– Я позабочусь о ней, – сказала Дженна, ложась рядом со мной на кровать.
Лайон наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
– Тогда оставляю ее на тебя. Если вам нужна помощь с переездом, я уже говорил, Лука готов помочь. Пока-пока, Ноа, выздоравливай, – сказал он на прощание, взъерошив мне волосы.
Когда он, наконец, ушел, я снова плюхнулась на подушки и начала медленно считать в уме.
– Ты уверена, что не хочешь в больницу? – спросила Дженна в восьмой раз.
Я уже сказала «нет», потому что считала идиотизмом ехать туда только из-за напряжения в спине, но, поскольку боль, казалось, усиливалась, и я чувствовала себя на грани обморока, идея, в конце концов, не казалась такой уж плохой…
– Давай подождем, пока подействует обезболивающее, – неохотно сказала я, так как одна мысль о том, чтобы встать и направиться к двери, пугала меня.
Через два часа я поняла, что что-то не так.
– Ноа, ты меня пугаешь… – сказала Дженна, увидев, как я скорчилась от боли.
– Отвези меня в больницу, – дрожащим голосом попросила я.
Идти до машины было мучительно, но дорога до ближайшей больницы была еще мучительнее. По прибытии я как могла прошла в зал, пока Дженна заполняла формы, которые нам дали на стойке регистрации.
Затем, пока мы ждали, и я все больше и больше нервничала, я заметила странное ощущение в промежности. Посмотрев вниз, я увидела красное пятно на штанах пижамы. Дженна ахнула, и следующее, что я помню, это то, что внезапно оказалась в кресле, в котором меня везли в палату интенсивной терапии. Дженна осталась в зале.
– Дорогая, ты меня слышишь? – спросила медсестра, помогая мне снять одежду и надеть больничный халат. – Доктор скоро придет, но мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов…
Я посмотрела на медсестру, у нее были рыжие волосы, и она была немного полной. Она была похожа на одного из пухленьких близнецов из «Алисы в стране чудес», только она была женщиной и не переставала разговаривать со мной.
– На какой ты неделе? – спросила она.
– Нет… это случилось со мной только сегодня…
Медсестра хмуро посмотрела на меня, а затем вопрос… этот проклятый вопрос вернул меня к реальности, словно я упала с десятого этажа и рухнула на землю.
– О чем… о чем вы говорите? – спросила я дрожащим голосом.
Медсестра посмотрела на меня сначала с удивлением, а потом с жалостью.
– Дорогуша… у тебя, скорее всего, выкидыш.
Что, черт возьми, сказала эта женщина? Боже мой! Вокруг все словно замерло, и слово «выкидыш» обрушилось на меня гигантским молотом.
«Выкидыш», «выкидыш», «выкидыш»… Сколько бы я ни повторяла это мысленно, это было невозможно, потому что для выкидыша нужно быть беременной, а я вовсе не была.
– Врач сейчас приедет… Не волнуйся, уверена, все будет хорошо.
Что будет хорошо? Что из того, что содержало слово «выкидыш», могло быть хорошо?
Я стала припоминать, считать на пальцах, вспоминать даты и числа и пришла к тому же выводу: это невозможно. Это меня немного успокоило, потому что было очевидно, что эта медсестра ничего не понимает. Я не рассказала ей про коробку. Скорее всего, из-за большого веса коробки у меня и появились симптомы, похожие на…
Потому что это было невозможно, верно? Прошло слишком много времени с последнего раза…
Дверь открылась, прервав мои мучительные размышления, и меня поприветствовал врач средних лет.
– Как вы себя чувствуете, мисс Морган? – спросил он, подходя ближе.
Я не ответила, и он жестом предложил лечь.
– Я сделаю вам УЗИ, хорошо? – сообщил он, приподняв мою ночную рубашку и тщательно осматривая мой живот.
– Я не беременна, – заявила я, продолжая повторять это в голове, как мантру.
«Я не беременна, я не беременна, я не беременна…»
Доктор несколько мгновений удивленно смотрел на меня.
– Ну мы узнаем это через несколько секунд, – сказал он, садясь рядом со мной и подтягивая небольшой столик, на котором стоял ультразвуковой аппарат. – Гель немного холодный, но это нормально.
Я почувствовала холодок, когда он намазал гель мне на живот. Затаив дыхание, я повернула голову, чтобы посмотреть, что он делает. Он провел ручным зондом по моему животу, а затем нажал кнопку и повернул экран, чтобы я могла видеть то, что видел он.
– Думаю, это подтверждает, что вы были не правы, не так ли?
На экране прерывистыми точками появилось черно-белое изображение младенца… и не зародыша, нет, у этого младенца была голова, ноги и руки, и он занимал большую часть экрана аппарата.
– О боже мой! – воскликнула я и поднесла руку ко рту из-за откровенного ужаса.
– Ему около шестнадцати недель, – сообщил врач, отпустив помпу, и, как ни в чем не бывало, снова повернул прибор и начал водить зондом, нажимая разные кнопки. Я заметила, что он озабоченно нахмурился. Несколько секунд спустя, которые, казалось, длились вечность, по комнате разносился громкий шум. Мужчина вздохнул с облегчением и повернулся ко мне. – Пульс есть, мисс Морган.
