Тайсон, обмотав полотенце вокруг бедер, снимает спортивные трусы.
– Я пытался было уговорить отца купить мне на день рождения пейджер, но он говорит, что с ними ходят только врачи и торговцы наркотиками.
Я осторожно нюхаю подмышку и лезу в шкафчик за дезодорантом.
– Зачем он тебе нужен?
– Чтобы люди могли со мной связаться, когда им нужно, – отвечает Тайсон.
– Ты настолько всем нужен? Я знаю, что ты не драгдилер, может, ты засекреченный врач, работающий под прикрытием?
К нам подходит Кайл Симпсон, как обычно, не обращая ни малейшего внимания на то, что он совершенно голый. В руках у него маленький черный пейджер, на котором высвечивается семь цифр.
– Ни у кого нет монеты для телефона? А то мне моя девчонка звонит.
Подружка Кайла учится в колледже, и мы все уже знаем, что означает, когда она звонит ему во время занятий в спортивном зале: четвертый урок он пропустит и вернется только после ланча.
Кайл – один из бывших Эммы. В прошлом году они какое-то время встречались, и она без конца рассказывала, как он классно выглядит без рубашки. Похоже, парням нравится разгуливать без рубашки, когда есть что показать. Я, разумеется, принадлежу к породе рубашечников. И очень рад, что, когда они встречались, у нас с Кайлом не совпадали расписания. Только не хватало слушать, как он рассказывает об Эмме, разгуливая в чем мама родила.
Я делаю вид, что пытаюсь вытряхнуть монетку из своего полотенца.
– Извини, приятель, не получается.
Тайсон вытаскивает из шкафчика скомканные шорты, лезет в карман и бросает Кайлу монетку. Кайл хлопает его по плечу и с важным видом удаляется по проходу. Когда он наконец исчезает из виду, мы с Тайсоном переглядываемся и встряхиваемся.
– Слушай, зачем он это делает? – шепотом спрашиваю я. – Оделся бы или хотя бы полотенце повязал.
– Вот именно, – отвечает Тайсон. – Мне вовсе не хочется пять раз в неделю взирать на его перец.
Я натягиваю рубашку через голову.
– Может, вы с Келлан потому и расстались, что ты называешь это «перец»?
– Был бы у меня пейджер, мы бы наверняка все еще были вместе.
– Будь у тебя пейджер, она бы без конца звонила на него. И ты полжизни провел бы, разыскивая ближайший телефон, чтобы позвонить ей в ответ.
Звенит звонок, я быстро завязываю кроссовки, хватаю рюкзак из шкафчика и ставлю его на скамейку. Достаю из бокового кармана ручку и листок бумаги и разглаживаю его о бедро. На первом уроке я начал составлять список, озаглавленный «Что случится с…». Сейчас в нем восемнадцать человек – я хочу поискать их на «Фейсбуке» на компьютере Эммы. Может, кто-то из них найдет лекарство от ВИЧ или придумает машину, которая может ездить без бензина. Возможно, президента школьного театрального кружка ждет блестящая карьера на Бродвее. И что будет делать через пятнадцать лет моя бывшая подружка Ребекка Альварес?
Ну, с некоторыми незабываемыми персонажами типа Кайла Симпсона все ясно: этот точно станет стриптизером.
19://Эмма
У нас с Келлан час свободных занятий, и мы решили провести его в библиотеке. Келлан, которой экзамены не страшны, занята журнальным тестом «Какая из тебя подружка?». Я пытаюсь вспомнить ключевые события испано-американской войны для экзамена по истории, но больше думаю о своем будущем.
Закрыв глаза, я массирую себе лоб. Трудно сказать что-то определенное, когда все, что можно прочитать за один раз, – это несколько разрозненных предложений. К тому же каждый раз, как я заглядывала туда, моя жизнь менялась, так что я даже не могу предсказать, по какой причине будущая я расстроится сегодня.
– «Вы с подружками решили устроить девичник, – вслух читает Келлан, – но тут звонит твой друг и приглашает пойти в кино. Что ты сделаешь: а) объяснишь, что сегодня уже занята и предложишь перенести кино на завтра; б) пригласишь его присоединиться к вашей компании или в)?..»
– Ничего из вышеупомянутого, – бросаю я. – Скажу, что отлично понимаю, что на самом деле его интересует не кино, а возможность потискаться.
– Ты права. – Келлан качает головой. – Парни вечно озабочены.
Опустив глаза, я разглядываю ногти.
– Ты когда-нибудь думала, за кого в будущем выйдешь замуж?
– Надо же, какое совпадение. – Келлан ухмыляется и загибает уголок журнальной страницы с тес- том. – Как раз сегодня утром я рассказывала Тамике о моей теории определения будущего мужа.
– У тебя есть целая теория?
– Я придумала ее вчера, пока ждала зеленый свет на перекрестке, – отвечает она. – Значит, так: представь себе, что ты вот-вот погибнешь в автокатастрофе. Едешь ты спокойно по улице и вдруг видишь, что прямо на тебя с дикой скоростью несется «форд бронко». И ты понимаешь: все, это конец. Ты бросаешь взгляд на пассажирское сиденье и… Кого ты там видишь?
– Ужас какой, Кел!
– Быстро, отвечай не думая: кого ты видишь на пассажирском сиденье? Это и есть твой будущий муж.
Я ковыряю коралловый лак на ногте.
