Маняша прижалась спиной к городской стене. Сползла на землю, подобрала коленки, уложила на них подбородок и задалась вопросом:
— Может, я перебарщиваю? И лучше вернуться на остров?
— Лучше, — холодно поздравил её корд с фактом обретения здравого смысла. — Кто сказал, что я буду прибегать по свистку?
Она даже голову поднимать не стала:
— Но, ты пришёл.
— Это наш город.
— И вас обокрали.
— Своё мы забрали.
— А я нет.
— Иди и забери. Причём тут мы?
— Но, ты пришёл, — усмехнувшись, повторила Маняша. — Скажи честно, почему, и я тебя удивлю.
— Сильно? — нетерпеливо уточнил Турок, ноги которого высились перед глазами чёрными колоннами, опоясанными серебристыми полосами.
— Точно не знаю, — честно призналась Маняша. — Но, подозреваю, что сильно. Так, почему? Это личное или всё-таки остров?
— Личное, — не моргнув глазом, выдал он таким тоном, словно плевать хотел на её существование со всех минаретов этого мира. — Удивляй.
— У тебя уже в почту булькнуло?
— И?
— Я сбросила скрин. Посмотри.
Через пару секунд её оторвали от земли сдавившие плечи огромные железные ручищи. Здоровье принялось сочиться по капельке, но пока в пределах нормы регена.
— Ты говорила кому-то об этом?
Голос беса стал не ледяным — пустым, как вакуум. И так же пугал мириадами неведомых опасностей, не видных в телескопы. Правда, только в первые секунды. А потом в Маняше взыграл голос предков — если верить бабуле, весьма непростых и боевитых.
— Нет, — улыбнулась она, болтая ногами. — Это и есть то личное, из-за чего ты пришёл? Прикончить меня?
Он поставил её на землю и убрал руки.
— Ты очень хочешь эту штуку, — спокойно и капельку участливо констатировала начинающая шантажистка. — А я нет.
— Верю, — уже вполне по-человечески, но с прохладцей ответил корд. — Ты не знаешь ей цену.
— Я почитала справку, — возразила Маняша.
— И всё равно не знаешь.
— Она дорогая?
— Запредельно, — не стал врать Турок.
И ей вдруг стало хорошо. Более точного названия возникшему ощущению как-то сразу не нашлось. Да и не искалось. Просто хорошо, что этот мужчина не опутывал её ложью во имя обретения желаемого. Если это финты его класса системников, то он явно перерос собственный уровень.
— Помоги, а? — попросила она. — Одной мне их ни за что не вернуть.
— И ты продашь нам рол? — уточнил он судьбу найденного цилиндрика. — За разумную цену прямой покупки. Никаких вихляний в сторону аукциона.
— Я вам его отдам, — выдвинула она встречное предложение. — За спасение моих НПС и одну безоговорочную услугу.
— И всё? — ну, ни капельки не удивилась эта дубина. — Они даже не твои.
— Я их хотела, значит, мои! — невозмутимость Маняши начал подтачивать червячок раздражения.
А ей страшно хотелось сохранить лицо. Как там бабуля предостерегала? Он манит своим превосходством, как дудочка крысолова? И подавляет? Видимо, она действительно умная женщина — во всяком случае, станет ею — если этот человек и манит, и подавляет. И просто захотелось его снова увидеть. Пускай даже под маской игрового перса.
— За спасение твоих НПС и три безоговорочных услуги, — задумчиво предложил корд свой вариант. — И бесы ещё останутся должны.
— Охвостье я вам прощаю, — с достоинством шиканула столбовая дворянка. — Сделка?
— Тебя несёт? — не торопясь скреплять договор, уточнил Турок.
— Немного, — честно призналась Маняша. — Но, это дело принципа. И моего эгоизма. Если не сделаю это, сожру себя заживо.
— Гордячка, — кивнул бес. — Тяжеловато тебе приходится с такой гирей на шее.
— Ты женат? — вдруг ляпнула она.
И чуть не задохнулась от стыда. Надо же было так себя уронить в глазах мужчины! Почти навязываться…
— Нет, — абсолютно спокойно ответил корд. — Я прелюбодей и отчасти тиран.
Маняшу передёрнуло. Видимо на её лице отразилось нечто неизбитое. Потому что он впервые в её присутствии выглянул из-за маски равнодушия:
— Ты в порядке?
— Ты меня ударил, — еле ворочая языком, выдавила она.
— Вижу, — буркнул Турок. — И сожалею.
— О чём? — теперь уже безудержно понесло Маняшу.
Прорвало плотину, которую она с виртуозностью и упорством бобра строила, стаскивая в неё все свои страхи, брожения, протесты и ненависть к себе. Ненависть за злой и подлый самообман, что сама же и взлелеяла.
— О том, что я оскорбила свою любовь? — внезапно поразительно спокойно вытекло из неё ледяной струёй облегчения. — Ты-то здесь причём?
— Поговорим об этом? — непередаваемо спокойно предложил бес.
— Забудь, — смаковала она ледяной тон, стараясь не соскользнуть с него, как с зимней горки.
Потому что вернулись упущенные силы, дабы свернуть себя в прежний клубок брони.
— Если захочешь… — начал Турок.
— Не захочу, — нетерпеливо отрезала Маняша. — Мы отклонились. Итак. Мои люди и три услуги бесов за эту штуковину. Кстати, могу отдать прямо сейчас.
