, но и доброта, сердечность, нравственная чистота. Мать передала ей глубокую веру в Бога и приверженность строгим моральным устоям, воспитала чувство долга по отношению к родителям и будущему супругу. Эти качества придают ей сходство с Татьяной Лариной, любимой героиней Пушкина, хотя Анета и не являлась её прототипом. Конечно, Оленина вовсе не была идеальной. Избалованная вниманием, девушка любила иногда поспорить, покапризничать перед назойливыми ухажёрами. Некоторых из них, не отличавшихся особым умом, она доводила хитроумными софизмами, заставляя согласиться с заведомо нелепой мыслью.
Анна Алексеевна Оленина
Худ. О.А. Кипренский 1828 г.
В конце 1827 года, впервые после семилетнего перерыва, Александр Пушкин встретил юную фрейлину Анну Оленину на балу у Елизаветы Михайловны Хитрово, дочери прославленного фельдмаршала М.И. Кутузова. Поэт невольно обратил внимание на миниатюрную светловолосую девушку, маленькие ножки которой изящно скользили в танце по блестящему паркету. Известно, что Пушкин питал слабость к маленьким ножкам, о чём писал в первой главе «Евгения Онегина».
А.С. Пушкин
Автопортрет 1828 г.
Анета заметила восхищённый взгляд и тоже захотела отличить поэта. Смущаясь, она выбрала его на танец. В свою очередь, он пригласил её на другой танец. Улыбаясь, она подала ему руку, «потому что это была честь, которой все завидовали». «Все – мужчины и женщины – старались оказывать ему внимание, которое всегда питают к гению. Одни делали это ради моды, другие – чтобы иметь прелестные стихи и приобрести благодаря этому репутацию, иные, наконец, вследствие истинного почтения к гению, но большинство, потому что он был в милости у Государя Николая Павловича», – писала Оленина о Пушкине в своём дневнике.
А.А. Оленина
Худ. И.В. Шевцов 1835 г.
А вот как она обрисовала портрет поэта в глазах петербургского света: «Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который был виден в голубых, или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрёпанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природного и принуждённого и неограниченное самолюбие – вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту XIX столетия». Интересно, что сравнение длинных ногтей Пушкина с когтями встречается и в других воспоминаниях современников: не всем они нравились. Поэт тщательно ухаживал за своими ногтями, а на мизинце даже носил изящный наперсточек, чтобы не сломать ноготь, нужный при карточной игре, до которой он был охотник.
Внешность Пушкина не привлекла юную Анету: ей воображение рисовало, если судить по дневниковым записям, совсем иной идеал – высокий, стройный светловолосый молодой человек с благородными чертами лица и чистой душой. А Пушкин, восхищённый красотой, умом и игривым нравом Анеты, нежно полюбил её и начал ухаживать. Весной 1828 года поэт почти каждый день виделся с нею на прогулках по Летнему саду, а когда не встречал её там, начинал искать и беспокоиться, повторяя, как воспоминал П.А. Вяземский, фразу из пьесы В.А. Озерова: «Где Бренский? Я Бренского не вижу». В шутку друзья называли из – за этого Оленину Бренской. Для девушки эти свидания, скорее всего, были занимательным флиртом, отвлекающим от печальных мыслей. Общение с Пушкиным не только льстило её самолюбию, но, прежде всего, было для неё очень интересно: она серьёзно увлекалась его творчеством, её «Дневник» того периода изобилует записанными по памяти и оттого не всегда точными цитатами из пушкинских произведений.
П.А. Вяземский
Рис. А.С. Пушкина 1826 г.
Анна прозвала Пушкина «Red Rower» по имени главного героя вышедшего тогда романа Фенимора Купера «Красный корсар», где выведен образ свободолюбивого благородного разбойника с сильными страстями. Нельзя не признать, что прозвище это меткое: персонаж Купера похож на Пушкина даже внешне – тот же маленький рост, вьющиеся волосы, умные голубые глаза. Начитанная, острая на язычок Оленина умела придумывать точные прозвища.
Встречаясь с Пушкиным в Летнем саду, танцуя с ним на балах и званых вечерах, девушка невольно давала ему надежду на взаимность. Поэт страстно увлёкся ею, мечтал о браке. В подаренном Анне стихотворении «Её глаза» он назвал её «Олениной моей», что не понравилось матери девушки Елизавете Марковне:
Она мила – скажу меж нами —
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Её черкесские глаза,
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
Потупит их с улыбкой Леля —
В них скромных граций торжество;
Поднимет – ангел Рафаэля
Так созерцает божество.
Стихи написаны в ответ на «Чёрные очи» П.А. Вяземского, который воспел прекрасные глаза Александры Осиповны Россет.
Второй стих первоначально читался «Твоя Россети егоза». Стихотворение было предназначено для узкого круга друзей. Когда без разрешения Пушкина его напечатали в альманахе «Северная звезда» в 1829 году, это вызвало протест поэта, несмотря на то, что фамилия Олениной была заменена на условное имя Элодия.
Обращает на себя внимание, что поэт воспел не столько внешнюю красоту очей возлюбленной, сколько отражённый в них богатый внутренний мир, подметив сходство взора девушки и ангела на картине Рафаэля «Сикстинская Мадонна». Здесь Пушкин как бы не замечает присущего Олениной тонкого кокетства, которому П.А. Вяземский посвятил шуточные стихи и записал их по просьбе девушки в её альбом:
Любви я рад всегда кокетство предпочесть.
Любовь – обязанность и может надоесть.
Любовь как раз старьё: оно всегда новинка.
Кокетство – чувства блеск и опыт поединка,
Где вызов – нежный взор, оружие – слова,
Где сердце – секундант, а в деле – голова.
А.А. Оленина. Худ. Г.Г. Гагарин. 1833 г.
Интересно, что роман о своих отношениях с Пушкиным, который Оленина начала в дневнике, а потом забросила, она назвала «Непоследовательность, или Любовь достойна снисхождения». Видимо, речь шла о её необдуманном кокетстве с поэтом.
Пушкин сделался завсегдатаем литературного салона Олениных. С надеждой спешил поэт в дом Гагарина на набережной Невы (современный адрес – Дворцовая набережная, 10), где Оленины снимали второй этаж, а летом приезжал к ним на дачу в Приютино. Вместе с Пушкиным и Вяземским в конце весны и начале лета там бывали Александр Грибоедов и Адам Мицкевич. Творческое общение между друзьями продолжалось во время прогулок в живописном парке. В просторной гостиной приютинского дома вечера проходили столь же интересно, как и в петербургском салоне. Но пожалуй, главным магнитом, притягивающим поэта в Приютино, была тогда Анета. Девушке льстило внимание поэта, восхищали его нежные стихи, обращённые к ней.
Пароход идёт в Кронштадт Фрагмент литографии. 1820–е гг.
Внешне она довольно благосклонно относилась к Пушкину. С ним ей было весело и интересно. Однако Оленина благоразумно избегала откровенных объяснений и держала поэта на определённом расстоянии. В то же время она не придавала большого значения светским сплетням о Пушкине и записала в дневнике: «Говорили ещё, что он дурной сын, но в семейных делах невозможно знать; что он распутный человек, да к похвале всей молодёжи, они почти все таковы». Девушка считала, что «он умён, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен».
Пушкин мечтал о женитьбе на Анете. В черновиках своих рукописей он часто рисовал её портреты и писал по – французски её имя, анаграммы «Ettenna», «Aninelo», инициалы А.О. и А.Р. Вот что П.А. Вяземский писал жене 5 мая 1828 года: «Пушкин думает и хочет дать думать ей и другим, что он в неё влюблён…». Поняв намерения поэта, Анна стала вести себя с ним более сдержанно и насторожённо, боясь, как бы его настойчивость не повредила её репутации, не отвратила других женихов.
