— Сначала убей его, — вежливо попросила она, кивнув на корда. — И мы начнём.
Турок хмыкнул. На этот раз точно от полноты сердца: ему понравилась их пикировка. Он посмотрел Няше в глаза насмешливо, но уважительно. Покачал головой и честно предупредил:
— Муха, если ты думаешь, что мы твоя проблема, ты не ошиблась. Но ты ошибаешься, если думаешь, что мы единственная твоя проблема.
— Когти? — приняла она предложение бросить кривляния и поговорить. — Намекаешь, что им плевать на репутацию? Потому что они её пока не заслужили? Им нечего терять?
— Умненькая девочка, — повторил Турок на этот раз действительно серьёзно. — Мы не станем на тебя давить. Предоставим это сделать им. А, когда они тебя выдавят с твоей земли, выкупим её у тебя за бесценок.
— Я могу выставить остров на аукцион, — внутренне заметавшись, выбросила Маняша, как ей казалось, сильный козырь. — И его купят ваши враги. Такие же сильные, как вы. У вас же есть такие враги?
— С чего ты взяла? — слишком небрежно для правды осведомился Магарыч.
— С того, что мужчины не могут иначе, — вспомнила Маняша подходящее нравоучение бабули. — Вы не умеете жить спокойно на любой вершине, как бы высоко не забрались. И, если там вас уже никому не достать, вы сами спуститесь, чтобы повоевать с теми, кто ниже.
— Нет! Она мне нравится, — вновь хлопнул лапами по столу Магарыч и повернул голову: — Чего вам?
— Наша, тебе мешают?
Она и не заметила, что ребята её догнали. И стоят рядом, готовые умереть за хозяйку. Хотя с этой парой им не справиться даже впятером.
— Нет, Батя, не мешают, — тепло и почтительно улыбнулась она командиру. — Потому что мы уходим.
Положив на стол приготовленные медяки за кофе, краем глаза случайно зацепила корда. Его прищур был задумчивым и каким-то… знакомым. Впрочем, откуда — отбросила Маняша нелепое подозрение. Все люди хоть чем-то, хоть какой-то мелочью, да похожи.
Мишка чрезмерен в своей натужной не свойственной ему оборотистости торгаша — прямо, как её отец. У Лобачевского иногда взгляд, как у дедули — не взгляд, а сверло. Да, у этого корда такой же. И что? У людей не так уж много эмоций на душу населения. Они повторяют друг друга с завидным постоянством, претендуя на исключительность и неповторимость.
Заплатив за улёт — как здесь принято называть «неземной» транспорт — они оказались в портовом городе системы «Бессмертные». С дурацким названием Бесомор. Маняша читала, что бесы оригинальничают, вставляя это словечко во всё, что им принадлежит. Их центральная цитадель вообще называется Бесогоном. В Бесоморе хоть какой-то смысл, да просматривается: бесы на море. А что у них с «гоном» в родных пенатах?
Она топала в уже родном уютном окружении защитников по центральной широкой улице города с действительно большой буквы. Нет, ребята всё-таки молодцы — трудно было даже из вредности не отдать им должное. Они умели и желали обустроить своему народу благую безопасную жизнь.
Горожане НПС нисколечко не походили на замордованные постапокалипсисом ошмётки человечества. Да, отойди от города, и тебя с лёгкостью сожрут — иначе, зачем игра, в которой нет борьбы за выживание? Но здесь в Бесоморе неписи благоденствовали. Хотя, конечно, самим игрокам тоже хотелось иметь уголки комфорта, где можно расслабиться.
— Батя, нам нужно попасть на рынок рабочей силы, — решила Маняша обойтись без экскурсии по городу.
— Туда и направляемся, — сообщил он.
— Только это рынок рабов, — поправил хозяйку Ник, как всегда прикрывавший другой бок.
— Знаю, — буркнула Маняша, поморщившись. — Давай не станем его так называть. Меня злят подобные мерзости.
— Как ты собираешься покупать людей? — резонно заметил Батя, придирчиво зыркая по сторонам даже на улице города, где под запретом любые нарушения порядка.
Бесы не миндальничали с теми, кто норовил перешагнуть за рамки игры. Если ты вор или шулер, или мошенник, твой промысел в городе не возбраняется. Имеешь право. Тоже своеобразный круговорот благ в природе. Но игрокам, промышлявшим бандитизмом — их называли киллерами — в населённых пунктах системы качаться запрещено. За воротами, пожалуйста, а здесь ни-ни.
— За деньги! — огрызнулась помещица и невольная грешница. — У меня что, есть выбор?
— Конечно, есть, — удивлённо покосился на хозяйку Ник. — Можно порыться на помойке.
— В смысле? — потребовала Маняша конкретики, не побрезговав предложенным местом.
Ей, конечно, не довелось пробавляться отбросами в подобных местах. Но бабуля то и дело твердила, что спесивая брезгливость дураков с запросами ведёт к их вымиранию. И внучка усвоила это практически на уровне инстинктов.
— Место, где живут бездомные, — снизошёл до бытовых пояснений командир. — Из разорённых поселений.
— То есть, нормальные трудяги? — уточнила Маняша, страшась ликовать, чтобы не сглазить.
— Ещё, какие нормальные, — убеждённо заверил буян. — Жили себе, не тужили, а теперь вроде как отбросы. Хотя цену себе знают. Снова хотят нормальной жизни. С ними можно договориться.
— В чём подвох?
— Они свободные. Если захотят от тебя уйти, не удержишь. С рабами проще: те никуда не денутся. Хоть сотнями их мори в какой-нибудь шахте.
— Батя, что скажешь? — привычно попросила совета Маняша.
— Что у тебя пятьдесят свободных очков. Солить собираешься?
Она хмыкнула. Нет, как всё-таки ребята не похожи на кукол. Просто чудо, какие настоящие.
— Забыла, — честно призналась она. — Ждала тебя, чтобы распределить, а тут эти бесы.
— Что хотели, — бесстрастно осведомился он, поиграв желваками.
— Обменять остров на участок здесь, на материке. Обещают, что лучше нашего. Как думаешь: согласиться?
— Ты как думаешь? — резонно указал командир, что это не его ума дело.
— Мне, честно говоря, не хочется, — призналась она. — Не знаю почему. Наверняка делаю ошибку, но… душа не лежит.
— Значит, не надо, — согласился Батя.
— Нас попытаются оттуда выдавить, — предупредила Маняша. — Это прямая угроза, не туманные намёки.
— Будем защищаться, — невозмутимо напомнил он, что в таких случаях делается.
— А куда мы идём? — спохватилась она, оглядываясь.
Ибо её как-то незаметно за разговором увлекли в узкий переулок.
— На помойку, — весело объявил Ник. — Ты же туда хотела?
Помойка помойкой и была — никаких иносказаний. За городской стеной образовался стихийный лагерь беженцев, поселения которых уничтожены. Где-то вымахавшим из-за радиации зверьём — что совершенно ненаучно, но вполне по-игровому. Где-то кибер-монстрами — машинами-людоедами, жившими своей жизнью и охотящимися на разумное мясо.
Которое они использовали в качестве горючего для поддержания своего бессмысленного существования. Ибо единственным смыслом их существования была охота на них игроков. Маняшу сей факт изрядно коробил. Если вдуматься, за остров она цеплялась и по этой причине: надеялась, что туда кибер-монстры не доберутся.
Шалаши беженцев, собранные из грязи и хлама, ютились подальше от городских стен: горожане предпочитали не подпускать бедолаг близко, а бесы не вмешивались. Но, так называемая площадка для показа товара лицом, находилась прямо у ворот.
Не сказать, что народу море, но достаточно — бегло оглядела Маняша отдельно стоявшие кучки людей и мутантов.
— Как жили вместе, так и здесь держатся вместе, — пояснил Ник, бдительно следя за тем, чтобы к хозяйке никто не вязался. — Наша, ты, вообще, кого хочешь брать? Людей или мутантов?
— Что посоветуешь? — тут же сунулась она к Бате.
— Карту открой, — велел он.
Маняша открыла.
— Что видишь?
— Остров, — буркнула она. — Не загадывай загадок.
— У тебя большая река. А на севере частично заболоченная местность. Пахотной земли мало.
— Люди в болотах жить не станут, — сообразила свежеиспечённая помещица без навыков работы по специальности.
— А такая земля всех не прокормит, — одобрил Батя ход её мыслей.
— Нужно развивать ремёсла, — продолжил студент-историк, пребывавший в академическом отпуске на основании липовой справки из медучреждения. — А они там у нас не передерутся?
— А мы на что? — удивился за спиной Буслай.
— Миром надо, — воспротивилась Рада.
— Справимся, — заверил Ник.
— Они хотят жить, — хмуро процедил Батя, ощупывая тусклые нерадостные лица беженцев взыскательным взглядом. — Один раз всё потеряли, второй не захотят.
— Им очень хочется снова иметь дом, — поддержала его Рада. — За это на многое согласятся. К тому же мутанты с нами редко враждуют. Это наши, бывает, привередничают. Но только на своей земле, собственной. А на чужой не станут.
Маняша слушала её, обернувшись к охотнице. И не сразу поняла, что её встревожило:
— А где Алиса?
— Присматривается, — успокоил её Батя. — Сейчас доложит.
Следопыт и вправду скоро объявилась.
— Наша, я там, — махнула она рукой, — отыскала подходящих. Это брены, местные северяне. Они в своей деревне и хлеб растили, и камень добывали. Только кузнеца у них нет. Девять мужиков, из них пара стариков. Но крепкие.
— Погоди, я записываю, — залезла Маняша в интерфейс и открыла вкладку «Население».
— Правильно, — кивнул Батя. — У нас запасы на сорок человек.
— Ещё, — по знаку хозяйки продолжила Алиса, — десяток баб. Две старые, но тоже могут работать. И пять детишек. Есть больные…
— Вылечу, — заверила Рада.
— Кузнецов тоже нашла. Один староват, но мастер восьмого уровня.
— Оружие делает, — довольно пробасил Буслай. — Это подходяще.
— Да, — кивнула Алиса. — У него два сына. Тоже мастера, но пока похуже. С ними три взрослые бабы и два ребёнка. Только тебе, Наша, они могут не понравиться, — предупредил дотошный следопыт. У них ещё пять стариков. Что-то, конечно, делать смогут. Но…
— Другие кузнецы есть? — перебил её Батя.
— Двое. Шестой уровень и пятый.
— Мало, — категорично заявил Буслай. — Они оружие не делают. И вряд ли научатся. У кого, если на остров их увезём?