Я снова сосредоточилась на Франклине. Он кратко пересказывал материал, который мы прошли за неделю. Ближе к концу урока он сел за свой стол и улыбнулся нам с таким видом, что я сразу насторожилась. Такая улыбка означала, что он чего-то хочет от нас.
— Итак, — сказал он, — сейчас я разделю вас по парам, и через две недели каждая команда должна будет представить устную и визуальную презентацию.
От его заявления мои уши вспыхнули. Задание могло сослужить для меня как хорошую, так и плохую службу. Если Франклин поставит меня в пару с кем-то, кого я не знаю, то у меня появится шанс развеять слухи и завести настоящего друга. Но если я окажусь в паре с…
— Финн и Индия, вы будете партнерами. Ваша тема — землетрясение в Лиссабоне 1755 года и его социальные и политические последствия для всего остального мира.
Я попала.
Франклин, который пребывал в полном неведении относительно созданной им катастрофы, улыбнулся нам, и после этого я не слышала ни единого его слова.
Собравшись с духом, я покосилась на Финна.
На его щеке дергался мускул.
Значит, он злится.
Это еще сильнее разозлило меня.
— Видимо, тебе все же придется встретиться со мной взглядом.
Он слегка повернул ко мне голову.
— Похоже на то.
— Ты ведь знаешь, что на самом деле я никакая не наркоманка? Эту чушь сочинил твой дружок Гейб.
Уголок его губ слегка дернулся.
Боже мой… это что, действительно была полуулыбка?
— Я знаю, — произнес он.
— Это должно сделать работу со мной менее страшной.
Он ничего не ответил.
— А ты знаешь, что устная презентация подразумевает под собой разговор?
— Догадалась по слову «устная», да?
Я усмехнулась.
— Я лишь намекаю на то, что тебе придется как-то поработать над своей задумчивой немногословностью, если мы хотим получить хорошую оценку.
— Приму к сведению.
— Тогда с завтрашнего дня и начни работать над ней.
Он вздохнул и откинулся на стуле, чтобы прямо посмотреть на меня.
— У тебя на все готов умный ответ?
— Только если я не ем штрудель. От него у меня выключается мозг.
Легкая усмешка на его губах, если мне не показалось, вернулась.
Неужели у Финна действительно есть чувство юмора?
Сказать что-то еще я не успела — прозвенел звонок. Урок кончился, и Финн тут же собрал свои вещи.
— Прежде чем ты уйдешь, нам нужно договориться о времени встречи, чтобы обсудить презентацию.
— В понедельник после уроков? У меня не будет тренировки по гребле.
— Давай. Где?
— У главных ворот. — И с этим коротким ответом он ушел.
Когда кабинет опустел, я пошла к Франклину. Мое сердце забилось чаще.
«Не возлагай слишком больших надежд. Не возлагай слишком больших надежд», — снова и снова повторяла я у себя в голове.
— Индия, спасибо, что задержалась, — сказал Франклин, когда я подошла. — Прошу прощения, что затянул решение на неделю. Я надеялся быстрее дать тебе знать о текущей ситуации, но один из учеников удивил нас, уйдя из «Крониклс». Вероятно, из-за слишком большой внеучебной нагрузки.
Это означало, что мои шансы увеличились вдвое, ведь в газете теперь было два места.
Не возлагай слишком больших надежд.
Франклин широко улыбнулся мне.
— Индия, должен признаться, твои работы в прежней газете по-настоящему впечатлили меня. Темы, которые ты освещала, были актуальными, важными и четко изложенными. Особенно мне понравилось твое интервью с мэром. Ты задавала серьезные вопросы о сокращении муниципалитетом бюджетных расходов. Существенные вопросы.
Его комплимент заставил меня зардеться от гордости.
— Спасибо.
— Другие кандидаты были хороши, но недостаточно. Сомневаюсь, что кто-то из них заинтересован в «Крониклс» так же сильно, как в том, чтобы впечатлить Лигу плюща количеством внеучебной активности в своем расписании.
В ответ я приподняла бровь, и он рассмеялся.
— Я ничего не говорил.
— Я ничего не слышала.
— Как бы там ни было, правда заключается в том, что ты лучший кандидат. Именно поэтому я хочу предложить тебе место в газете.
Наконец-то я чего-то добилась.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Я считаю, что в «Крониклс» тебя ждет успех. Думаю, если в этом году ты будешь усердно трудиться, то должность редактора в выпускном классе не станет чем-то недостижимым.
В точности, как я и задумала. Я широко улыбнулась.
— Это было бы здорово. Я стану лучшим литературным обозревателем за всю историю «Крониклс».
Франклин усмехнулся.
— Нисколько не сомневаюсь. А еще я надеюсь, что ты станешь тем человеком, который занимается финальной вычиткой… нашим экспертом по этике. Если ты, конечно, не против.
Предложение ошеломило меня. Может, эксперт по этике и не был журналистом, но именно он решал, отправится статья в печать или нет, устраивал репортерам и редакторам допросы с пристрастием насчет их статей и следил за тем, чтобы исследования были проведены должным образом, источники были надежными, а тема раскрыта. Эта должность была намного лучше той, на которую я надеялась, потому что вовлекала меня практически во все процессы газеты.
