да, и эта мысль не принесла мне ни малейшего облегчения и, разумеется, не добавила душевного спокойствия. Но даже упрямая миссис Уильямс не могла бы улучшить состояние своего сына. А выздоровеет ли Дэвид или нет, сейчас зависело от сил куда более могущественных, чем моя свекровь, хотя, конечно, сама она вряд ли смогла бы с этим смириться.
Я не ожидала, что Элли вернется в комнату ожидания. По ее взгляду, как только она открыла дверь, я сразу же поняла, что она тоже удивилась моему присутствию.
– Я… я думала, что ты на консультации у кардиолога.
Элли выглядела усталой, изможденной до предела. Ночь оказалась долгой и тяжелой. Уверена, что сама я выглядела сейчас не лучше. Я посмотрела на часы. Скоро рассветет. И тогда больница плавно переключится на дневной режим. Уборщицы покатят свои тележки со швабрами, работники столовой начнут разносить пациентам завтраки. Врачи и медсестры придут на работу, беспечно обсуждая по дороге вчерашние телепередачи, предстоящие праздники и последние сплетни о знаменитостях. Но мы с Элли по-прежнему останемся в совершенно ином мире. В мире, где нормой были каталки, кислородные маски и аппаратура, поддерживающая жизнедеятельность больного. В мире, где мужья, которые, в общем-то, должны были стареть, седея рядом с вами, вдруг оказались на грани жизни и смерти. В мире, где различия между друзьями и врагами внезапно размылись и исчезли.
– Все правильно, так и было, а потом я пошла к Дэвиду.
Элли секунду помолчала, в глазах ее промелькнула тревога, когда она негромко спросила:
– Как он?
Она имела право интересоваться, и не только из-за той связи, которая отныне соединит ее с моим мужем на всю оставшуюся жизнь.
– Ему нужна операция, – сказала я. Пока что это была вся информация, которой я на данный момент готова была с ней поделиться. Сейчас в ее руках и без того было гораздо больше, чем оставалось мне.
– Ах, вот как. Ее сделают сегодня?
– Нет, только тогда, когда нам очень повезет, – с горечью произнесла я, сама удивившись такому ответу, и сразу же отвернулась, чтобы скрыть смущение. Только сейчас я поняла, что ошибалась, считая, будто знаю про себя буквально все. Оказывается, это совсем не так. И неожиданная смерть незнакомого человека сможет наполнить меня надеждой, а вовсе не печалью.
Повисла долгая пауза. Я подумала, сколько еще мы обе будем ходить вокруг да около этой темы, которая так и повисла в воздухе.
– Ты ему уже рассказала, да? – Это было, скорее, вполне логичное утверждение, а не вопрос.
Я хотела рассердиться, у меня были все основания рассердиться, но уже не хватало сил на подобные эмоции.
– Про твоего мальчика? Про Джейка? Нет, не стала.
Лицо у Элли приняло такое выражение, как будто для нее наступили все праздники мира одновременно.
– И ты не будешь ему ничего говорить?
Я глубоко вздохнула и отрицательно покачала головой.
– Нет. Не буду. – Я помолчала и встретилась с ней взглядом. – Ты сама расскажешь.
Если у нее еще и оставался какой-то румянец на щеках после тяжелой ночи, он мгновенно исчез.
– Но только не сейчас. Он еще слишком слаб. Я не хочу, чтобы он узнал что-то про своего ребенка до операции.
В ее глазах читался вызов, когда я произнесла слова «про своего ребенка», но вместе с тем она была рада и тому, что у нее имелось некоторое время, некая отсрочка перед предстоящим разговором.
– Значит, ты не сказала ему и о том, что мы обе дежурили в больнице всю ночь? – осторожно поинтересовалась Элли, и в глазах ее заблестела надежда. Впрочем, ненадолго.
– Сказала. Он знает, что ты здесь.
Я закрыла глаза на секунду, которая показалась мне очень длинной, вспоминая выражение Дэвида в тот миг, когда я сообщила ему невероятную, непостижимую новость. О том, что его бывшая подружка эту ночь провела именно в этой больнице. И только когда я осторожно ступила в наше прошлое, я полностью осознала, что связь, объединяющая его и ее, никуда не делась. Она словно выросла из земли и свалила меня с ног, как натянутая кем-то веревка.
Слово «нервничала» даже близко не описывало моего состояния. Даже «перепуганная насмерть» вряд ли могло подойти. Я ощущала нечто другое, когда стояла у дверей в палату Дэвида, сжав руку в кулак и готовясь постучаться, чтобы потом решительно войти прямо в собственное прошлое.
Конечно, я могла бы просто сказать: «Нет». Я могла бы сообщить Шарлотте, что у меня нет ни малейшего желания снова увидеть Дэвида, а уж тем более разговаривать с ним, но в таком случае я солгала бы не только ей, но и самой себе.
Я все еще не до конца уверена, правильно ли поняла ее, когда она пояснила свою мысль.
– Если только Джо не переведут в другое отделение, рано или поздно Дэвид увидит тебя здесь, это неизбежно. Я просто хочу быть уверена в том, что эта встреча никоим образом не расстроит его и тем более не шокирует.
– Значит, ты хочешь сказать, что просто стараешься справиться с ситуацией? – спросила я.