– А что, за рулем обязательно должна быть я?
– Да, и вы оба сейчас умрете. Кто с тобой в машине?
– Не знаю. Наверное, ты.
– Это невозможно, – отвечает она. – Мы же только что проходили по социологии, что браки между представителями одного пола запрещены во всех странах. Моя следующая передовица как раз об этом. Ну ладно, кого ты видишь рядом с собой в машине?
– Не знаю. – Я качаю головой. – Я вижу кошку. Или попугая какаду, как у той женщины, которая живет в центре и вечно таскает его на плече.
Келлан упрямо выпячивает нижнюю губу.
– Ты вообще не хочешь подумать.
– Извини. Окей, я вижу Коди. А ты? Кого видишь ты?
– Тайсона, – отвечает она и снова раскрывает журнал.
– Тайсона? – Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что библиотекарь не слышит нашего разговора. Но та сидит за своим столом, уткнувшись в вестник школьных библиотек. – Но он же разбил тебе сердце. Причем дважды! Почему ты всегда забываешь об этом?
– Что поделаешь, – отвечает Келлан, – я вижу именно его. Слушай, тут такая забавная вещь. Тайсон обещал помочь знакомым скейтбордистам из старших классов набрать хворост для костра в пятницу. Прямо какой-то Пол Баньян[13].
Келлан снова углубляется в тест, а я принимаюсь размышлять об этом Джордане Джонсе Младшем, который должен стать моим мужем. Информации о нем мало, хотя ему явно нравится рыбалка. Но я знаю его недостаточно, чтобы представить рядом с собой в автокатастрофе.
И тут меня осеняет. Я вскакиваю и торопливо иду к библиотекарше. Все проблемы в моем будущем именно из-за него. Так что, если мне удастся от него избавиться, у меня, возможно, появится шанс на счастливое будущее.
– Мисс Несбит, – обращаюсь я к библиотекарю. У нее розовая прядь в волосах и в верхний кончик одного уха продето два серебряных колечка. – В библиотеке есть телефонная книга?
Она опускает вестник, открытый на странице о цензуре в книгопечатании. Она явно одна из самых крутых учителей в «Лейк-Форесте».
– Это срочно? – спрашивает мисс Несбит, взваливая на стол толстенную местную телефонную книгу. – Если тебе нужно позвонить, можешь воспользоваться телефоном в конце зала.
– Вообще-то, меня интересуют телефонные книги других штатов.
Ее пальцы теребят одно из серебряных колечек.
– Какой именно штат тебя интересует?
Мое сердце начинает биться быстрее.
– Калифорния.
– Тогда тебе нужно идти в городскую публичную библиотеку, – отвечает мисс Несбит. – У них есть телефонные книги со всей страны. Уверена, что найдутся и справочники по Калифорнии.
20://Джош
Убедившись, что все пришли, миссис Таттл сопровождает наш класс в большую аудиторию в конце коридора, где мы будем заниматься «проблемами молодого поколения» вместе с другими учениками. Это единственное помещение в школе, куда может поместиться столько народа.
В аудиторию ведут двойные двери. Класс мистера Фритца уже здесь. Я вспоминаю совет Дэвида не упускать подходящий шанс и ускоряю шаг, чтобы догнать Сидни Миллз. Когда я подхожу поближе, аромат кокосового масла снова окутывает меня, напоминая о лосьоне от загара, пляже и бикини. И Вайкики! То есть Акапулько.
Я не хочу показаться навязчивым, но мне нужно хоть разок поговорить с ней, чтобы избавиться от страха. Иначе я так и буду мучиться от неуверенности, захочет ли она вообще разговаривать со мной. Еще вчера мне даже в голову не могло прийти, что мы сможем влюбиться друг в друга, но, после того как я увидел тот снимок Эммы у озера и мои фотографии с Сидни и детишками, я признаю, что все это просто не может быть розыгрышем.
Я пристраиваюсь к Сидни и иду по коридору рядом с ней. Мне нужно сказать что-нибудь интересное и умное, чтобы она всегда помнила первые слова, которые я ей сказал. Мы будем писать их друг другу на «валентинках» и когда-нибудь расскажем о них нашим внукам.
Сидни поворачивается и улыбается мне. Вот он, мой шанс!
– Я… мне нравится эта аудитория, где мы занимаемся.
Серьезно? Это и есть те самые слова, которые определят нашу судьбу?
Ее лицо скучнеет.
– Это хорошо, – говорит она, – поскольку мы как раз туда и направляемся.
Класс сбивается в кучку, чтобы побыстрее протиснуться сквозь двери. Я пропускаю Сидни вперед, чувствуя, как мои щеки горят от стыда. «Мне нравится аудитория, где мы занимаемся» – да уж, это на «валентинке» не напишешь.
Второй класс уже стоит возле подиума. Их классный, мистер Фритц, очень толстый, но при этом любит носить обтягивающие полиэстровые рубашки. Говорят, всякий раз, как он рассказывает классу о сексе, у него на груди появляются два мокрых пятна в форме полумесяцев.
– Подойдите поближе, – говорит миссис Таттл, становясь рядом с мистером Фритцем. Мы выстраиваемся полукругом перед ними. Сидни оказывается на одном конце полукруга, а я – ближе к центру.
– Сегодня у нас групповое упражнение, – объясняет мистер Фритц. – Надеюсь, оно поможет вам посмотреть на свою жизнь как бы со стороны.