Хейли улыбнулась так, словно знала что-то, неизвестное мне, и заправила мне за ухо прядку волос.
— Солнышко, ты настолько не «какая-то», что я постоянно за тебя беспокоюсь. Максвеллы, Фейвезеры, Рочестеры… Ты умная, пугающе уверенная в себе и очень красивая. Другими словами, ты магнит для парней, поэтому мальчикам вроде Финна плевать на твою фамилию. — Она наклонилась ближе. — И потому я прошу тебя… только не этот мальчик. Ладно?
Я уставилась на свои ноги. Слова Хейли остались звенеть у меня в ушах. Я поверить не могла, что она считала меня такой. Уверенная в себе? Я?
Полагаю, я научилась здорово притворяться.
— Этому мальчику со мной точно ничего не светит, — заверила я ее, поднимая глаза и встречаясь с ней взглядом, чтобы показать искренность своих слов.
Она кивнула, расслабившись.
— В субботу утром ты пойдешь с нами. А с Финном встретишься позже.
Я выдула воздух сквозь губы, уже страшась предстоящей поездки.
— Хорошо. — Я пошла было наверх, но потом мне в голову пришла внезапная мысль, и я резко остановилась. — Но только ничего розового! — крикнула я Хейли. — Или персикового! Или желтого… Никаких пастельных тонов!
Я услышала ее смех, и она исчезла в коридоре.
— Не очень-то обнадеживающе. — Я скорчила рожицу и потопала наверх.
***
Нехарактерное октябрьское тепло точно закончилось. С той же внезапностью, что и моя жизнь в Калифорнии. Надев короткую курточку и длинный шарф, я последовала за Элоизой, Брайс, Джошуа и Шарлоттой к причалу озера Квинсигамонд, чтобы посмотреть, как Финн и его команда победят команду из Плимута.
Позже Джил высадил нас у кофейни, и все время, что мы все вместе сидели за столиком, Финн вел себя так, словно меня не существовало. Он вел себя так целый день. Кроме момента, когда он разозлился на меня, потому что Джаспер вместо того, чтобы смотреть гонку для статьи в газете, флиртовал со мной. Разозлился на меня! Будто я хотела, чтобы этот псих флиртовал со мной! Впрочем, весь оставшийся день прошел, можно сказать, хорошо. Все, вроде бы, привыкли ко мне.
Когда наступило субботнее утро, я на полном серьезе считала гонку лучшим событием этой недели.
Позже я обнаружила себя сидящей в круглой комнате бутика с зеркальными стенами. Это была очень яркая комната — свет отражался от стекол, в воздухе витал сладкий запах парфюма, а по обеим сторонам входа в примерочную стояли огромные вазы с пыльно-розовыми гортензиями.
Безупречно стильная сотрудница бутика по имени Келли подала мне бокал шампанского, и Хейли сказала:
— О. Ну ладно. Но только один. Чтобы отпраздновать.
Я сидела в футе от Элоизы на серебристой бархатной кушетке. С тех пор как мы прибыли на Ньюбери-стрит, у нас получалось лишь вежливо разговаривать.
— Дамы, я думаю, это может быть то самое платье, — сказала, появившись из примерочной, Келли.
Хейли медленно выскользнула следом, и я почувствовала, что Элоиза замерла.
Платье было обтягивающим. Оно обнимало фигуру Хейли до самых лодыжек, после чего переходило в шлейф. Атлас цвета слоновой кости был дополнен мерцающим кружевом. Оно было без рукавов, с фестончатыми кружевными лямками и скромным вырезом на груди. Но когда Хейли повернулась, чтобы подняться на платформу и посмотреться в зеркало, я увидела, что ее спина совершенно открыта, а кружево соединяется рядом перламутровых пуговок от талии до ягодиц.
Платье было классическим и вместе с тем сексуальным.
Она выглядела потрясающе.
Я смотрела, как горят глаза Хейли, пока она разглядывала свое отражение и поворачивалась, чтобы увидеть себя со всех сторон.
В кои-то веки она потеряла дар речи.
Смотря на нее и видя, как она счастлива, я ощутила странную смесь обиды и надежды. Я все еще злилась на Хейли за то, что она с корнем вырвала меня из прошлой жизни, за то, что привела в семью, члены которой с той же силой, что и я, охраняли себя, делая невозможным по-настоящему узнать их или понять их мотивы. Я негодовала из-за того, что она ставила свое счастье выше моего. Однако же я день ото дня все чаще задумывалась, какой станет жизнь, если ее отношения с Тео станут настоящими и постоянными. Я хотела верить, что Хейли в состоянии повзрослеть, остаться с кем-то одним и, возможно, когда-нибудь, в очень далеком будущем, заслужить мое доверие.
В Арройо Гранде я ощущала себя в безопасности и не нуждалась в том, чтобы Хейли обеспечивала мне защиту и стабильность. Однако здесь все стало ровно наоборот. И чтобы я могла получить от нее эту защиту, Хейли должна была быть счастлива.
И потому я снова обиделась на нее. Обида, надежда, обида…
Порочный замкнутый круг.
— Хейли, оно идеальное, — произнесла Элоиза. Выражение ее лица было мягким, а тон — самым теплым, что я когда-либо слышала от нее.
Она почувствовала, что я смотрю на нее, и подняла бровь.
В ответ на ее невысказанный вопрос я пожала плечами.
