Элла покосилась на сестру, и та уловила в ее взгляде извинения и острое желание привести все доводы, которые могли бы удержать мать в Нью-Йорке.
— И там есть олени.
— Олени?
— Да, с рогами.
— Прямо у дома?
— Надеюсь, нет… Ты знаешь, какого размера это животное? Огромное. — Элла почесала затылок — жест означал высокое нервное напряжение.
— Шотландия. Это… да… — Гейл покачала головой. — Нет, я не могу поехать. Не смогу опять туда поехать.
— Жаль. — Элла выдохнула с нескрываемым облегчением.
— Не расстраивайся, вместо этого дважды пообедаем.
— Что значит, ты не сможешь опять туда поехать? — Саманта пристально смотрела на мать. — Я не знала, что ты бывала в Шотландии.
Лицо Гейл стало непроницаемым.
— Мама?
— М-м?
— Когда ты была в Шотландии?
Гейл поерзала в постели:
— Много лет назад.
— Ничего удивительного, что ты не хочешь ехать, раз уже там была, — вмешалась Элла. — Все в порядке, мы тебя понимаем. Рождество можно отметить и раньше, и позже. Все хорошо. Саманта закажет столик в крутом ресторане, и мы…
— Впрочем, может, время пришло.
— Для чего?
— Вновь побывать в Шотландии.
— Нет! Я хотела сказать, что ни к чему такие жертвы. Но если не передумаешь, лучше съездить летом.
— Нет. — Гейл сжала рукой ткань пододеяльника и перевела дыхание. — Я поеду с вами.
— Ты летала туда, когда мы были маленькими? — поинтересовалась Саманта. Она никак не могла вспомнить, когда мать была в Шотландии и зачем.
— Что? Нет, дорогая, нет. Все хорошо, со мной все будет хорошо.
Ей кажется или мать нервничает? Но это невозможно.
— И где ты жила?
— Неважно. — Гейл смогла взять себя в руки и расправила плечи. — Это давно в прошлом. Мне понравилось место, которое ты описала, по-моему, оно очаровательно. Раз ты рассматриваешь его для семейного отдыха, будет лучше всей семьей проверить, подходит ли оно. Да, я еду с вами. Больше никаких возражений и дискуссий.
Впервые в жизни у Саманты появилось желание убить сестру. Медленно повернувшись, она увидела на лице Эллы испуг и сожаление.
— Нет, мама… Я не думаю, что… — она шумно сглотнула, — ты сможешь поехать.
— Тебя беспокоят деньги? Я заплачу за себя. Заплачу за нас всех.
— Дело не в деньгах, а…
— Доброе утро. Можно войти?
Саманта и Элла подпрыгнули от неожиданности и повернулись, чтобы увидеть в дверях знакомую фигуру. Бог мой, а казалось, что хуже быть уже не может.
— Майкл? — простонала Элла.
Муж криво ей улыбнулся:
— Я решил не звонить, а приехать.
— Зачем? — упавшим голосом спросила Элла.
— Ты сама сказала, что скучаешь, хотел тебя поддержать. Я ведь твой муж, это моя обязанность.
В палате повисла тишина. Все застыли с мрачными лицами, улыбался только Майкл.
— Муж? — наконец едва слышно пискнула Гейл. — Это твой муж? Ты замужем?
— Я… да…
Сестра выглядела такой потерянной и несчастной, что Саманта, забыв, что минуту назад хотела ее убить, поспешно встала рядом.
— Уже пять лет, мама. Понимаешь, так получилось…
Гейл, казалось, ее не слушала. Не моргая, она смотрела на младшую дочь.
— Вышла замуж. Когда? Почему мне не сообщила?
— Твоя мама ничего не знала? — С лица Майкла сползла улыбка, он растерянно посмотрел на жену, затем на Гейл. Элла, в свою очередь, с надеждой смотрела на Саманту, а та думала, что люди не должны хранить секреты так долго.
Никто так и не смог найти способ выйти из неловкой ситуации к тому моменту, когда из-за спины Майкла появилась маленькая девочка. Взяв отца за руку, Таб сосредоточенно огляделась, увидела маму, потом тетю и широко улыбнулась. Она бегом бросилась к матери, волосы развевались, пальто распахнулось, и Элла, не в силах удержаться, подхватила дочь на руки.
— Привет, зайка. — Она прижалась лбом к плечу Таб, желая хоть на мгновение скрыть выражение лица от присутствующих.
— Ой, ты меня задушишь! — расхохоталась Таб. — Мы соскучились и приехали. Я сделала для твоей подруги открытку! — Она достала из кармана мятый кусок картона, и на больничный пол посыпались блестки. Затем осторожно, прячась в надежных объятиях мамы, она посмотрела на лежащую в кровати женщину. — Я сделала для тебя открытку.
— Да? Ах, теперь вижу, — с трудом выдавила из себя Гейл.
Таб озадаченно склонила голову:
— Тебе плохо? Люди обычно лежат в больнице, когда им плохо.
— Да, — после паузы ответила Гейл. — Да, мне плохо. Немного.
— Мамочка, — воскликнула Таб, поворачиваясь к Элле. В глазах появилась уверенность, что та сможет помочь. — Мамочка, ты поцелуй, и все пройдет!
Саманта готова была поклясться, что Гейл всхлипнула.
— Мамочка? — процедила она.