9 мая 1828 года Пушкин вместе с Олениными совершает круиз на пироскафе в Кронштадт, видимо, связанный с проводами художника Джорджа Доу, возвращавшегося на родину после окончания работы над портретами героев войны 1812 года для Военной галереи Зимнего дворца. Художник набросал портрет Пушкина и получил в ответ стихи:
Зачем твой дивный карандаш
Рисует мой арапский профиль?
Хоть ты векам его предашь,
Его освищет Мефистофель.
Рисуй Олениной черты.
В жару сердечных вдохновений
Лишь юности и красоты
Поклонником быть должен гений.
Поэт, критически относившийся к своей внешности, здесь противопоставляет её красоте любимой девушки. Но в стихах чувствуется не горечь, а, пожалуй, лёгкая ирония, как и в известном стихотворении, обращённом к художнику Оресту Кипренскому, написавшему портрет поэта в 1827 году:
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.
Пушкина пока не огорчает сдержанность девушки, прекрасные черты которой он советовал запечатлеть Доу.
А.А. Оленина
Рис. А.С. Пушкина 1829 г.
Поэт склонен приписывать всё девичьей скромности или, может быть, кокетству:
Увы! Язык любви болтливой,
Язык и скромный, и простой,
Своею прозой нерадивой
Тебе докучен, ангел мой.
Ты любишь мерные напевы,
Ты любишь рифмы гордый звон,
И сладок уху милой девы
Честолюбивый Аполлон.
Тебя страшит любви признанье,
Письмо любви ты разорвёшь,
Но стихотворное посланье
С улыбкой нежною прочтёшь.
Благословен же будь отныне
Судьбою вверенный мне дар…
Здесь упоминается бог Аполлон, или Феб, которого древние греки считали покровителем искусств. Это имя довольно часто встречается в поэзии пушкинской эпохи.
А.С. Пушкин
Худ. Г. Гиппиус. 1828 г.
«Стихотворное посланье» Пушкина осталось незавершённым и к адресату не попало. 20 мая поэт в компании друзей гостил в Приютине. В тот день Анна невольно обратилась к нему на «ты», что оживило его надежды на брак с нею. Даже тучи докучливых приютинских комаров не раздражали его, и, по словам П.А. Вяземского, он восклицал: «Сладко! Сладко!» По возвращении из Приютина, 23 мая, воодушевлённый Пушкин написал стихотворение «Ты и Вы», в котором признавался в своей любви:
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила,
И все счастливые мечты
В душе влюблённой возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с неё нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
25 мая поэт вместе с Вяземским, Мицкевичем, Сергеем Голицыным (по прозвищу Фирс) и Олениными вновь едет в Кронштадт для осмотра готовящейся к отплытию в море флотилии. На этот раз слишком сдержанное поведение Анны огорчает Пушкина. На обратном пути пироскаф попадает в шторм. Ненастье перекликается с мрачноватым настроением поэта. «Пушкин дуется, хмурится, как погода, как любовь», – писал П.А. Вяземский жене по этому поводу. Настроение ненастного вечера вылилось в печальное философское стихотворение «Дар напрасный, дар случайный…», сочинённое Пушкиным в день своего рождения 26 мая 1828 года. Интересно, что поэт начертал профиль Олениной на листе со списком этих стихов, которые заканчиваются так:
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Надежды на успешное сватовство всё же не покидают поэта. В черновиках начатой в то время поэмы «Полтава» он снова и снова рисует портреты Анеты, пишет имя девушки рядом со своим. Одно время он даже думает дать имя Анна главной героине, но потом меняет намерение. 27 мая Пушкин вновь отправляется в Приютино, где вручает Анне Алексеевне стихотворение «Ты и Вы». Однако к такому поэтическому признанию в любви девушка предпочла отнестись как к обычному мадригалу.
В начале июня Пушкин по – прежнему часто бывает в Приютине, вдохновляясь своими чувствами к Анне, пишет стихотворение «Кобылица молодая…» («Подражание Анакреону»), которое датируется 6 июня 1828 года:
Кобылица молодая,
Честь кавказского тавра,
Что ты мчишься, удалая?
И тебе пришла пора;
Не косись пугливым оком,
Ног на воздух не мечи,
В поле гладком и широком
Своенравно не скачи.
Погоди, тебя заставлю
Я смириться подо мной:
В мерный круг твой бег направлю
Укороченной уздой.
Здесь иносказательно говорится о юной Олениной, причём подмечены такие её черты, как ловкость, живость характера, гордость и своенравие, не нашедшие отражения в других стихах Пушкина, обращённых к ней. Интересно, что Анета была великолепной наездницей, и поэт мог видеть её мастерство во время посещений Приютина. Из писем П.А. Вяземского известно, что Пушкин звал Анету «драгунчиком», по – видимому, за живость характера, умение смело и красиво скакать на лошади и стрелять из лука. Он любил лошадей, часто рисовал их в своих тетрадях, а однажды и себя изобразил в конском облике в черновике элегии «Андрей Шенье». Поэтому неудивительна ассоциация образа очаровавшей его девушки – наездницы с образом молодой кобылицы.
Голова лошади и автопортрет
Рис. А.С. Пушкина в черновике стихотворения «Андрей Шенье»
1825 г.
Обладая красивым голосом, Анна Оленина брала уроки музыки и вокала у молодого тогда композитора Михаила Глинки. Пушкиноведы М.А. и Т.Г. Цявловские предположили, что впечатление от исполнения ею во время такого урока песни на грузинскую мелодию, привезённую Грибоедовым с Кавказа, легло в основу стихотворения, датированного 12 июня 1828 года:
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной.
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь, и при луне
Черты далёкой, бедной девы…
Я призрак милый, роковой,
Тебя увидев, забываю;
Но ты поёшь – и предо мной
Его я вновь воображаю…
Первая строка в ранней редакции была такой: «Не пой, волшебница, при мне». Стихотворение стало впоследствии известным романсом. Вот как о событиях, связанных с рождением стихов, вспоминал М.И. Глинка в своих записках: «Провёл около целого дня с Грибоедовым… Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне…».
Однако воспоминания Глинки ещё не дают основания с уверенностью относить эти стихи к А.А. Олениной. Композитор давал уроки не только ей, да и в «Дневнике» 13 августа она записала: «Милой Глинка… играл чудесно и в среду придёт дать мне первой урок пенья». Если 15 августа 1828 года состоялся самый первый урок, то кандидатура Олениной на роль адресата стихотворения отпадает. Да и сама Анна Алексеевна это стихотворение к себе не относила.
Чувствуя насторожённость Анны, Пушкин в светском кругу старается вести себя с ней корректно и ненавязчиво. 20 июня 1828 года Оленина записывает в дневнике после беседы с ним в петербургском доме своей тётушки Варвары Дмитриевны Полторацкой, урождённой Киселёвой, что поэт был «довольно скромен» и что она «даже с ним говорила и перестала бояться, чтоб не соврал чего в сантиментальном роде».
Приютино. Музыкальная гостиная. Фото 2008 г.
Гостиная Олениных в Приютине. Худ. Ф.Г. Солнцев. 1834 г.
В кругу близких друзей Пушкин неосторожно роняет фразу вроде: «Мне бы только с родителями сладить, а с девчонкой уж я слажу», не ожидая, конечно, что это может дойти до Олениных. Слова Пушкина передала им несколько позже В.Д. Полторацкая, которая прочила Анну за своего брата Николая Дмитриевича Киселёва, обаятельного молодого дипломата, умевшего нравиться женщинам. Этим «тётушка» рассчитывала «расчистить путь» брату, вызвав возмущение Анны и её родителей, которые и так были не в восторге от ухаживаний Пушкина.
И.А. Крылов
Пастель П.А.Оленина 1824 г.
Отношение Олениных к возможному сватовству Пушкина очевидно из записи в дневнике Анны от 17 июля 1828 года: «Разговорилась я после обеда с Ив. Андр. Крыловым об наших делах. Он вообразил себе, что двор вскружил мне голову и что я пренебрегла бы хорошими партиями, думая выйти за какого – нибудь генерала. В доказательство, что я не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них: Меендорфа и Киселёва. При имени последнего он изумился. «Да, – повторила я, – и думаю, что они не такие большие партии, и уверена, что Вы не пожелаете, чтоб я вышла замуж за Краевского или за Пушкина». – «Боже избави, – сказал он, – но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселёва, и ежели хотите знать, то он сам того желал, но он и сестра говорили, что нечего ему соваться, когда Пушкин того ж желает».
Н.Д. Киселёв
Неизв. худ.
Знаменитый баснописец И.А. Крылов с 1808 года был практически домочадцем Олениных и наверняка выражал общее мнение семьи. Для Анны желательными женихами были барон А.К. Меендорф, тогда отставной военный, и, особенно, симпатичный Н.Д. Киселёв, а нежелательными – А.С. Пушкин и А.П. Краевский, в то время мелкий чиновник Военного министерства, тщетно пытавшийся привлечь внимание девушки. Но Николай Дмитриевич Киселёв так и не посватался к ней: его денежные дела были расстроены, что не позволяло думать о женитьбе. Пушкин дружил с умным и общительным Киселёвым. К счастью, эта дружба не была омрачена соперничеством в любви. Когда в середине июня 1828 года Киселёв уезжал из Петербурга за границу, Пушкин нарисовал в его записной книжке свой портрет и написал стихи «Ищи в чужом краю здоровья и свободы…».
«Может быть, ещё спасённый, снова пристань я найду…»
У Анны Олениной и её семьи было двоякое отношение к Пушкину: им восхищались как гениальным поэтом, любили его произведения, радушно принимали в своём кругу, но не хотели видеть супругом и зятем. Общаться с Пушкиным умной и задорной Олениной было, конечно, интересно, приятен был и лёгкий флирт, но не серьёзные ухаживания с видами на брак. Прислушиваясь к мнению родных, она считала его «вертопрахом», не способным обеспечить благополучную семейную жизнь.
У родителей Анны были ещё другие веские причины не выдавать дочь за поэта. Весной и в начале лета 1828 года в отношении Пушкина велось дело об элегии «Андрей Шенье», запрещённый отрывок которой распространялся в списках с пометкой «На 14 декабря». Пушкину грозили неприятности. Он на допросах отвечал, что элегия написана за полгода до восстания декабристов, поэтому не может иметь к нему отношения. Дело закрыли 28 июня 1828 года распоряжением установить за Пушкиным тайный надзор полиции. Госсекретарь А.Н. Оленин, подписавший протокол, разумеется, был в курсе дел.
Летом 1828 года надежды поэта на брак с любимой девушкой таяли на глазах. Досада и сомнения в ответном чувстве Анеты стали, вероятно, причиной появления оттенка пренебрежения в разговорах о ней с Анной Петровной Керн, у которой Пушкин бывал тогда и которая с тайной ревностью относилась к увлечению поэта своей двоюродной сестрой. Анна Петровна вспоминала: «Он никогда не говорил об ней с нежностию и однажды, рассуждая о маленьких ножках, сказал: «Вот, например, у ней вот такие маленькие ножки, да чёрт ли в них». В таком роде он часто выражался о предмете своих воздыханий».
Чувствуя холодноватое отношение со стороны Олениной, поэт ищет утешения в карточной игре. Светские слухи об этом сообщает в письме П.А. Вяземскому от 28 июня 1828 года дочь знаменитого историка С.Н. Карамзина: «Говорят, что Пушкин, чтобы утешиться в превратностях любви, играет и проигрывает все свои деньги». На этом фоне поэт заводит роман со «светской львицей» А.Ф. Закревской по прозвищу Медная Венера, которой посвящает несколько стихотворений. Однако связь с этой экстравагантной замужней женщиной, которую он в стихах назвал «беззаконной кометой», не может затмить в его сердце любовь к «ангелу безмятежному» Олениной, с самого начала связанную со стремлением вступить в брак.
Вероятно, к 11 августа, дню рождения Анеты, Пушкин начинает сочинять мадригал, где восхваляет её многочисленные достоинства:
Вы избалованы природой,
Она пристрастна к вам была,
И наша страстная хвала
Вам кажется докучной модой.
Вы сами знаете давно,
Что вас хвалить немудрено,
Что ваши взоры – сердцу жалы,
Что ваши ножки – очень малы,
Что вы чувствительны, остры,
Что вы умны, что вы добры,
Что можно вас любить сердечно.
Но вы не знаете, конечно,
Что и болтливая молва
Порою правды не умалит,
Что иногда и сердце хвалит,
Хоть и кружится голова.
Пушкин так и не вписал эти стихи в альбом Анеты. Видно, не был ими удовлетворён: они кажутся несколько суховатыми в сравнении с другими его стихотворениями к Олениной, которые согреты тёплыми, искренними чувствами. В этом мадригале ощущается не любовь, а только очарование юной красавицей, избалованной вниманием светских молодых людей и комплиментами маститых литераторов. Повторяться Пушкину не хотелось. К примеру, Н.И. Гнедич, завсегдатай салона Олениных, тоже писал в её альбомы стихи, в которых советовал ей блистать «и сердца добротой, и разума приятством», называл «умной и милой Анетой». Юная Оленина действительно обладала такими качествами. Она была красива, умна, образованна, остроумна, обаятельна. Пушкин верно подметил и её чувствительность. Любопытно, что девушка периодически страдала от невралгических болей в щеке и во всей половине лица – недугом, нередким для таких натур.
В 1829 году поэт немного изменил первые шесть строк стихотворения «Вы избалованы природой…» и сочинил совершенно другое окончание. В таком виде он внёс стихи в альбом Елизаветы Ушаковой. Это не нарушало правил этикета, ведь ранее написанное стихотворение не было известно Олениной.
Поэт приехал в Приютино 11 августа на день рождения Анеты без стихотворного приношения. Она записала в своём дневнике: «Приехал, по обыкновению, Пушкин, или Red Rower, как прозвала я его. Он влюблён в Закревскую. Всё об ней толкует, чтобы заставить меня ревновать, но притом тихим голосом прибавляет мне разные нежности».
Приютино. Комната А.А. Олениной. Фото 2008 г.
