К счастью, мы никого не знали в Уолтэме.
Я оказалась права: пока я высматривала Финна, меня обжигало вниманием. Наконец, я нашла его в дальней кабинке. Он, должно быть, зарезервировал ее, поскольку других посетителей рядом не было. Увидев меня, он сел чуть прямее.
Колотилось ли его сердце так же сильно, как и мое?
К моему удивлению, он встал, прежде чем я успела подойти, и встретил меня на полпути. Когда он дотронулся до моей талии, по всему моему телу разлетелись мурашки.
— Скоро они перестанут смотреть, — пробормотал он, оглядываясь.
— Уверен? — Мне было неловко разговаривать с ним под прицелом такого количества глаз.
— Да. Давай сядем.
Я кивнула, и мое сердце застучало еще сильнее, когда ладонь Финна сдвинулась от изгиба моей талии к пояснице. Там она и оставалась, пока он вел меня к кабинке.
Как только я села, у кабинки возникла девушка с русыми волосами, одетая в униформу кафе.
— Что вам принести?
— Я буду только диет-колу и картошку фри, — сказала я первое, что пришло в голову, поскольку сомневалась, что смогу хоть что-нибудь проглотить.
— Мне то же самое, но обычную колу, — сказал Финн.
Когда она ушла, я посмотрела на Финна. Наши глаза встретились, и моя кожа сразу же запылала. Молчание начинало затягиваться, и я поняла, что одному из нас придется заговорить, пока напряжение не начало зашкаливать.
— Утром я разговаривала с Элоизой, — произнесла я.
Его темные глаза засветились.
— Правда?
— Да. Убедила ее немного довериться мне. Поговорить о том, что случилось.
— Она сказала, что ей нужно пространство, поэтому я весь день переживал за нее. — Он на секунду прикрыл глаза. — Может, я эгоист, но я чувствую облегчение от того, что теперь о ней знает кто-то еще, кроме меня. Что знаешь ты. Но еще мне паршиво. Элоиза никогда раньше на меня так не злилась. Думаешь, она простит меня?
— Да, — с уверенностью ответила я. — И ты прости себя, ладно? Должно быть, вам было тяжело одним хранить эту тайну.
— Теперь знаешь и ты, — сказал он. — Извини, что втянул тебя в эту историю.
— Не извиняйся. Зато теперь за ней будет приглядывать еще один человек. Ей, похоже, так страшно.
— А тебе не было бы страшно?
— Не знаю.
— Мы говорим о дочери Теодора Фейвезера, Индия. Когда речь идет о гей-сообществе, его нельзя назвать толерантным.
— Эль так и сказала.
— И она права. Что делает меня…
— Эй. — Даже не успев подумать, что делаю, я коснулась его руки. — Пожалуйста, прекрати это самобичевание. Что сделано, то сделано. И Финн, я знаю, что ты проболтался случайно, но неужели ты думаешь, что это произошло бы в разговоре с любым другим человеком? Ты доверяешь мне. Верно?
— Да. — Он посмотрел на мою руку, лежащую на его, а затем поднял глаза. В них читалось доверие, смешанное с желанием, восхищением, нежностью.
Я убрала руку, понимая, что по-прежнему не уверена в том, кто мы друг другу.
Он вздохнул.
— Ты беспокоишься о том, что подумает Элоиза, да? Как только она перестанет на меня злиться, я поговорю с ней о нас.
— Вообще, она уже поговорила со мной и сказала, что, хоть и зла на тебя, не возражает против нас, если ты и дальше будешь притворяться, что встречаешься с ней, а мы будем видеться тайно.
Все лицо Финна засветилось от облегчения, но, увидев выражение моих глаз, он тут же нахмурился.
— Две колы и две картошки. — Внезапно появившаяся официантка поставила на стол нашу еду.
Я подождала, когда она уйдет, прежде чем ответить на его безмолвный вопрос.
— Не знаю, готова ли я встречаться украдкой.
— Не думай так об этом. Теперь я должен Эль больше, чем когда-либо. Мы просто будем защищать ее секрет.
— Делая секретом то, что бы между нами ни происходило.
— Я дал ей слово. — Его тон был непримиримым, но выражение лица — нет. Задумчивые глаза словно умоляли меня. — И не могу от него отказаться.
— Понимаю. — Я уставилась на свою картошку. Было невозможно находиться с ним рядом и не поддаться идее о нас.
— Что именно в ситуации с нами напрягает тебя?
— Не знаю, — сразу ответила я. И в ответ на его хмурое молчание повторила: — Я не знаю. Стараюсь понять, но ощущаю только одно: что мне неспокойно. Я чувствую, что это неправильно.
— Я ведь не буду изменять Элоизе. — Он дотянулся до моей руки, и от прикосновения его мозолистых пальцев к нежной коже моей ладони у меня побежали мурашки. Из-за увлечения греблей он был богатым мальчиком с руками рабочего.
Мне нравилось это несоответствие. Нравилось ощущать прикосновение его рук. Больше, чем нравилось.
— Я знаю, — проговорила я. — И все понимаю. Просто… — Я с неохотой начала было убирать свою руку, но Финн, не желая отпускать меня, быстро сжал ее. Я посмотрела ему прямо в глаза. — Финн, я не могу…
— Я не могу перестать думать о нашем поцелуе, — прервал меня он.