Внезапно слово «выкидыш» приобрело совершенно новый смысл, и я почувствовала, что снова падаю, но на этот раз в глубокую темную яму.
– Я теряю его? – спросила я дрожащим голосом. Врач снова повернул экран и указал на черное пятно, окружавшее ребенка. Едва взглянув на него, я поняла, что его там быть не должно.
– Это довольно большая внутриматочная гематома. Положение, в котором вы находитесь, опасно, и, учитывая, что вы только что узнали, что беременны, предполагаю, что вы думали, что у вас все еще регулярно идут месячные, я прав?
Я смотрела на доктора, пытаясь понять, что он мне говорит.
– Обычно не очень регулярно, но да… У меня были месячные. Последние несколько месяцев, может быть, они длились не так долго, как должны, но я подумала…
– Вы принимаете противозачаточные таблетки? – спросил он.
– Да, я принимаю их, чтобы регулировать месячные.
– Не пропускаете?
«Дерьмо!»
– Иногда забываю, но принимаю на следующий день вместе с обычной дозой…
– Видимо, они не подействовали, но это не главное. Важно то, что у вас были постоянные угрозы выкидыша.
Я снова посмотрела на экран. Боже мой, это младенец… младенец, о котором я даже не подозревала, что он растет внутри меня… Я ни о чем не заботилась… Боже мой! Я пила алкоголь…
– Доктор… Я не знала, понятия не имела… Я даже не замечала этого!
Он смотрел, как я пытаюсь сохранить спокойствие.
– Успокойтесь, хорошо? Мы проведем все необходимые анализы, чтобы убедиться, что с вами и ребенком все в порядке. Вы удивитесь, как много таких случаев, как ваш. Изменения обычно начинаются на третьем или четвертом месяце, так как до двенадцати недель матка все еще находится в тазу, и, только когда она выходит за пределы этой области, начинает проявляться беременность. Поскольку у вас кровотечение, мы положим вас в больницу. Пока вы не придете в норму, вам не следует напрягаться. Понимаю, что вы только что узнали, что беременны, но сейчас очень важно, чтобы вы полностью соблюдали постельный режим. Как только кровотечение прекратится, я проведу гинекологический осмотр, чтобы измерить шейку матки. Если все в порядке, преждевременные роды в будущем исключены.
«Преждевременные роды…»
Боже, я почувствовала себя так, как будто меня внезапно забросили в вакуум, где слова «ребенок», «преждевременные роды», «внутриматочная гематома» и «выкидыш» совершенно бессмысленны.
Я еще даже не осознала то, что он мне только что сказал, едва приняла то, что увидела на экране, а меня уже засыпали терминами, которых я не понимала и не слышала до этого момента.
– Медсестра придет задать вам несколько вопросов, и мы возьмем кровь, чтобы исключить дополнительные осложнения, хотя сейчас самое главное, чтобы гематома исчезла. Скорее всего, у вас низкий уровень прогестерона; в этом случае мы предоставим вам все необходимое, чтобы поддерживать ребенка. Согласны? – сообщил он тоном, который, по его мнению, мог меня успокоить.
Я почувствовала панику, полноценный панический приступ, мне хотелось убежать, исчезнуть из больницы и вернуться к тому, что было в моей жизни всего несколько часов назад.
– Доктор… Мне всего девятнадцать, я не готова стать матерью.
Он вежливо кивнул и подошел.
– Это не входило в ваши планы… Я понимаю, – тактично ответил он. – Но ребенок есть, и есть риск, что вы можете его потерять. Вы молоды, и у вас впереди несколько трудных месяцев. Вам понадобится поддержка окружающих. Вы знаете, кто отец ребенка?
«Отец».
Николас Лейстер был отцом этого ребенка… и он был на другом конце страны, с другой женщиной, абсолютно ясно дав понять, что больше не хочет быть частью моей жизни.
– Я… я знаю, кто он, но… я не могу ему сказать.
В этот момент вошла медсестра, и доктор повернулся к ней, чтобы рассказать обо всем, что они должны мне сделать. Он улыбнулся мне, чтобы подбодрить, и ушел. Как только он ушел, медсестра подошла и похлопала меня по руке.
– Тебе нужно успокоиться, милая, – сказала она, когда в комнату вошла еще одна медсестра, и они вместе приступили к работе над моим телом. – Мы дадим тебе витамины и болеутоляющее, чтобы ты смогла отдохнуть. Когда проснешься, тебе наверняка будет лучше.
– Нет, нет, мне не нужно обезболивающее. Вы не понимаете! Этого не должно было случиться, я не готова стать матерью, я не должна стать матерью, ясно? Мне сказали, что очень маловероятно, что я забеременею, почти невозможно, а теперь…
– Ты на четвертом месяце, дорогуша, и, судя по твоему анамнезу и тому, как протекает беременность, это чудо.
«Чудо».
Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться и осознать происходящее. Четыре месяца… Чертов Николас Лейстер!
34Ноа
Не знаю, когда я заснула, но, когда открыла глаза, увидела, что Дженна сидит в кресле рядом с кроватью и смотрит на меня. Ее лицо было бледным и обеспокоенным. Увидев, что я открыла глаза, она встала и подошла. Я лежала, закутанная, с капельницей в левой руке.