Казалось, Шарлотту удивляло, что я вообще видела в этом какие-то странности. Впрочем, вся ситуация, по моему мнению, была даже более чем странной. Но хотелось ли бы мне самой увидеть у постели Джо какую-нибудь его бывшую девушку? Нет, конечно же нет. Если только это могло бы ему каким-то образом помочь… Если бы такая возможность существовала, я бы пригласила самого дьявола посидеть у его кровати.
– Кардиолог сказал, что очень важно поддерживать стабильное состояние Дэвида. Поэтому я пытаюсь сделать все возможное, чтобы у Дэвида не было… неожиданных встреч и всяких сюрпризов, пока он еще не окреп настолько, чтобы справиться с ними самостоятельно.
Она практически незаметно поменяла слово «неприятных» на «неожиданных», и я решила пропустить эту мелочь мимо ушей.
– Только помни, что о Джейке даже упоминать нельзя. Пока еще нельзя, – предупредила она меня.
Ну, с этим я не могла не согласиться целиком и полностью.
– Входите. – Это был голос медсестры, отчего я на секунду застыла на месте.
Моя вспотевшая ладонь соскользнула с дверной ручки, когда я поворачивала ее, но наконец дверь распахнулась, и я вошла в палату. Первым положительным моментом стало то, что Дэвид сейчас выглядел значительно лучше, чем тогда, когда я впервые увидела его в этой больнице.
Впрочем, тогда ему делали искусственное дыхание и проводили закрытый массаж сердца, поэтому делать какие-либо выводы, наверное, не стоило.
Ноги мои отказывались мне повиноваться. Я остановилась возле двери, чтобы в случае необходимости повернуться и быстро убежать. Наверное, поэтому так и не убрала ладонь с дверной ручки.
– Элли.
Одно слово, всего одно слово, и годы исчезли. Рука моя соскользнула вниз, и я направилась к кровати.
– Я представлял себе этот момент сотни раз за прошедшие годы… Мне казалось, что я продумал любой возможный сценарий… но и представить себе не мог, что все произойдет именно так.
Внезапно мои глаза наполнились слезами, потому что он повторял мои собственные слова.
– Ты выглядишь точно так же, – чуть слышно добавил он, и его голос сейчас показался мне жалкой пародией на тот, который я так хорошо знала.
Я еле заметно улыбнулась, но не стала говорить того, о чем сейчас подумала, а именно: «А ты выглядишь, как Джейк, маленький мальчик, о котором ты ничего не знаешь».
– Как ты себя чувствуешь, Дэвид?
– Бывало и получше, должен заметить. – Он кивнул на стоящий рядом с кроватью стул. – Присядешь? – спросил он, и голос его при этом звучал настолько измученно, что медсестра вынуждена была оторваться от своего занятия и вернуться к своему подопечному, чтобы внимательно изучить показания приборов, к которым был подсоединен Дэвид.
– Вы должны помнить, что вам нельзя напрягаться, мистер Уильямс, – предупредила она.
Я быстро опустилась на стул, чувствуя направленные на меня упреки сестры. Мне не хотелось стать причиной ухудшения состояния его здоровья.
– Ну, тогда только на минуточку, – уточнила я. – Я не могу оставаться тут долго, мне нужно возвращаться…
– К своему мужу, – закончил за меня Дэвид. – Джо, так его зовут, верно?
Мне показалось очень странно услышать его имя из уст Дэвида.
– Да, Джо, – ответила я, одновременно осознавая, что и голос, и выражение моего лица изменились, стали мягче, когда мы заговорили о нем. Это не было связано только с нынешней ситуацией. Так было всегда, насколько я помню.
Я увидела на лице Дэвида удивление. Он узнал это выражение, и уже через секунду до меня дошло, что, наверное, именно так я выглядела когда-то, когда говорила о нем самом.
– Насколько я понимаю, он у тебя настоящий герой. Медсестры всю ночь только о нем и говорили.
Когда я услышала, что он говорит о Джо, пусть даже и с восхищением, я сразу же ощутила какое-то непонятное беспокойство, и мне захотелось занять оборонительную позицию. Начиналось некое перехлестывание прошлого и настоящего, и как справиться с ним, я не знала. Наверное, именно по этой причине люди, как правило, теряют контакт с теми, кто был их первой любовью. Во мне начинали бороться волнующие противоречивые чувства, и это ощущение никак не проходило. Я понимала, насколько опасно было позволить втянуть себя в подобную игру.
– Как идет его выздоровление? Есть прогресс? – поинтересовался Дэвид, и я увидела в его глазах искреннюю озабоченность.
Я быстро отвела взгляд, как делают после того, как посмотрели на солнце. Глаза оставались единственным, что не изменялось в его лице и продолжало излучать энергию. Пока что болезнь не успела затронуть их, и я инстинктивно почувствовала опасность, позволив себе еще раз заглянуть в них.
– Я не знаю, – с грустью ответила я. – Пока ничего не известно. Все, кажется, ждут… чего-то. Никто мне пока ничего не говорит.
– Как жаль, – сказал он, и его слова снова прозвучали так, будто он произнес их от души.
Дэвид замолчал на пару секунд, ожидая, пока сестра, пообещавшая скоро вернуться, выйдет из палаты, и только после этого спросил: