— Элоиза живет в нескольких кварталах от нас со своей подружкой, которая с большим пониманием относится к паршивому расписанию Эль в интернатуре.
Я вышла из спальни, и моя улыбка погасла. Финн не смеялся. Он был абсолютно серьезен.
— Знаешь, почему интерес Патрика к тебе сводит меня с ума?
Я покачала головой, гадая, зачем он поднял эту тему после того, как последние несколько дней отлично притворялся, что между нами не случилось размолвки.
— Потому что ты права. Если бы ты была с ним, у него не было бы сложностей с тем, чтобы перед всем миром назвать тебя своей девушкой. Я не могу этого сделать, вот и бешусь.
Я уставилась на него, пораженная его честностью и не вполне уверенная, как ответить, чтобы не выдать себя.
Финн устало улыбнулся.
— Так что и мне тяжело. Просто чтобы ты знала.
Я облокотилась о столбик кровати.
— Ясно.
Он кивнул и поерзал на кровати, потом засунул руку под подушку и, нахмурившись, достал оттуда мою электронную книгу.
У меня екнуло сердце — он явно намеревался включить ее.
— Эй! — Я запрыгнула на кровать. — Это личное. — Я помахала ладонью, требуя, чтобы он отдал книгу мне.
Его лицо озарила медленная улыбка.
— Остынь. Я знаю, что ты читаешь романы.
К моим щекам прилил жар.
— Чт… Как… Что? — залепетала я.
Финн рассмеялся и сел, чтобы поймать меня за запястья и не так уж нежно подтащить к себе. Когда он упал назад на подушки, я плюхнулась на него, а он обхватил руками мое пылающее лицо и заглянул глубоко мне в глаза.
— Я давно знаю про твой секрет, — прошептал он. — Не волнуйся, я никому не скажу.
— Я… — Я поняла, что не могу объяснить, почему так люблю романы или почему моя зависимость так смущает меня.
— Все хорошо. Тебе просто нравятся счастливые концовки. Здесь нечего стыдиться, Индия. Совсем нечего.
И он так это сказал… В его тоне было что-то такое…
Внутри меня словно щелкнул рубильник.
И я начала плакать.
Прижалась лицом к его шее и залилась слезами, словно младенец, пока он крепко-крепко меня обнимал.
***
Какое-то время спустя я наконец успокоилась. Прижалась щекой к его груди и глубоко вздохнула.
— Прости.
— Тебе не за что извиняться, — сказал он.
— Я хочу радоваться за нее, не обижаясь ни на нее, ни на себя, — выпалила я. — Пока я не попала сюда и не встретила тебя, Элоизу, я была ужасным человеком, который не желал Хейли счастья. Я считала, что она не заслуживает его. Но теперь… Я хочу, чтобы она была счастлива, но не уверена, по какой причине желаю ей счастья. То ли просто так, ради нее самой, то ли ради себя, чтобы моя жизнь здесь стала постоянной. И если только ради нее, тогда я сержусь на себя из-за этого. Все так запутано.
Финн погладил меня по спине.
— Хейли ушла и на годы бросила тебя с жестоким мерзавцем. И вернулась лишь потому, что он едва тебя не убил. Я не могу быть объективным, потому что тоже злюсь на нее.
— Что-что сделала Хейли?
От яростного возгласа мы с Финном вздрогнули, и при виде Эль, стоящей в дверях, у меня оборвалось сердце. Она была бледной, а на ее щеках горели два ярких пятна. Шок и ужас плескались в ее глазах.
— Элоиза… — Я слезла с кровати. — Эль, пожалуйста.
— Нет! — Она вытянула руку, останавливая меня. — Ты сейчас же мне все расскажешь.
Я могла только стоять с ощущением тошноты и смотреть на нее, потому что знала: стоит мне открыть рот, и все, что мы с Хейли здесь выстроили, исчезнет точно мираж.
— Если ты не расскажешь, она додумает все сама, исходя из того, что услышала, — сказал Финн.
— Я знаю, ты хочешь защитить отца, — начала я, — но это не…
— Хочу, — прервала меня Эль. — Но дело не только в этом. Боже, Индия, Финн сказал правду? С тобой на самом деле это случилось?
В конце концов я села и прислонилась к Финну спиной, а он поддерживал меня физически и эмоционально, пока я рассказывала Элоизе свою историю. Все, до последней мелочи.
— В тот вечер на кухне, — с потерянным видом прошептала она, — ты сорвалась из-за отца?
Я кивнула.
— О, боже. А я растрепала об этом… и кому — Брайс! — Она зажмурилась. — Извини меня.
— Все нормально.
— Нет, не нормально! — Она распахнула глаза, в них горел гнев. — Хейли оставила тебя с монстром! Она просто бросила тебя! — Эль поднялась, ее руки тряслись. — Папочка знает?
Задыхаясь от страха, я покачала головой.
— Вообще ни о чем?
Я проглотила свой страх, и это было больно.
— Он знает, что мой отец был плохим человеком. Но вряд ли знает, что в те моменты, когда он был плохим, Хейли не было рядом.
— Или что он стал таким из-за Хейли, — рявкнула Эль.
— Эль, пожалуйста, только не рассказывай Тео.
Она шокированно вытаращила глаза.
— То есть я должна позволить ему жениться на женщине, которую он, по сути, не знает?
— Она не плохая. — Я вдруг обнаружила, что защищаю ее. — Она совершила ошибку.
— Которая почти стоила тебе жизни. И ты простила ее?
— Не знаю, — прошептала я. — Не знаю. Но я вряд ли прощу себя, если разрушу ее отношения с Тео. Она любит его, Элоиза. Мы не можем лишить ее счастья.