Однако вызвать ревность поэту не удалось: Анета Оленина не любила Пушкина, хотя была в восторге от его произведений и многие из них знала наизусть. Её сердце тогда принадлежало другому. Предметом нежных воздыханий девушки, причём тоже безответных, был блестящий офицер Алексей Яковлевич Лобанов – Ростовский, осенью 1828 года за храбрость и большие заслуги при взятии Варны получивший орден св. Георгия и генеральский чин. Ему было тогда 32 года, он уже успел овдоветь и имел на попечении троих маленьких детей. Занятый своими проблемами, он, видно, не обращал на Анету особого внимания, хотя и вел себя с нею по – светски любезно. Она поняла это весной 1828 года и написала в дневнике: «29 марта я сердце своё схоронила и навеки». Анета умела хорошо скрывать свои чувства за напускной весёлостью, и даже родные не догадывались о её переживаниях, о которых знала только близкая подруга Мария Эльмпт. Здесь вновь просматривается сходство юной Олениной с Татьяной Лариной. Хотя к лету сердечная рана Анеты затянулась, дневниковые записи говорят о том, что при каждой встрече с Алексеем её прежнее чувство оживало. Его можно сравнить с занозой, надолго застрявшей в девичьем сердечке, которая больно колет, стоит только её чуть тронуть. Несколько минут разговора с любимым на светском рауте в апреле 1829 года казались ей раем и счастьем, несмотря на то что она вовсе не идеализировала предмет своей любви и видела многие его недостатки. Сознавая, что брак с Алексеем невозможен, Анета считала, что ей предстоит выйти замуж по соображениям благоразумия и взаимной симпатии, но не по страсти. Она готова была подчиниться воле родителей, но такое будущее страшило её. «Что, Анета, что с тобою? Всё один ответ – я грущу, а слёз уж нет», – писала она по этому поводу, по памяти цитируя стих из LIX строфы I главы «Евгения Онегина». Девушка размышляла о трудных обязанностях жены, о возможных изменах будущего мужа, которому она, тем не менее, останется верна: «Как часто придётся мне вздыхать из – за того, кто перед престолом Всевышнего получит мою клятву повиновения и любви; как часто, увлекаемый пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности, как часто будет любить других, а не меня! Но я? преступлю ли законы долга, будучи пренебрегаема мужем? Нет, никогда! Жизнь не вечна, и хоть она будет несносна, я знаю, что после неё есть другой мир – мир блаженства. Для этого мира и ради долга перенесу все несчастья жизни до самой смерти, которая спасёт меня от горя». Эти слова не отражение светской морали, не ханжество и не гордость перед слабостями других. Они идут из глубины души Анеты Олениной, которая была искренне верующим человеком. Эти слова – скрытый укор поведению развращённой молодёжи, к которой девушка относила и Пушкина, увлёкшегося Закревской. Зная о его любви к себе и восхищаясь чудесными нежными стихами, Анета, видимо, не верила в долговечность и серьёзность чувств поэта, как не верил в них его ближайший друг Вяземский. Пушкин не казался Олениной подходящей партией.
А.Я. Лобанов – Ростовский
Худ. Ф. Йенцен с оригинала Ф. Крюгера 1828–1829 гг.
От печальных размышлений Анету отвлекла встреча с Алексеем Петровичем Чечуриным, молодым хорунжим Казачьего полка. Юноша сразу показался ей близким к её идеалу внешне и внутренне: стройный, высокий, красивый, благородный, не испорченный развратом и светскими интригами.
А.А. Оленина
Рис. А.С. Пушкина 1828 г.
Его рассказ о сиротском детстве и отрочестве в Сибири, о безответной любви, о встрече с декабристами в Чите тронул её, и она приняла в его судьбе самое живое участие. В дневнике Анета начала писать маленькую романтическую повесть или новеллу о юном благородном казаке, решившем добровольно участвовать в русско – турецкой войне и приехавшем за назначением в Петербург. Здесь он встретил необыкновенно умную, красивую, чувствительную, немного избалованную и чуть – чуть капризную девушку, Анету Оленину, окружившую его заботой и пониманием. Он раскрыл перед ней свою душу, а она пылко предостерегала неопытного юношу от излишнего доверия к светским молодым людям и просила никому не рассказывать о декабристах. По её приглашению он приехал в Приютино и скоро стал любимцем собиравшегося там кружка. Общение и весёлые игры на лоне прекрасной природы способствовали тому, что юноша влюбился в очаровательную девушку, но не смел ей сказать об этом прямо, написав признание на монгольском языке.
Приютино. Вид на дом Олениных. Фото 2001 г.
Девушка всё поняла и так, но, увы, она любила казака только как младшего брата, потому что сердце её тогда было несвободно. Девушка со слезами провожала юношу на войну, спрятав оставленные им в Приютине сочинения декабристов и именное оружие. С дороги казак прислал возлюбленной браслет, сплетённый своими искусными руками… На этом сюжет в дневнике Анеты обрывается. Её чувства к Алексею Чечурину, похоже, были во многом навеяны литературным интересом к его необычной, с её точки зрения, судьбе и знакомством с осуждёнными декабристами. Дальнейшая судьба казака неизвестна. Вероятнее всего, он вернулся с войны, а потом его след затерялся. Оленина больше не упоминала о нём в своём дневнике. Если бы он погиб, вряд ли она обошла бы это событие вниманием, ведь русско – турецкая война нашла в её душе живой отклик.
В августе 1828 года над Пушкиным вновь нависла угроза ссылки. Против него открыли второе дело, касающееся написания фривольной и кощунственной поэмы на искажённый библейский сюжет «Гавриилиада», распространявшейся в списках и приписываемой Пушкину. Предположительно, он написал эту поэму в Кишинёве в 1821 году. Позднее религиозные воззрения поэта изменились и он сожалел о своей литературной «шалости». Дело о «Гавриилиаде» приняло огласку и особенно возмутило глубоко верующую Елизавету Марковну Оленину, мать Анеты. «Ты зовёшь меня в Пензу, – писал Пушкин Вяземскому, – а того и гляди, что я поеду далее,
Прямо, прямо на восток».
Поэт сначала отказывался от авторства, надеясь на благоприятный исход дела и всё ещё лелея надежды на брак с Анной Олениной. По поводу грозящей ему ссылки он написал грустное стихотворение «Предчувствие»:
Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне…
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?
Бурной жизнью утомлённый,
Равнодушно бури жду:
Может быть, ещё спасённый,
Снова пристань я найду…
Но предчувствуя разлуку,
Неизбежный, грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.
Ангел кроткий, безмятежный,
Тихо молви мне: прости,
Опечалься: взор свой нежный
Подыми иль опусти;
И твоё воспоминанье
Заменит душе моей
Силу, гордость, упованье
И отвагу юных дней.
Здесь нет прямого признания в любви к Анне, но этим чувством проникнута вся вторая половина стихотворения, в которой образ любимой девушки перекликается с образом «ангела Рафаэля» в стихотворении «Её глаза».
В конце концов дело о «Гавриилиаде» завершилось благополучно. В личной беседе с царём Пушкин, видно, сознался в авторстве. Следствие было прекращено 31 декабря 1828 года по резолюции Николая I: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено». Но в августе до такого благоприятного исхода было ещё далеко.
Сватался ли Пушкин к Анне Олениной в таких осложнившихся обстоятельствах? На этот счёт имеется несколько мнений. По воспоминаниям художника Ф.Г. Солнцева, часто бывавшего у Олениных, поэт получил резкий отказ: Елизавета Марковна не простила ему бурных заблуждений юности и считала, что он, будучи «вертопрахом», не сможет составить счастья любимой дочки. И действительно, с точки зрения формального расчёта, Пушкин был незавидным женихом: небогатым, не имеющим постоянного источника доходов, политически неблагонадёжным, картёжником.
Существует и другая версия событий, связанных со сватовством поэта к Анне Алексеевне. Как вспоминал академический гувернёр Н.Д. Быков, «Пушкин посватался к Олениной и не был отвергнут. Старик Оленин созвал к себе на обед своих родных и приятелей, чтобы за шампанским объявить им о помолвке своей дочери за Пушкина. Гости явились на зов, но жених не явился. Оленин долго ждал Пушкина и наконец предложил гостям сесть за стол без него. Александр Сергеевич приехал после обеда, довольно поздно. Оленин взял его под руку и отправился с ним в кабинет для объяснений, закончившихся тем, что Анна Алексеевна осталась без жениха».
А.А. Оленина.
Рис. А.С. Пушкина. 1828 г.
Но вряд ли суть этого рассказа соответствует действительности: если бы поэт сам отказался от помолвки, получив согласие родителей, он бы не переживал так долго по поводу несостоявшегося брака с Олениной. Да и не был академический гувернёр Быков особенно близок к Олениным, чтобы знать наверняка о событиях в этой семье.
Третья версия состоит в том, что Пушкин вообще не делал формального предложения Анне Олениной, поскольку в обстоятельствах ведения против него дела о «Гавриилиаде» отрицательный ответ было неминуем. Кроме того, поэт продолжал иногда бывать в доме Олениных и после 1828 года, что в случае неудачного сватовства не приветствовалось светским этикетом.
А.Н. и А.А. Оленины
Рис. А.С. Пушкина в черновике поэмы «Тазит» 1829 г.
Если смотреть на события со стороны, то ясно, что сватовство Пушкина было обречено на провал. Однако, на наш взгляд, это не является безусловным аргументом в пользу точки зрения, что Пушкин к Олениной вовсе не сватался. Поэт не знал о записях Анны в дневнике на свой счёт, ему неведомы были разговоры в её семье о возможном браке с Киселёвым. Вряд ли Пушкин «похоронил» бы свою мечту о браке с Анной Алексеевной, хотя бы не «прощупав почву» в разговоре с отцом девушки, о чём косвенно свидетельствуют воспоминания Н.Д. Быкова. Вряд ли это свидетельство основано лишь на пустых слухах. Объяснение А.С. Пушкина и А.Н. Оленина по поводу Анны Алексеевны после опоздания поэта на какой – нибудь званый обед вполне могло состояться. Это не противоречит этикету пушкинской эпохи. Пример объяснений такого рода в случае неуверенности жениха в успехе сватовства есть в воспоминаниях Елизаветы Петровны Яньковой, один из двоюродных братьев которой, граф Пётр Степанович Толстой, прежде чем делать формальное предложение её дочери Аграфене Дмитриевне, решил благоразумно выяснить мнение семьи: «Однажды он говорит мне: «Ma cousine, что бы вы мне сказали, если бы я посватался за одну из ваших дочерей, за Agrippine?» Я спрашиваю его: «Да что ты это в шутку мне говоришь?»
– Нет, ma cousine, очень серьёзно, – отвечал он.
– Ну и я скажу тебе серьёзно, что мы слишком близкие родные, чтобы я согласилась отдать за тебя которую – нибудь из моих дочерей. Твоя мать мне родная тётка, и вдруг Грушенька будет ей снохой: да этого брака и архиерей не разрешит…» Разговор состоялся в конце 1810–х или начале 1820–х годов. Е.П. Янькова относилась к этому разговору как к неформальному сватовству и говорила, что её дочь могла быть замужем за П.С. Толстым. Таким же неформальным было, скорее всего, сватовство Пушкина к Олениной. Косвенным аргументом в пользу этого являются рисунки Пушкина в рукописи неоконченной поэмы «Тазит». Опоэтизированный портрет Анны Алексеевны и профиль её отца начертаны на листе с описанием сцены неудачного сватовства главного героя:
И он, не властный превозмочь
Волнений сердца, раз приходит
К её отцу, его отводит
И говорит: «Твоя мне дочь
Давно мила. По ней тоскуя,
Один и сир, давно живу я.
Благослови любовь мою…»
<…>
Но с неприязненною думой
Ему внимал старик угрюмый,
Главою белой покачал,
Махнул рукой и отвечал:
<…>
«…Какой безумец, сам ты знаешь,
Отдаст любимое дитя!
Ты мой рассудок искушаешь,
Иль празднословя, иль шутя.
Ступай, оставь меня в покое».
В письме Вяземскому, начатом 19–20 августа и законченном 1 сентября 1828 года, Пушкин пишет: «Я пустился в свет, потому что бесприютен. Если б не твоя Медная Венера, то я бы с тоски умер». Объяснение поэта с Олениным, полностью развеявшее его иллюзии в отношении брака с Анной, могло состояться именно в те дни. Вяземский ответил другу вопросом – каламбуром: «Разве тебя более в Приютино не пускают…?»
В Приютино Пушкина, конечно, приглашали. 5 сентября он приехал на праздник в честь именин Елизаветы Марковны Олениной и, наверное, с грустью смотрел, как очаровательная Анна блистает во всех трёх действиях театрализованной шарады «Меломания». «Прощаясь, Пушкин сказал мне, что должен ехать в свои имения, если только ему достанет решимости – добавил он с чувством», – записала Анна. Это был последний визит поэта в имение Олениных. Двери их дома по – прежнему оставались для него открытыми, но бывать там, где он пережил глубокое разочарование и обиду, видимо, поэт уже не хотел.
Приютино. Панорама пруда. Фото 2008 г.
После его отъезда состоялся важный разговор Анны Олениной с Сергеем Григорьевичем Голицыным (Фирсом), который был её другом и своего рода сердечным поверенным. Анна записала в дневнике: «Я напомнила Сержу Гол<ицыну> его обещание рассказать мне о некоторых вещах. Поломавшись, он сказал мне, что это касается поэта. Он умолял меня не менять своего поведения, укорял маменьку за суровость, с которой она обращалась с ним, сказав, что таким средством его не образумить. Когда я рассказала ему о дерзости, с которой Штерич разговаривал со мной у графини Кутайсовой о любви Пушкина, он объявил, что тоже отчитал его, сказав, что это не его дело и что я очень хорошо ему ответила. А когда я выразила ему своё возмущение высказываниями Пушкина на мой счёт, он мне возразил: «По – вашему, он говорил: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой уж я слажу», – не так ли. Но ведь это при мне было и не так сказано, но ведь я знаю, кто вам сказал и зачем. Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна>. И тут я подумала, что у него такие же веские доводы, как и у меня, и умолкла».
С.Г. Голицын (Фирс)
1820–е гг.
Из разговора следует, что, хотя Елизавета Марковна Оленина выказывала «суровость» в отношении поэта, Анна вела себя с ним более мягко и тактично. Она старалась «образумить» поэта, не задев его самолюбия. Для неё нежелательны были светские толки об их отношениях, поэтому она резко осадила молодого камер – юнкера Е.П. Штерича, бестактно вмешавшегося не в своё дело. Однако и Оленины, и Пушкин находились на виду у всех и слухов о неудачном сватовстве поэта избежать не удалось.
Сергей Голицын сыграл роль примирителя сторон, убеждая Анну не менять поведения по отношению к Пушкину, и сумел успокоить её в отношении неловкого высказывания поэта, намеренно искажённого В.Д. Полторацкой. Судя по всему, Оленина смогла и в дальнейшем выдержать нужный тон по отношению к Пушкину: крушение надежд на брак с нею тогда отозвалось в сочинениях и зарисовках поэта ностальгическими мечтами и печалью, а не раздражением. В черновиках «Полтавы», к работе над которой Пушкин вернулся в октябре 1828 года, остались портреты Анны, её инициалы, анаграммы и даже густо зачёркнутая надпись по – французски «Annette Poushkine». Перед отъездом поэт написал стихотворение «Город пышный, город бедный…», в котором высказывал сожаление о разлуке с мрачноватым Петербургом, где остаётся очаровавшая его девушка:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно – бледный,
Скука, холод и гранит —
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьётся локон золотой.