От огня в его взгляде мои глаза распахнулись. Он начал поглаживать большим пальцем тыльную сторону моей руки, и тот огонь, который чувствовал он, начал зарождаться во мне.
— Финн… — Теперь я умоляла.
— Я расскажу тебе все, что захочешь узнать. О нас с Эль. О других девушках. Только спроси. Но тебе следует знать, что тот поцелуй просто перевернул мой мир.
— О других девушках? — Я нахмурилась и прикусила губу, раздраженная тем, что из всего сказанного мое внимание зацепило именно это.
Он ухмыльнулся — немного самодовольно. Я потянула ладонь на себя, но он сжал ее еще крепче.
— Ревнуешь?
— Не будь засранцем.
Он рассмеялся. Громко. И боже мой, как ему это шло. Ему нужно было чаще смеяться и улыбаться. Определенно.
Ты могла бы стать той, кто поможет ему в этом.
А-а! Я быстро выкинула эту мысль из головы.
— Ладно. — Его смех затих. — Я постараюсь не быть засранцем. Что касается других девушек… Каждое лето я гощу в доме родителей моей мамы во Флориде. Они не такие богачи, как отец, но они на пенсии, и у них хорошая жизнь. Они с отцом не близки и часто воевали с ним за право видеться со мной чаще. В итоге он сдался и разрешил мне проводить у них один месяц летом. Это лучший месяц в году.
— Не сомневаюсь, — пробормотала я. — Они знают правду?
— Нет. Какой смысл их расстраивать? Люди вроде них бессильны против отца. По его словам, у него есть много влиятельных знакомых. Уж не знаю, что его с ними связывает — дружба или шантаж, — но мой отец безжалостный, могущественный человек с серьезными связями. Он никогда не проигрывает. Потому-то я и не могу ничего с ним поделать.
По его мрачному выводу я поняла не только причину, по которой Финн так отчаянно рвался к счастью, но и то, почему в долгосрочной перспективе наши отношения были обречены. Я не нравилась его отцу, и если бы однажды мы с Финном начали встречаться открыто, он не был бы счастлив. Я не хотела думать о том, на что мог пойти его отец в попытке нас разлучить.
Финн, видимо, понял, куда зашли мои мысли, потому что решил сменить тему.
— Во Флориде у меня были девушки, — признался он. — Ничего серьезного. Просто девушки, с которыми можно было потусоваться.
Я прочла между строк.
— Ты имеешь в виду, позаниматься сексом?
Финн обхватил мое запястье, подался вперед, и я — уже не впервые — увидела и ощутила в нем страсть.
— Это был просто секс. Способ забыться. С тобой все иначе, Индия. Ты должна мне верить. Я бы никогда не предал Эль ради девушки, с которой просто хотел бы переспать.
Его пыл волновал, немного пьянил. Если я была воплощением логики, планирования и самозащиты, то Финн был полон эмоций, риска и готовности прямо сейчас прыгнуть вместе со мной с обрыва и в водопад.
— Элоиза знала о других девушках?
— А смысл ей знать? Они были временными во временных ситуациях. И мы с Эль притворяемся, помнишь? Между нами ничего не было, кроме пары коротких поцелуев в губы на публике.
— Зачем ты рассказываешь о других девушках мне?
— Не знаю. — Он вздохнул и, собираясь с мыслями, на миг отвел взгляд. — Наверно, мне хочется рассказать тебе обо всем. Я так долго молчал об отце и Элоизе, что со временем, видимо, стал молчать и обо всем остальном. Это было тяжело, но до встречи с тобой не волновало меня. Я хочу рассказать тебе обо всем. Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем.
О боже, зачем ему нужно быть такой романтичной занозой в моей заднице?
— Я подбираюсь к тебе, да? — Та его самодовольная улыбка вернулась.
Я закатила глаза и, найдя в себе силы высвободить свою руку, отодвинулась на сиденье, чтобы создать небольшую дистанцию между нами.
— Ты сбиваешь меня с толку.
Он нахмурился.
— Как это?
— Ты можешь быть таким…
— Каким?
— Заносчивым. А затем таким…
— Каким?
— Незаносчивым.
Его рот дернулся от смеха.
— О-кей.
— Считаешь меня уже решенным делом, да?
Веселье слетело с его лица.
— Нет, Индия. Я думаю, что у тебя больше защитных укреплений, чем у крепости.
Теперь уже я сдерживала улыбку.
— Да?
— Да. И меня раздражает, что они мешают показывать, как сильно мне хочется попробовать быть с тобой. Я хочу тебя любым способом, каким только смогу получить.
— Неужели? — поддразнила я.
Переосмыслив свой выбор слов, он рассмеялся.
— Я не это имел в виду.
— Так ты не хочешь меня?
От внезапного огня в его глазах я пожалела, что не остановилась, пока перевес был на моей стороне.
— О, я хочу тебя.
Я ощутила в самом низу живота тот странный, но восхитительный трепет.
О, боже.
— Скажи «да», — не сдавался он. — Я правда хочу узнать о тебе абсолютно все. Но я смогу это сделать, только если ты скажешь «да».
— Все-все? — Страх во мне смешался с восторгом.
Я так долго оберегала свое одиночество, чтобы не быть уязвимой. А сейчас хотела дружбы с Финном, зная, что отдам ему частичку себя.
Но Финн просил не только о дружбе. Он просил о секретах. О желаниях. Мечтах. Страхах. Поцелуях. Прикосновениях. Может, даже о сексе.