«Сейчас я никому не смогу быть полезной», — сказала она тогда Даниель. И дело не в том, что она стала лучше, чем была. Но она хотела стать лучше.
Всю ночь расхаживая взад-вперед по комнате, Грейс твердила себе, что нужно рассказать Джону Колби правду, но это ее пугало. Как только она это сделает, пути назад уже не будет. Это могло полностью изменить ее жизнь, как то мгновение на дороге под дождем.
Не в состоянии уснуть, девочка забралась в постель к маме. Дебора тоже не спала. Они долго лежали рядом, глядя в темноту. Грейс не знала, о чем думает мама, но ее собственные мысли были об одном.
— Ты уверена, что нельзя поговорить с Колби у нас дома? — наконец прошептала Грейс. В отделении полиции были камеры наблюдения. И этот факт заставлял ее нервничать.
Но мама покачала головой.
— Нам лучше поехать туда. Тогда никто не скажет, что мы влияем на ход дела. Не пытайся предугадать, что произойдет, дорогая. Воображение часто рисует картины страшнее реальности. Расскажи мне о Вермонте.
— Я не могу думать о Вермонте.
— Папа исправился, правда?
— Да.
— Тебе лучше?
— Немного.
— Хочешь об этом поговорить?
Грейс хотела, но ей было неловко.
— Ты правда хочешь узнать, что Ребекка прекрасно готовит?
Повисло молчание.
— А она действительно хорошо готовит?
— Да, — ответила Грейс, — но боится крови. Она порезала палец, когда крошила овощи, и чуть не потеряла сознание. Мне пришлось наложить ей повязку.
— Она это оценила?
— Вполне.
— Ребекка хорошо относится к Дилану?
— Думаю, да. Он все время провел со щенками.
— Так я могу и проиграть.
Но Грейс не хотела говорить ни о Дилане, ни о папе, ни о Ребекке.
— Как ты думаешь, что скажет Джон?
Мама спокойно ответила:
— Он справедливый. И переживает за нас.
— Это укрывательство.
— Это факт. Джон поступит так, как с его точки зрения будет лучше.
— Это не ответ.
— Что я могу сказать? Мне бы хотелось знать ответы на все вопросы, Грейси. Но я их не знаю. И совершаю ошибки.
— Я выпила и села за руль.
— Я солгала.
Грейс понимала, что мама переживает. Это слышалось в ее голосе. Но ведь это Грейс хотела, чтобы они признались. Возможно, она ошибается.
— Может, пойти к Джону — это ошибка, мама. Может, нам следует подождать.
Дебора вздохнула, похоже, с облегчением.
— Если мы станем ждать, все равно ничего не изменится. Чем дольше мы будем тянуть, тем сложнее будет. — Она погладила Грейс по голове. — Прости меня, солнышко. Я не понимала, как моя ложь отразится на тебе.
— Я больше не буду воровать в магазинах, — пообещала Грейс. — Это было глупо с моей стороны. Мне эти босоножки даже не нравились.
— Нравились. Просто не настолько, чтобы их воровать. — Дебора заправила длинный локон Грейс за ухо. — Я пытаюсь защитить тебя, но не все в моих силах. Это один из уроков, которые я извлекла из этой ситуации. Я могу сказать, что ты не сделала ничего плохого, сев за руль в тот вечер. Расследование покажет то же самое. Но то, что случилось, теперь часть тебя. Тебе придется с этим жить.
23
Когда в понедельник утром они вышли из дому, Дебору начали одолевать сомнения. Дорога в город оказалась слишком короткой, а лица в полицейском участке слишком знакомыми. Она чувствовала себя ужасно неловко. Когда Джон закрыл за собой дверь кабинета, стало немного легче. Но только до тех пор, пока начальник полиции не сел за стол и, нахмурившись, не уставился в бумаги.
Дебора прокашлялась.
— Мне нужно внести некоторые изменения в протокол, который я подала, — начала она.
Но Джону тоже было в чем признаться. Не поднимая глаз, он заговорил:
— На прошлой неделе произошел странный случай. Я отвозил Елену домой из школы, и она забыла попросить меня остановиться по пути возле магазина, чтобы купить салат или что-то еще для ужина. Мы договорились, что она вернется туда сама, поэтому я вышел. Она обошла машину, села на мое место и наклонилась, чтобы придвинуть сиденье. — Он поднял обеспокоенный взгляд на Дебору. — Увидев, как она это делает, я вспомнил, как в день аварии я попросил вас показать документы. Вы сели за руль, но вам пришлось передвинуть сиденье.
Да, Деборе пришлось это сделать. Ноги Грейс были не такими длинными, как у нее.
Грейс заговорила первой.
— Вы догадались? — спросила она полушепотом.
— Нет. Тогда я не придал этому значения. Твоей маме нужно было дотянуться до бардачка, и, естественно, ей понадобилось больше места. — Джон переложил несколько бумаг на столе. — Но потом что-то стало твориться с тобой, Грейс — в школе, на соревнованиях. Я понял, что это может быть чувство вины. Но я также знал, что это может быть не более чем реакция на аварию. Однако когда окружной прокурор заговорил об укрывательстве, мне пришлось более тщательно пересмотреть свою часть расследования.
Дебора затаила дыхание. Она поняла, что Грейс сделала то же самое, потому что вопрос задал Грэг:
— Что же вы обнаружили?