— А как же мой папа? — выкрикнула она. — Он не знает, на что способна женщина, на которой он женится.
— Знает, потому что я рассказала ему.
Я тут же отскочила от Финна, потому что к нам зашла Хейли.
— Люди, вам правда пора перестать подслушивать, — пробормотал Финн, и я истерически хихикнула.
Хейли, не моргая, смотрела на нас, и когда она увидела мои покрасневшие глаза, ее лицо исказилось от боли. В конце концов она сфокусировалась на Элоизе.
— Я рассказала ему на прошлой неделе, за несколько дней до твоего спектакля. Между нами было небольшое напряжение, но в итоге он простил меня. Можешь спросить его сама, когда он придет домой.
Элоиза с негодованием посмотрела на нее.
— Может, он и простил, но это не значит, что я тоже должна.
— Я и не жду этого от тебя.
— Почему ты ее бросила? Когда моя мать умирала, то переживала лишь об одном и просила прощения лишь за одно — за то, что оставляла меня. — В глазах Эль заблестели слезы. — Как ты могла добровольно бросить родного ребенка?
Я напряглась от вопроса Эль и от того, как Хейли старалась удержать эмоции под контролем. Почему-то мне никогда не хватало духа на то, чтобы задать Хейли этот вопрос, и она годами разочаровывала меня тем, что ей не хватало мужества, чтобы самой прийти ко мне с этим ответом.
Теперь она повернулась ко мне.
— Могу я поговорить с Индией наедине?
К моей руке притронулся Финн. Я оглянулась и — хотя мое сердце бешено колотилось, и меня начинало мутить — кивнула ему.
Он медленно встал и с каменным лицом прошел мимо Хейли, чтобы взять Элоизу за руку. Она напряглась и бросила взгляд на меня.
Ей я тоже кивнула, и она неохотно позволила Финну вывести себя в коридор.
Дверь мягко закрылась, но судя по тому, как мы обе вздрогнули, этот звук с тем же успехом мог быть таким же невыносимым, как скрежет ногтей по классной доске.
Хейли всплеснула руками и опустилась на стоящий у туалетного столика стул, а я в сгустившейся тишине села к себе на кровать. Внутри у меня все тряслось.
— За эти годы я столько раз хотела попробовать объяснить… но как объяснить необъяснимое? — Она беспомощно пожала плечами.
— Уж как-нибудь постарайся.
Она поморщилась от моего холодного тона.
— Легче сказать, чем сделать.
— Постарайся, — повторила я. — Знаю, это последнее, что тебе хочется обсуждать перед своей большой свадьбой, но если ты действительно готова сделать для меня все, что угодно, то сделай, пожалуйста, это.
В ее глазах заблестели эмоции.
— Тогда я начну с самого начала. Суть в том, что у меня было паршивое детство. Мы никогда не разговаривали о твоих бабушке с дедушкой, потому что ты никогда ни о чем не спрашивала меня, но ты должна знать, что они не были любящими родителями. Отец бил нас, а мать использовала меня вместо щита. Лучше ее, чем меня, говорила она.
Пораженная, я уставилась на нее, против воли сочувствуя ей. Было неприятно осознавать, что все это время в моей жизни был человек, который понимал, через что я прошла. Я бы никогда не поверила, что у нас с Хейли будет общим такое.
— В детстве я не строила больших планов на жизнь. Я не мечтала стать врачом или юристом. Хотела лишь одного: выбраться из дома и все. И я не хочу сочувствия, Индия, не от тебя. Я не заслуживаю его. Мне просто нужно, чтобы ты знала, почему в восемнадцать я сбежала прямиком в руки твоего отца. Тогда он был способом убежать, и он любил меня. Никто никогда не любил меня. Я никогда не слышала этих слов, пока их мне не сказал твой отец.
Я помнила, как сильно он любил ее. Его любовь к ней заставляла меня копить обиду с каждым ударом, с каждым пинком, с каждым разом, когда он морил меня голодом или наказывал — все это было напоминанием о его любви и о том, как любовь может обернуться самой темной болью.
Что бы Хейли ни увидела у меня на лице, но она вздрогнула и уперлась взглядом в свои ноги.
— К тому времени, как я осознала, что не люблю его, у меня уже была ты. Я вынуждена была оставаться с ним, потому что не хотела, чтобы ты росла без отца. — Она горько рассмеялась от иронии своих слов. — Боже, ребенок, я так облажалась. Я осталась вместо того, чтобы забрать тебя и убраться оттуда. Я думала, что лучше быть любимой им, чем бояться в одиночестве. Но с годами я начала думать обо всех тех вещах, о которых люди мечтают в детстве. О том, чего я хочу от этой жизни, только для себя, и я знала, что твой отец никогда не позволит мне иметь это, потому что он слишком сильно меня любил. Он никогда не позволил бы мне отвлечься от себя на что-то еще.
Она говорила мне правду, потому что я тоже все это помнила. В детстве его поведение не казалось мне собственническим или деспотичным, но оглядываясь назад, я понимала, что с ней он был ровно таким. Мне вспомнился один вечер, когда Хейли вернулась с работы на полставки в супермаркете. Это было всего за несколько месяцев до того, как она ушла. Она принесла домой буклеты и усадила отца рядом с собой, чтобы показать их ему. Она хотела поступить в общественный колледж. Отец очень расстроился. Помню, как он кричал, что они уже говорили об этом и что они не могут себе это позволить. Хейли спорила с ним, пока он не наорал на нее и не вылетел, хлопнув дверью, из дома. Она всю ночь проплакала у себя в спальне.