Может быть, собираясь в дорогу, поэт вспоминал, как ещё недавно рисовал гирлянды из маленьких женских ножек вокруг стихотворений, вписанных им в альбомы миниатюрной светловолосой красавицы Олениной…
Пушкин едет в Малинники, имение П.А. Осиповой в Старицком уезде, где сочиняет лирические стихи, работает над VII главой «Евгения Онегина», дорабатывает «Полтаву» и пишет к ней «Посвящение», адресат которого вызывает столько споров среди пушкинистов:
Тебе – но голос музы тёмной
Коснётся ль уха твоего?
Поймёшь ли ты душою скромной
Стремленье сердца моего?
Иль посвящение поэта,
Как некогда его любовь,
Перед тобою без ответа
Пройдёт непризнанное вновь?
Узнай, по крайней мере, звуки,
Бывало милые тебе —
И думай, что во дни разлуки,
В моей изменчивой судьбе,
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей.
По сложившейся традиции «Посвящение» относят к Марии Николаевне Волконской, последовавшей за мужем – декабристом в Сибирь. Главным обоснованием этой гипотезы является черновой вариант тринадцатого стиха «Сибири хладная пустыня», прочитанный известным пушкинистом П.Е. Щёголевым. Но существуют и другие предположения об адресате «Посвящения». Есть веские основания относить его к Анне Олениной. Она была единственной из всех современниц Пушкина, воспринявших эти стихи на свой счёт и узнавших «звуки, бывало милые» ей. Её мнение разделял Сергей Дмитриевич Полторацкий, приходившейся ей двоюродным братом. Он был в дружеских отношениях с поэтом, а впоследствии стал усердным собирателем его поэтического наследия и биографических материалов. С.Д. Полторацкий отличался объективностью суждений, и родственные связи не могли оказать влияния на его вывод. Да и «непризнанная любовь», «печальная пустыня», «последний звук речей», о которых говорится в «Посвящении», вполне могли ассоциироваться у Пушкина с недавним прощанием с Анетой в Приютине.
«Я вас любил безмолвно, безнадежно…»
Сердце поэта было разбито, хотя вряд ли эта избитая фраза уместна в данном случае. Фигурально выражаясь, дом Олениных вообще можно назвать «домом, где разбиваются сердца» русских поэтов. В 1809 году Н.И. Гнедич страстно влюбился в юную обворожительную Анну Фёдоровну Фурман, в детстве оставшуюся сиротой и воспитывавшуюся в семье Олениных. Елизавета Марковна и Алексей Николаевич очень благоволили Гнедичу и советовали посвататься, но Анна не скрыла своего равнодушия к одноглазому, обезображенному оспой поэту. В 1814 году задумчивую голубоглазую Анну полюбил Константин Николаевич Батюшков, вернувшийся в Петербург из действующей армии. Страстные мольбы поэта и советы приёмных родителей склонили Анну к согласию на брак с ним, но она честно призналась, что может вручить ему свою судьбу, а не сердце. Благородный Батюшков отказался от брака. Несчастная любовь к Анне Фурман во многом способствовала развитию того душевного недуга, которым он страдал впоследствии. Анна вышла замуж по любви только в 30–летнем возрасте за богатого коммерсанта Вильгельма Оома, несколько лет прожила с ним в Ревеле и, рано овдовев, вернулась в Петербург с четырьмя маленькими детьми. Чтобы содержать обедневшую семью, Анна Фёдоровна многие годы служила главной надзирательницей Петербургского воспитательного дома. Она по – прежнему тесно дружила с Анной и Варварой Олениными, была желанным гостем в их домах.
Н.И. Гнедич. Д. Доу (?)
с оригинала О.А. Кипренского 1822 г.
В конце 1828 года Пушкин, не найдя в семье Олениных опоры и ожидаемого понимания, переживает глубокое разочарование. В начале декабря поэт приезжает в Москву, где получает письмо А.А. Дельвига, который пишет: «Город Петербург полагает отсутствие твоё не бесцельным. Первый голос сомневается, точно ли ты без нужды уехал, не проигрыш ли какой был причиною; 2–й уверяет, что ты для материалов 7–й песни «Евгения Онегина» отправился; 3–й уверяет, что ты остепенился и в Торжке думаешь жениться; 4–й же догадывается, что ты составляешь авангард Олениных, которые собираются в Москву…»
Однако это не все слухи об отношениях Пушкина и Олениных. Когда по прибытии в Москву он посетил дом Ушаковых, тем уже были известны толки об увлечении поэта Олениной и отказе её родителей. Екатерина Николаевна Ушакова, за которой ухаживал поэт после возвращения из ссылки, была тогда просватана за Долгорукова. На вопрос Пушкина: «С чем же я – то остался?» – обиженная изменой Ушакова ответила язвительным каламбуром: «С оленьими рогами». В альбоме её сестры Елизаветы Николаевны Ушаковой, в замужестве Киселёвой, сохранились автографы поэта, несколько начертанных им портретов А.А. Олениной и сатирические рисунки сестёр на тему неудавшегося сватовства.
На одной карикатуре нарисована кокетливая молодая особа в тёмной широкополой шляпе. Рядом рукой П.С. Киселёва, сына Елизаветы Николаевны, сделана карандашом надпись: «Оленина». Дама стоит с удочкой на берегу пруда и ловит на приманку в виде большого жука мужчин, плавающих на поверхности. Подпись гласит:
Как поймаю рыбочку
Я себе на удочку,
То – то буду рада,
То – то позабавлюсь,
То – то разгуляюсь!
Шарж на А.А.Оленину и А.С. Пушкина в альбоме Ел. Н. Ушаковой. Л. 94. 1829 г.
На другом берегу нарисован мужчина в цилиндре и с тростью, по словам Киселёва, А.С. Пушкин, и написано: «Madame, il est temps de finir!» («Мадам, пора заканчивать!»). Обращение к Олениной как к замужней женщине, наводит на такую мысль: карикатура содержит намёк на участь Пушкина в случае женитьбы на ней. Здесь чувствуется перекличка с фразой Екатерины Ушаковой об «оленьих рогах».
Особенно интересен рисунок, где изображён мужчина с бакенбардами, похожий на Пушкина, целующий ручку у модно одетой дамы. Рукой Екатерины Ушаковой выведена подпись:
Прочь, прочь отойди,
Какой беспокойный!
Прочь, прочь, отвяжись,
Руки недостойный!
Изображённая в шаржированном виде дама с высокой причёской и маленькими ножками очень напоминает Оленину, как её рисовал поэт в том же альбоме. Характерно, что её ручка сложена в кукиш.
Шарж на А.А.Оленину и А.С. Пушкина в альбоме Ел. Н. Ушаковой
1829 г.
Однако судьбоносные для Пушкина события накануне нового 1829 года происходят не в доме Ушаковых, а на рождественском балу у танцмейстера Иогеля, где поэт впервые встречает юную красавицу Наталью Гончарову, свою будущую жену. Вспыхнувшая любовь к ней вытеснила прежнее чувство к А.А. Олениной. В начале 1829 года поэт написал чудесную элегию «Я вас любил, любовь ещё, быть может…», обращённую к Анне. Стихотворение пленяет утончённой романтичностью, красотой и благородством описанных чувств:
Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
Черновик стихотворения не сохранился, поэтому точная дата его написания неизвестна. Впервые стихотворение было опубликовано в нотном сборнике «Собрание русских песен. Слова А. Пушкина. Музыка разных сочинителей», цензурное разрешение на издание которого получено 10 августа 1829 года. Готовить сборник наверняка начали за 3–4 месяца до сдачи в цензуру, т. к. ноты гравировались вручную, что требовало длительного времени. Автором музыки к романсу в сборнике значится «граф Т». Это, скорее всего, композитор – любитель граф Сергей Васильевич Толстой, с которым Пушкин общался в доме своих московских друзей Ушаковых, где оба они были частыми гостями. Там и мог получить С.В. Толстой стихи «Я вас любил…» в начале января или в марте – апреле 1829 года, когда поэт жил в Москве. Романс написан до публикации стихов в «Северных цветах на 1830 год», вероятно, по автографу Пушкина или авторитетному списку. Шестая строка в тексте романса читалась «То страстию, то ревностью томим». Такой она была в ранней редакции стихотворения и отражала чувства поэта на момент сочинения стихов.
А.А. Оленина
Рис. А.С. Пушкина 1828 г.
По свидетельству внучки Анны Алексеевны Олениной Ольги Николаевны Оом, издавшей в 1936 году в Париже дневник своей бабушки, в её альбомы великий поэт внёс некоторые обращённые к ней стихотворения. О.Н. Оом в предисловии к изданию писала: «Зная, как я интересовалась её прошлым, бабушка оставила мне альбом, в котором среди других автографов Пушкин в 1829 году вписал стихи «Я вас любил: любовь ещё, быть может…». Под текстом этого стихотворения он в 1833 году сделал приписку: «plusqueparfait – давно прошедшее, 1833». Завещая мне этот альбом, Анна Алексеевна выразила желание, чтобы этот автограф с позднейшей припиской не был предан гласности. В тайнике своей души сохранила она причину этого пожелания: было ли это простое сожаление о прошлом или затронутое женское самолюбие, мне неизвестно». Альбом хранился в семье О.Н. Оом, в первом браке Звегинцовой, до 1917 года. Наличие в нём пушкинского автографа стихотворения «Я вас любил…» независимо от О.Н. Оом подтверждал известный композитор Александр Алексеевич Оленин, внучатый племянник А.А. Олениной.
Когда же поэт мог записать стихи в упомянутый альбом? Почти весь 1829 год вероятность его встречи с Олениными была небольшой. В октябре 1828 года Пушкин едет в Малинники, а затем в Москву, а Оленины остаются в Петербурге. В начале января 1829 года он возвращается в Петербург – они едут в Москву, в начале марта – он снова в Москве, а они вернулись в Петербург. Поэт мог встретиться с Олениными, разве что, мимолётно в дороге, в лучшем случае на почтовой станции, где обстановка вряд ли располагала к записям в альбомы. 1 мая поэт отправился в южное путешествие, в Арзрум, и в северной столице появился только в ноябре. Он дорабатывает стихотворение «Я вас любил…» и отдаёт его в «Северные цветы» для публикации. В это время его отношения с Олениными обострились, что вылилось в несправедливые строки в черновиках VIII главы «Евгения Онегина», где А.Н. Оленин назван «пролазом» и «нульком на ножках» (намёк на монограмму), а Анна Алексеевна – жеманной, писклявой и неопрятной барышней, обладательницей злого ума. Почему поэт так написал да ещё и вычеркнул фамилию Олениных из списка для рассылки визиток к новому 1830 году? Достоверно не известно, что вызвало резкую вспышку негатива у Пушкина: нахлынувшие вдруг обидные воспоминания, подогретые чьей – то бестактностью, насмешкой, сплетней, клеветой, или какое – то новое недоразумение. Маловероятно, чтобы поводом послужили высказывания или поступки самих Олениных, которые опасались светских слухов, способных бросить тень на репутацию незамужней Анны. Самой девушке, тем более, было ни к чему высказываться в свете на этот счёт почти через год, когда инцидент давно исчерпан. Она была увлечена благоразумными мыслями о возможности выйти замуж за Матвея Виельгорского. А злопыхателей и сплетников в высшем свете имелось предостаточно.
Вряд ли это был серьёзный инцидент. Излив раздражение на бумаге, поэт успокоился. Обидные строки об Олениных в беловик не попали. В тот же период Пушкин нарисовал упомянутые выше чудесные портреты А.Н. и А.А. Олениных в черновиках «Тазита». 12 января 1830 года поэт объявился в их доме в маске и домино в весёлой компании ряженых вместе с Е.М. Хитрово и её дочерью Д.Ф. Фикельмон. Последняя писала, что Пушкин и её мать были тотчас узнаны под масками. Тогда, скорее всего, и появилось в альбоме Анны Алексеевны знаменитое стихотворение «Я вас любил…». Это переводило их отношения в иную плоскость: любовь и ухаживания Пушкина становились достоянием прошлого.
Существуют разные версии об адресате стихотворения «Я вас любил…». Среди его возможных вдохновительниц называют Марию Волконскую, Каролину Собаньскую, Наталью Гончарову и даже Анну Керн. Однако все эти гипотезы основаны на сугубо косвенных аргументах, а некоторые из них высказаны исходя из датировки стихотворения концом 1829 года, которой придерживались до обнаружения нотного сборника с первой публикацией. Да и трудно отнести к этим женщинам, которыми поэт увлекался в разное время, 3–й и 4–й стихи: вряд ли их могла тогда тревожить или печалить любовь Пушкина. А к Анне Олениной эти строки, как и все остальные, отнести вполне естественно. Самым вероятным адресатом стихотворения является, конечно, именно она, что подтверждает и запись Пушкина под автографом в альбоме «plusqueparfait».
В феврале 1833 года Пушкин вместе с Олениными участвовал в похоронах Н.И. Гнедича, близкого друга этой семьи, почти домочадца. Наверняка одинокого поэта помянули у них. Обидная для Олениной приписка могла появиться именно тогда. Вряд ли в такой скорбный день Анна приставала к Пушкину с просьбой писать в её альбоме. Она, видимо, просто выложила альбомы для желающих сделать запись. Может быть, написав «давно прошедшее», поэт понял, что приписка огорчит девушку, и чтобы смягчить впечатление, записал на следующей странице, ещё остававшейся пустой, стихотворение «Что в имени тебе моём…»:
Что в имени тебе моём?
Оно умрёт, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.
Оно на памятном листке
Оставит мёртвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.
Что в нём? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.
Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя,
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я…
Здесь звучат одновременно грустные нотки прощания с женщиной, любовь к которой осталась в прошлом, и надежда на то, что эта женщина иногда все – таки вспомнит о поэте. Стихотворение было вписано Пушкиным 5 января 1830 года в альбом Каролины Собаньской, которой, вероятнее всего, и посвящено.
Каролиной Адамовной, красавицей – полькой, Пушкин увлекался во время южной ссылки. Собаньская была, кажется, соткана из противоречий: с одной стороны – изящная, умная, образованная женщина, увлекающаяся искусствами и хорошая пианистка, а с другой стороны – ветреная и тщеславная кокетка, окружённая толпой поклонников, сменившая несколько мужей и любовников, да к тому же, по слухам, тайный агент правительства на юге. Отношения Пушкина с Каролиной были далеко не платоническими, о чём свидетельствует письмо поэта к ней: «Вы знаете, что я испытал на себе все ваше могущество. Вам я обязан тем, что есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении, и всё, что есть в нём самого ошеломляющего». Но, как и в случае с Закревской, вспыхнувшее вновь в начале 1830 года чувство к Собаньской было недолгим и не смогло затмить нежную любовь к Наталье Гончаровой и желание соединить с нею судьбу, что и осуществилось в феврале 1831 года.