— Да, это моя мамочка, а это мой папочка, — Таб указала рукой на Майкла, который так и замер у входа, будто превратившись в камень. Не в силах понять, почему взрослые не обращают на нее внимания, малышка перевела взгляд на Гейл. — А меня зовут Табита Мелоди Грей, мне четыре года и девять месяцев. А ты кто? Как тебя зовут?
После долгого, гнетущего молчания Гейл все же заговорила:
— Меня зовут Гейл. Думаю, я твоя бабушка.
Элла
— Твоя мама не знала, что все это время мы жили вместе? — Майкл старался говорить тихо, что не мешало Элле уловить стальные нотки в его голосе.
— Почему именно Шотландия? — бормотала под нос Саманта, шагая взад-вперед, словно мечущийся в клетке хищник.
— Мамочка, — Таб потянула ее за полу пальто, — можно мне такой кукольный домик на Рождество?
Замерзнув, они зашли в магазин игрушек на Пятой авеню. Элла мечтала залезть в домик вместе с дочерью и остаться там навсегда. К сожалению, от проблем таким образом не сбежишь. Надо поговорить с сестрой и объясниться наконец с Майклом, хотя она опоздала на пять лет.
Таб не должна это слышать. Материнство принесло с собой новые приоритеты.
Элла широко улыбнулась дочери. Способность улыбаться, когда жизнь рушится, появилась у нее вместе с малышкой.
— А в домике есть кухня? Пойди посмотри, милая.
Таб не двинулась с места:
— Я не хочу кухню, хочу библиотеку.
— Тогда посмотри, есть ли в домике библиотека.
— Я хочу посмотреть вместе.
— Я скоро приду, милая, только поговорю с папой и тетей Сэм.
— И я поговорю.
— Но нам надо обсудить Рождество, — Элла заговорщицки подмигнула дочери и подвела ее к домику. Таб мгновенно забыла обо всем на свете и залезла внутрь.
Убедившись, что дочь не обращает на них внимания, Элла повернулась к мужу.
— Она даже не знала, что мы женаты? — Майкл растерянно моргнул.
Элла прижала руку к животу.
— Понимаешь, свадьба — это только наш день, особенный. Мама непременно бы все нам испортила. Она никогда в жизни не одобрила бы мой выбор.
Как сделать так, чтобы Майкл ее понял? Она тогда боялась, что матери удастся отменить свадьбу, она найдет способ, как находила во многих случаях в прошлом. Едва ли стоит говорить об этом мужу.
Зачем тратить время на вязание? Лучше найти хорошую работу и купить свитер.
— Но ты внушила мне… — Майкл потер пальцами лоб. — Я думал, твоя мама сама не желает участвовать в нашей жизни, что она отказалась приехать на свадьбу… Мне в голову не приходило, что ты просто ее не пригласила.
— Когда мы виделись в последний раз, она отметила, как рада, что я нашла работу, и выразила надежду, что не брошу ее, как многое другое. — Элла покосилась на домик и сделала шаг в сторону. — Ты не представляешь, что бы с ней было, признайся я, что беременна и выхожу замуж.
Майкл вскинул голову:
— Я поговорил бы с ней, сказал, что готов нести за тебя ответственность.
Элла вздохнула и покачала головой:
— Майкл, сейчас не восемнадцатый век, я не об этом. Мама считает, что брак — худшее, что может случиться с женщиной.
Майкл вопросительно посмотрел на Саманту, та пожала плечами:
— Да, это так. У нашей мамы серьезная неприязнь к романтическим отношениям. К счастью для тебя, Элла не унаследовала ее взглядов.
— Причина в том, что ваш отец умер молодым?
— Полагаю, что так. Она никогда об этом не говорила. — Саманта покосилась на племянницу. — Возможно, опасалась, что мы не сумеем ее понять. Мама всегда учила нас, что главное — финансовая независимость. В этом она была непреклонна. Ее буквально преследовала навязчивая идея, чтобы мы получили профессии, дающие шанс на высокооплачиваемую работу и «безопасную» жизнь. Медицина, юриспруденция, бизнес.
Чем сильнее мать давила на Эллу, тем больше она убеждалась, что это не ее путь.
— Можешь представить меня юристом? — спросила она, радуясь, что на лице мужа появилась улыбка.
— Нет, не могу. Это совсем не твое.
Муж знал ее лучше собственной матери.
— Кроме того, стань ты юристом, мир потерял бы отличного учителя, лучшего из всех, что я знаю. — Он протянул ей руки. — Иди ко мне.
Элла посмотрела на него с тревогой:
— Ты не злишься?
— Мне немного неприятно, что ты скрыла правду.
— О, Майкл! — Она бросилась в объятия мужа, прижалась к нему, и ей сразу стало тепло, легко и спокойно. — Я боялась, что ты не поймешь.
— Я должен знать о тебе все, потому что люблю тебя.
Неужели можно любить потное от натуги, жалкое и растерянное существо, каким она становилась рядом с матерью? Элла зажмурилась и отбросила подальше неприятную мысль. Несмотря на страхи и волнения, она чувствовала себя счастливой. В ее жизни есть все, что по-настоящему важно: Таб, Майкл и, конечно, сестра. Родная сестра.
Услышав ритмичное постукивание ногой по полу, Элла обернулась. На несколько мгновений она забыла о Сэм.
— Рада, что вам удалось так быстро разрешить свои проблемы, — произнесла та, стягивая шарф, — но нельзя забывать, что нам предстоит провести Рождество в Шотландии с нашей матерью. — Она принялась расстегивать пальто. — Даже не знаю, что пугает больше, Шотландия или мама.