— Пробелы, — сказал Джон. — Вернее, только один. Но огромный. — Он повернулся к Деборе. — Я ни разу не спросил, были ли вы за рулем. Я предположил, что машину вели вы. Мы вас знали. Мы знали, что вы хороший водитель. Мы просто предположили… — его голос стих.
Дебора закончила его мысль:
— Вы предположили, что я бы обязательно сказала вам, если бы за рулем была Грейс.
— Нет. Вы не должны были рассказывать. Это я должен был спросить. А я этого не сделал. Да, я предположил, что за рулем были вы. Но поступил бы я так, если бы разговаривал с кем-то другим? С кем-то, кого не знал? Скорее всего, нет. Поэтому вдова, наверное, права. Возможно, я действительно позволил вам легко отделаться, потому что хорошо знал вас.
Грэг нетерпеливо спросил:
— Но разве не так должно быть, когда живешь в маленьком городке? Здесь всех знаешь. Всем доверяешь.
— Я предала это доверие, — прервала его Дебора, но повернулась, услышав дерзкий голос Грейс.
— Я пила в тот вечер, — сказала она, глядя на Джона.
Джон отшатнулся.
— Правда? Этого я не знал.
— Мама тоже не знала. Поэтому не сердитесь на нее. Авария произошла по моей вине. Я выпила две бутылки пива.
Ему понадобилась минута, чтобы переварить это.
— Я думал, вы делали уроки.
Грейс молчала. Дебора понимала, что дочь не хочет впутывать своих друзей.
— Ты была в состоянии алкогольного опьянения? — спросил Джон.
— Вы имеете в виду, была ли я пьяна? Нет. Но если бы я ничего не пила, то, возможно, заметила бы мистера МакКенну.
— Грейс! — взмолилась Дебора, потому что они уже столько раз об этом говорили. — Я тоже его не видела, а ведь я ничего не пила.
— Не оправдывай ее, Дебора, — предупредил Грэг.
— Я не оправдываю, — возразила она. — И никогда не оправдывала. Грейс несовершеннолетняя. Ей не следовало пить, и точка. Но не это стало причиной аварии.
Джон смотрел на Грейс.
— Когда мама приехала, чтобы забрать тебя, ты подумала о том, что не стоит садиться за руль?
— Нет. Я хорошо себя чувствовала. Но если я выпила, то, значит, мои ощущения могли не соответствовать действительности. Разве нет?
— Это ты мне скажи.
Она с несчастным видом произнесла:
Да.
— И ты не смогла сказать маме о том, что пила, даже после того, как мистер МакКенна умер?
— Особенно после этого. Я и так доставила ей немало проблем. И известие о пиве еще больше все усложнило бы. Тогда бы она действительно рассердилась.
— Когда же ты ей наконец рассказала?
Грейс вся сжалась.
— В четверг. В переулке возле кондитерской, после того как попыталась украсть босоножки. Тогда мама впервые об этом узнала.
Джон задумался, потом повернулся к Деборе.
— В день аварии, когда Грейс садилась за руль, вы заметили в ее поведении что-нибудь необычное?
— Нет, ничего, — ответила Дебора. — Она полностью себя контролировала. Я еще удивилась, как спокойно Грейс ведет машину в такую грозу. Теперь я понимаю, что пиво придало ей фальшивой уверенности. Но я не могу сказать, что причиной стало то, как она вела машину. И полиция штата, кстати, такого же мнения, — напомнила она.
Джон выпрямился и сдвинул брови. Из офиса слышались приглушенные звуки — поскрипывание стула, неразборчивый голос, телефонный звонок. Теперь же все смолкло.
Дебора почувствовала себя неуверенно. Беспристрастность Джона Колби придавала ему огромную силу.
Наконец он поднял глаза и, прокашлявшись, обратился к Грейс:
— И что ты думаешь теперь, когда ты здесь?
Грейс, похоже, была не готова к такому вопросу. Она на минуту задумалась и ответила:
— Я боюсь.
— Чего?
— Того, что мистер МакКенна умер. Что мне придется жить с этим до конца жизни. И неважно, что говорят о том, как я вела машину. Я всегда буду об этом помнить.
— Но ты пила не одна.
— Но именно я сбила человека.
— Твои друзья тоже пили.
— Видите ли, это меня и пугает. Теперь вы понимаете, что они будут меня за это ненавидеть.
— Похоже, тебе уже и так очень плохо в школе.
Грейс кивнула.
— И что же может положить этому конец?
Ее глаза наполнились слезами.
— Я не знаю.
Джон замолчал. Минуту спустя он спросил:
— Тебе кажется, что ты заслуживаешь наказания? Поэтому ты украла босоножки?
Грейс опустила голову.
— Наверное. Понимаете, я совершила столько плохих поступков, и мне все сходило с рук. Может, и бывают ребята, которые могут сделать это и спать спокойно. Но я не могу. — Она подняла голову. — Я не могу спать, все время думаю об этом. Все время спрашиваю себя, кто об этом знает.
— То есть ты здесь сегодня, потому что не можешь жить с постоянным страхом быть пойманной?
— Нет. Дело не в этом. — Ей явно было нелегко. — Ну, может, отчасти. Дело в том, что мой поступок был плохим. Он не позволяет мне считать себя хорошим человеком. Он не позволяет мне думать, что когда-нибудь я смогу добиться чего-то в жизни.