После женитьбы Пушкин почти не бывал у Олениных, но встречался с ними на балах, официальных приёмах и на прогулках в Царском Селе, где дача его находилась неподалёку от дачи этой семьи. Несмотря на охлаждение между А.С. Пушкиным и А.Н. Олениным, нельзя назвать отношения между ними неприязненными. В декабре 1832 года Алексей Николаевич ответил безусловным согласием на избрание поэта в члены Российской Академии наук, где они потом встречались на заседаниях. В 1835 году Пушкин ответил согласием на письмо Алексея Николаевича о пожертвовании на памятник переводчику «Илиады». В 1836 году Оленин тепло представил поэта скульптору Н.С. Пименову на осенней выставке в Академии художеств. Продолжалось общение Пушкина и с другими членами семьи Олениных. Предполагают, что в 1830–е годы поэт бывал в доме Петра Алексеевича, сына А.Н. и Е.М. Олениных, участника Отечественной войны 1812 года. В 1833 году П.А. Оленин вышел в отставку в чине генерала и поселился с женой Марией Сергеевной, урождённой Львовой, в селе Борисцево Новоторжского уезда Тверской губернии, где проходила дорога из Петербурга в Москву. Пётр Алексеевич был очень симпатичным человеком, талантливым художником – любителем. Пушкин мог с ним встречаться и в усадьбе Митино под Торжком, которая принадлежала Львовым, родителям его жены.
«Она с рукой рассудок отдала…»
Дальнейшая судьба Анны Алексеевны Олениной сложилась непросто. Несмотря на красоту и обилие поклонников, ей долго не находилось подходящей партии. Она подружилась с умными сёстрами Антониной и Лидией Блудовыми. Подруги, по её словам, извлекли из её сердца «тёрн, который там оставили обманы света». Девушки проводили свободное время в задушевных беседах, увлекались религиозной философией, писали романы. Когда в 1837 году Пушкин был убит на дуэли, Анна Алексеевна больно пережила эту утрату. В своём втором дневнике, к сожалению не дошедшем до нас, она подробно описала трагические события, связанные с гибелью поэта, хотя напрямую в них не участвовала. В дневниках Александра Ивановича Тургенева, сыгравшего в жизни Пушкина значительную роль, имеются записи о том, что 6 декабря 1836 года он встретил поэта на приёме во дворце, где были и Оленины, а 14 января 1837 года на балу у французского посла он разговаривал с А.А. Олениной о Пушкине. Получив известие о гибели поэта, Алексей Николаевич Оленин навсегда закрыл краник самовара, из которого Пушкин когда – то пил чай, и велел хранить эту вещь как реликвию. Скорее всего, Оленин не был в Конюшенной церкви на отпевании Пушкина: его нет в списке лиц, упоминаемых А.И. Тургеневым. Но думается, не стоит преувеличивать значение этого факта. Вряд ли отсутствие 73–летнего старика выражало его отношение к поэту, ведь это могло быть вызвано просто плохим самочувствием его самого или престарелой Елизаветы Марковны.
Ф.А. Андро де Ланжерон
Неизв. худ. 1851 г.
В 1838 году Анна Алексеевна потеряла горячо любимую мать. На портрете Анеты, написанном В.И. Гау в 1839 году для подарка её жениху, можно видеть следы постигших её потрясений. В 1840 году в возрасте 32 лет она вышла замуж за полковника Ф.А. Андро де Ланжерона, побочного сына французского графа – эмигранта А.Ф. Ланжерона, знакомого Пушкина. Тогда Фёдору Александровичу было 36 лет. По воспоминаниям родных, этот видный голубоглазый блондин был аккуратен и честен до щепетильности. Он имел доброе сердце, но тяжёлый нрав.
А.А. Оленина (Андро де Ланжерон)
Худ. А. Попов с оригинала К.П. Брюллова. 1842 г.
Вспыльчивый и обидчивый, он часто не терпел никаких возражений, что делало жизнь его супруги нелёгкой. Кроме того, муж с затаённой ревностью относился к блестящему прошлому жены, поэтому все её альбомы с автографами знаменитых людей, дневники и письма подруг были сложены в сундук и хранились 40 лет на чердаке. Всё получилось почти так, как напророчила сама себе Анна Алексеевна летом памятного 1828 года в шуточном стихотворном послании к тётушке Варваре Дмитриевне Полторацкой:
Искавши в мире идеала
И не нашед его,
Анета счастия искала
В средине сердца своего.
Всё в двадцать лет ей надоело:
Веселье, балы и пиры, —
Младое счастье улетело
И юности прекрасные дары.
<…>
Уж образ милый молодой
Всё понемногу исчезает,
Супруг – не идеальный, а простой —
Его же понемногу заменяет.
<…>
Но он ухаживал усердно,
Вздыхал, потел, кряхтел…
Чуть в мир поэзии не залетел…
Что ж оставалось делать бедной?
Она с рукой рассудок отдала,
А сердце? Бросила с досады
И ум хозяйством заняла,
Уехавши в его посады…
В 1844 году после смерти отца Анна Алексеевна уехала с мужем в Варшаву, куда он получил назначение. Фёдор Александрович через некоторое время стал президентом Варшавы, и Анна Алексеевна получила возможность вновь проявить свои таланты и создать салон, куда она перенесла все добрые традиции гостеприимного родительского дома. Это помогло ей сплотить русское и польское общество. В Варшаве Анна Алексеевна подружилась с сестрой поэта Ольгой Сергеевной Павлищевой. Её сын Л.Н. Павлищев так передаёт разговор двух женщин о гибели Пушкина: «Говоря Ольге Сергеевне о покойном поэте, госпожа Андро заявила ей однажды полушутя, полусерьёзно: «Очень жаль, что покойный твой брат не на мне женился! Сама бы за него или подставила грудь под пистолет Дантеса проклятого, или укокошила бы его, как собаку».
Желание Анны Алексеевны защитить Пушкина или «укокошить» его убийцу трогательно (стреляла она метко!), однако о сожалении по поводу несостоявшегося брака с поэтом в беседе с его сестрой она говорила наверняка из деликатности. В старости она рассказывала внучатому племяннику Александру Алексеевичу Оленину, что Пушкин делал ей предложение, но большой партией она его не считала, потому что он был «вертопрах», не имел состояния и положения в обществе, а сама она не настолько симпатизировала поэту, чтобы идти наперекор семье.
А.А. Оленина (Андро де Ланжерон).
Худ. И.К. Макаров. 1856 г.
Анна Алексеевна родила пятерых детей и, будучи прекрасной матерью, смогла вырастить троих дочерей и сына, лишь её первенец погиб в результате родовой травмы. Эта женщина пользовалась любовью и доверием своих многочисленных внучат. В 1885 году, в возрасте 78 лет, она овдовела и поселилась в имении дочери в селе Средняя Деражня Волынской губернии, ныне Житомирской области. Сундук с её реликвиями был принесён с чердака, и она его с удовольствием разбирала, предаваясь воспоминаниям. Наверное, не раз за последние три года своей долгой жизни разглядывала Анна Алексеевна альбомы с автографами и рисунками Пушкина, перечитывала его стихи, окружённые гирляндами из маленьких женских ножек, и повторяла чудесные строки стихотворения «Я вас любил, любовь ещё, быть может…».
Могила А.А. Олениной (Андро де Ланжерон) в Корецком монастыре
Фото. 2000–е гг.
Анне Алексеевне Олениной – Андро де Ланжерон была суждена долгая жизнь, в течение которой она бережно хранила память о Пушкине, продолжая оставаться искренней поклонницей его творчества. Скончалась она 15 декабря 1888 года и была похоронена в Свято – Троицком Корецком женском монастыре, куда ранее пожертвовала значительные средства, включая свой бриллиантовый фрейлинский шифр. В 2013 году исполняется 125 лет со дня кончины Анны Алексеевны. Могила и надгробие её бережно сохраняются сёстрами обители до настоящего времени.