— Зачем? — нахмурился корд не без подозрений относительно её умственных перекосов.
— Могу не сохранить, — удивилась она глупому вопросу такого великого умника. — Семнадцатый уровень. Слабей меня здесь только моль.
— Ты хорошо подумала? Соблазн не слабый: могу и обмануть.
— И что? — вдруг развеселилась Маняша, хотя это больше походило на остаточную истерику после встряски. — Ах, обмануть меня не трудно: сама обманываться рада.
— Не люблю Пушкина, — поморщился Турок. — Сделка?
— Сделка.
Вы заключили сомнительную сделку, выгода от которой может составить -1540 %, исходя из текущего курса аукционных продаж предметов, аналогичных вашему.
В случае выполнения всех условий сделки награда: +20 уровней, +15 очков удачи. В случае невыполнения хотя бы одного условия сделки ваш уровень упадёт до 10, уровень удачи обнулится.
В случае немедленного отказа от сомнительной сделки штраф -3 уровня, — 9 очков навыка«коммуникации с расой биокиборги».
Сохранить
Отказаться
А взгляд всё же дрогнул. На несколько секунд завис в пугливой нерешительности. Но выбор был сделан.
— Слушай, а девять очков недоброжелательности кибров очень плохо?
— Сомнительная сделка? — догадался Турок. — Не очень, но проблемы создаст. Особенно на островке, зажатом двумя враждующими системами. Но этот риск выше, чем потеря уровней и обнуление удачи.
— Её у меня и так нет, — пожала плечами Маняша.
— Пошли, — корд мотнул головой в сторону ворот.
— Куда?
— Ты же собираешься лично повоевать? И отомстить обидчикам, которые даже не подозревают о твоём существовании. Или оставишь всё нам?
— Лично, — выбрала она.
— Уверена? Зачем тебе это?
— Первая услуга: поможете поднять мне уровни. Как можно быстрей.
— Зачем тебе это? — прицепился Турок, как клещ.
— С вами воевать, — весело объявила гордая обладательница недвижимости, которая у них, как кость в горле.
— Ты достала!
Маняша очень надеялась, что до самых печёнок. Потому что стать ему неинтересной страшней, чем рассориться и потерять навсегда. Терять она уже научилась: это больно.
— Кстати, лови эту штуку. А то мне домой надо сгонять. Сделка?
— Сделка, — не сразу и не слишком охотно забрал он бесценный рол.
— Вернусь сюда через… — Маняша запнулась, не желая давать пустых обещаний.
— Черкнёшь в личку, — подсказал бес.
И пропал во вспышке телепорта.
— Грубиян, — буркнула она. — Даже не попрощался.
И вышла из игры.
— Ты выглядишь счастливой и потрёпанной, — оценила бабуля внешний вид внучки, ввалившейся в кухню на негнущихся ногах. — Не знала бы, где ты провела полдня, решила бы, что грешила с мужчиной.
— Пыталась, — с видом безукоризненной скромницы призналась Маняша.
Опустилась на стул и вытянула ноги, простонав:
— Я, кажется, влюбилась.
— Опять?
Анна Иоановна поставила чашку с чаем на блюдце. Откинулась на спинку стула и осведомилась:
— Второй Лобачевский?
— Я на них обречена? — поделилась Маняша своими неуютными сомнениями.
— Ты просто нашла себе второго Лобачевского, — поставила диагноз бабуля. — И теперь начнёшь прятаться от первого. Хотя как раз он-то живёт в нашем мире. А тот не понять где. И не понять кто.
— Он должен быть замечательным, — не слишком уверенно объявила полоумная девица.
— Ты гоняешься за привидениями собственных чувств, — вздохнув, не пожалела её родная бабушка. — А это значит, что не Лобачевский тебя оттолкнул. Это именно ты всё испортила. И не можешь простить Максиму, что он всё вовремя не исправил.
— Он пытался, — вздохнув, призналась Маняша в страшном грехе. — Но я… Просто ужасно, что я такая испорченная гордячка. Отвернулась от него, когда он пытался мне что-то объяснить. Мне тогда казалось, что он меня убил. Только недавно я поняла, что самоубилась. А ты когда-нибудь была такой дурочкой?
— Никогда! — гордо задрала нос Анна Иоановна. — Я бывала такой дурищей, что тебе за мной никогда не угнаться. А теперь марш в ванну: ты пахнешь. Потом за стол. Расскажешь, что там у тебя за Ланцелот.
— Турок! — прокричала Маняша уже из коридора.
— Час от часу не легче, — проворчала бабуля.
Глава 11
Помещица и плакальщица
Через час, проведённый в душе и на гимнастическом коврике, Маняша снова сидела за кухонным столом. Теребила жёлтую зефирину и, что называется, каялась, как на духу.
— Если не юлить и не набивать себе цену, то у нас с Максом ничего и не было. Настоящего. Всё только начиналось. Но первым подошёл он. Честное слово, — на всякий случай предупредила она. — Я бы не решилась.
— Думала: он слишком для тебя хорош? — поняла её с полуслова бабуля.
— И слишком популярен. Вообще-то, — озадаченно нахмурилась Маняша, — никогда не могла понять его подружек. Они же все знают, что он их заводит ненадолго. Попользуется и бросает.