— Да, — радостно выдохнула я. — Да, я согласна.
— Справишься с двумя должностями? Конечно, чтобы все было по-честному, финальную вычитку твоих обзоров буду делать я.
— Да, разумеется.
Франклин кивнул и проводил меня до двери.
— Великолепно. Тогда добро пожаловать в «Тобиас Рочестер Крониклс». Увидимся в понедельник после занятий в медиацентре.
— Непременно, — согласилась я и вышла оттуда, чувствуя себя окрыленной как никогда.
Мое счастье длилось ровно до тех пор, пока я не зашла в столовую и, наткнувшись взглядом на стол Элоизы, не вспомнила, что в понедельник после занятий должна встретиться с Финном.
Вот черт.
***
Я не смогла найти Финна, чтобы перенести время встречи, но предположила, что наверняка увижу его дома на выходных или на занятиях в понедельник.
Впервые я возвращалась в дом Тео и Элоизы в относительно приподнятом настроении. Когда Джил высадил нас с Элоизой, оказалось, что Хейли в кои-то веки находится дома, правда, в компании своего организатора свадеб. Они сидели, обложившись журналами, образцами ткани и двумя пухлыми папками, битком набитыми чем-то, что предположительно было отупляющими рассудок свадебными штуковинами. Не желая быть втянутой в это, я по-быстрому поздоровалась и убежала наверх. Насколько мне было слышно, Элоиза сбежать не успела, и ее утащили в свадебную зону.
Посмеиваясь над ее невезением, я устроилась у себя в комнате и несколько часов занималась уроками, пока Хейли не остановила меня, сказав, что через полчаса будет ужин.
Я подождала, пока она выйдет, и решила, что на сегодня с меня хватит домашней работы. Когда я спускалась по задней лестнице, чтобы до ужина взять газировку, из кабинета донесся взвинченный голос Тео.
От его тона я напряглась и, не успев подумать, что делаю, на цыпочках подошла к двери его кабинета. Она была приоткрыта. Заглянув, я увидела Элоизу на стуле напротив антикварного стола, за которым сидел и сердито взирал на дочь Тео.
— Хочешь знать, откуда я знаю, что ты лжешь? — рявкнул он.
Я отпрянула, чтобы меня не заметили, но, задержав дыхание, осталась послушать. Я знала, что подслушивать некрасиво, но меня забросили в этот странный дом с человеком, которого я совершенно не знала, и, чтобы понять, что он на самом деле из себя представляет, я была готова на все что угодно.
Элоиза ничего не ответила на его гневный вопрос.
Я услышала, как Тео вздохнул.
— Я попросил директора Вандербилта присматривать за происходящим в школе и информировать меня об успехах Индии. Хочешь узнать, что он мне рассказал?
И вновь ответом ему была тишина.
— Он услышал, как его помощник из числа учеников сплетничает со своим другом о том, что ты не только неприветлива с Индией, но и скорее всего ответственна за гнусные слухи о ней. Якобы она наркоманка на реабилитации и, наряду с наркозависимостью, страдает от булимии.
— Папочка, не я распространяла те слухи. Это все Гейб и Брайс. Я сказала всем, что это неправда. Честное слово. — Она будто бы говорила искренне.
Тео снова вздохнул.
— Я верю тебе. Но это не меняет тот факт, что на этой неделе ты пренебрегла своими обязанностями. Я специально попросил тебя присмотреть за Индией. А ты вместо этого оказала ей холодный прием. Может, я о чем-то не знаю? Ты несчастна из-за моих отношений с Хейли и потому отыгрываешься на Индии?
— Нет, папочка. Я счастлива, что ты счастлив. Мне очень нравится Хейли.
Ее слова вновь прозвучали искренне, и я ощутила укол беспокойства при мысли, что эти двое сближаются.
— Так почему ты неприветлива с Индией?
— Я не нарочно. Просто… просто я не знаю, как вести себя с ней. Мы очень разные. Мне было легче оставить все, как было раньше… до нее.
Их разговор привел меня в шок. Кажется, Тео действительно волновало, получится ли у меня вписаться в новую жизнь. Но я по-прежнему не понимала, чем это было вызвано: заботой о моих чувствах или опасением, как это повлияет на него самого.
— Элоиза, ты вела очень привилегированную жизнь. — Его голос смягчился. — А Индия — нет. Ты права. Наши миры сильно различаются, и я могу только представить, каково ей приходится. Тебе нужно попытаться поставить себя на ее место. Сочувствие, Элоиза. Сочувствие и доброта. Ты покажешь Индии и то, и другое. Ты поможешь ей сориентироваться в учебном и социальном мирах школы Тобиаса Рочестера и научишь ее всему, что ей нужно знать, чтобы преуспеть здесь. На следующей неделе я надеюсь услышать от директора нечто совершенно иное. Это понятно?
— Да, папочка.
Я тихо отошла и поспешила спуститься вниз и скрыться из вида. Подслушанный разговор по непонятной причине вызвал у меня дискомфорт.
Но я была уверена, что в понедельник ничего не изменится. Вот если бы Тео пригрозил лишить ее карманных денег, тогда она, может, и послушалась бы его. Но он этого не сделал, поэтому я предположила, что в понедельник буду по-прежнему наслаждаться своим одиночеством.