Видимо, поняв, о чем я промолчала, Элоиза вздохнула.
— Я хочу, чтобы мой отец был счастлив, — прошептала она. — Хейли делает его счастливым. А в этом платье сделает его еще счастливее. Это единственное, что имеет значение.
Я — уже не впервые — поймала себя на том, что завидую Элоизе. Она так любила своего отца.
Каково это, когда хочешь, чтобы твои родители были счастливы, а не обижаешься на них за это?
В какого человека превратили меня мои родители?
Я посмотрела на Хейли с болью в груди.
Наши глаза встретились в зеркале, и я увидела в ее взгляде что-то похожее на отчаяние. Но чего она так отчаянно желала? Моей любви? Одобрения? Доверия? Она действительно хотела этого? Не было ли это всего лишь чувством вины и стыда?
— А ты что думаешь, Индия? — сказала Хейли, умоляюще глядя на меня своими темными глазами.
И я впервые с тех пор, как мы воссоединились пять лет назад, дала ей то, чего она хотела.
— По-моему, Элоиза права. Оно идеально. Ты прекрасна.
Все ее лицо засветилось.
— Ты правда так думаешь?
Внезапно у меня защипало в глазах, и мне непреодолимо захотелось заплакать.
— Да. — Я быстро кивнула и отвела взгляд.
Сотрудница бутика шагнула вперед, чтобы поговорить с Хейли о платье, и я пошла в туалет, успев услышать что-то о Carolina Herrera и десяти тысячах долларов. Скрывшись в дамской комнате, я поторопилась к раковине. Мою грудь сдавило, а кожа горела. Плеснув в лицо холодной водой, я шокированно уставилась на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело загнанное животное.
Мои пальцы вцепились в холодную керамику раковины.
— Ей нельзя доверять, — напомнила себе я.
Но я так устала от одиночества.
— Знаю, — прошептала я.
Я никогда не чувствовала себя более одинокой. В Арройо Гранде я могла с этим справиться, потому что у меня были Анна и школа, но здесь у меня не было ничего. Единственным человеком из прошлой жизни была Хейли, которая хотела, чтобы я доверяла ей.
Может, стоило бы. Это изматывает — не доверять никому, когда ты совсем одна. Платье. Свадьба. Элоиза. Тео. Может, мы и вправду станем семьей.
Но что, если я сдамся, а она ранит меня? Что, если они ранят меня?
Внезапно в моей голове самовольно возник образ отца.
Моя решимость вернулась на место, и я оттолкнулась от раковины.
Я просто должна еще немного потерпеть одиночество.
Глава 9
Такси подъехало к особняку Рочестеров, и я вновь ощутила нежеланное появление бабочек в животе. Поездка до Дувра обошлась мне в небольшое состояние — еще недавно я пошла бы пятнами, заплатив за такси столько денег. Как только я вышла из машины, дверь особняка открылась.
Финн стоял на пороге своего дома, засунув руки в карманы. Его темные глаза прожигали меня насквозь.
Глубоко вздохнув, я поправила рюкзак на плече и направилась к дому. Последние пару дней в школе были, скажем так, интересными. В то время как отношение друзей Элоизы ко мне смягчалось, — даже Брайс, казалось, начала получать удовольствие от легких саркастических пикировок со мной, — Элоиза с Финном сохраняли молчаливую дистанцию. Финн даже больше, чем Эль. Я бы сказала, он был почти холоден.
На собрании «Крониклс» в четверг он появился, чтобы отдать нам фотографии для завтрашнего выпуска, а затем без единого слова исчез. На встрече в пятницу он сидел с нами за столом, когда мы обсуждали следующий выпуск, и только один раз посмотрел на меня. Я привлекла его внимание, когда озвучила Алане свою проблему, связанную с обзорами книг.
— Прости… — Она приподняла бровь. — Проблема? Уже?
Я проигнорировала ее насмешку и едва различимое предупреждение в глазах, чтобы такой новичок, как я, держала рот на замке. Однако я, может, и была новенькой, но еще являлась экспертом по этике, поэтому мой рот имел полное право оставаться открытым. Но моя проблема не касалась чужих статей.
— Ты сказала, чтобы я каждую неделю делала обзор на бестселлер «Нью-Йорк Таймс». А если книга будет занимать лидирующую позицию дольше, чем одну неделю?
Наша редактор уставилась на меня, в то время как все остальные усиленно делали вид, что их не позабавил тот факт, что их эффективный лидер не продумала какой-то вопрос.
Алана неловко заерзала на стуле.
— Возможно я упустила из виду такую специфическую вероятность. Что ж, если такое произойдет, ты можешь выбрать книгу из пятерки лучших.
— Спасибо. И еще. Что делать, если бестселлер окажется непристойным? Скажем, эротикой?
В ответ я получила угрюмый взгляд.
— Значит тоже выбери из пятерки или двадцатки что-то пристойное. — Теперь заткнись, казалось, говорили ее глаза.
— Не переживай из-за нее. — Джаспер, который настоял, чтобы мы сели рядом, наклонился ко мне и положил руку на спинку моего стула. — Она такая со всеми.
Его губы коснулись моего уха, и я, резко отпрянув от него, тут же нашла взглядом Финна.
Он смотрел на нас с Джаспером, и на сей раз выражение его лица было непроницаемым. Словно ему было плевать, что какой-то парень ведет себя со мной как засранец.