Она могла солгать или по крайней мере утаить правду, могла сменить тему, поразмышлять вслух о расстоянии между Бостоном и Нью-Йорком, посетовать на загруженность работой. Существует множество способов увести разговор в другое русло, но за несколько часов с Броди ком внутри размяк, будто оставленное на солнце сливочное масло.
— До прошлого месяца мы не виделись пять лет.
— Поссорились?
— Можно и так сказать. У нас всегда были сложные отношения. — Она отломила кусочек булочки от бургера. — Мы с сестрой стали для мамы разочарованием. Она четко представляла, какими хочет нас вырастить, но ни одна из нас не желала того же. Пять лет пролетели незаметно. Сначала кажется, что поступил верно, ждешь, когда другая сторона сделает первый шаг. Потом проходит еще пара лет, и ты уже в другом городе, ведешь другую жизнь и даже не представляешь, как взять телефон и позвонить…
— Как же вы помирились?
— С мамой случилось несчастье…
Незаметно для себя Саманта рассказала ему все, и он внимательно слушал, не выказывая удивления или осуждения.
— Я не читал книгу Гейл Митчелл, хотя название мне знакомо. Странно, что женщина, которая учит других строить жизнь самостоятельно, запрещает делать это своим детям.
— Я выросла с этой мыслью. Полагаю, в ней причина моего страха изучить положение дел глубже. Я почти уверена, что мама стала такой после кончины отца, она ведь была очень молода. Без поддержки семьи ей приходилось весьма непросто. Впрочем, это всего лишь догадки, она с нами не откровенничала. Пока вы не задали вопрос, мы понятия не имели, что она провела в Шотландии медовый месяц.
— Выходит, она всего несколько недель назад узнала о внучке? Значительный шаг — от ссоры до решения провести рождественские каникулы вместе.
— Все так. Жалеете, что пригласили нас?
— Признаюсь, сейчас я чувствую себя спокойнее, чем в какой-либо день за прошедший год. — Он посмотрел на нее так, что перехватило дыхание. Саманта почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой.
— У нас необычная семья.
— А бывают обычные? Я бы тоже мог сделать вид, что у нас все идеально и мы в восторге оттого, что открыли дом для постояльцев, но, как я говорил, предпочитаю честность во всем: в выборе книги, интересах, роде занятий. И потому люблю людей открытых, которые не прячутся за маской.
Саманта подумала о том, что совсем недавно мама ничего не знала о Майкле и Таб и до сих пор не знает, что Элла не работает, а стала домохозяйкой. О том, как мало им известно о замужестве Гейл. Быть скрытной утомительно.
— Я с вами согласна. И правда состоит в том, что я ожидаю очередного конфликта. Взгляды наши с Эллой и мамы во многом различны. — Только сейчас Саманта поняла, что находилась в постоянном напряжении с того момента, как вышла из самолета в Инвернессе. — Мама воспитывала нас совсем не так, как Элла — Таб. Ссора на этой почве неизбежна, и я внутренне готова, потому не могу расслабиться, внутри я будто натянутая струна. Моя сестра посвятила себя семье, это ее жизнь — вить гнездышко и делать его уютным. А я… вся в работе. — Проклятие. Саманта отодвинула тарелку. Аппетит пропал. — В этом я похожа на маму. Возможно, мы не такие уж разные. — И Элла права. Признаваться в этом себе было неприятно. — Я стала копией мамы, даже не заметив, как и когда. Знаете, думаю, я все же выпью виски.
— Вы просто любите свое дело. Это не делает вас похожей на мать. Судя потому, что вы рассказали, у Гейл практически не было личной жизни, она все время проводила на работе. Вы же в выходные дни общаетесь с семьей Эллы, с племянницей. Вы всю жизнь помогаете сестре, а еще управляете собственной фирмой. Пусть небольшой, но сотрудники любят вас, они с вами со дня основания. В наше время это очень нетипично.
— Откуда вам так много известно о фирме?
— Если хочешь организовать свое дело идеально, выбираешь для этого идеально подходящих людей. — Броди смутился и откашлялся. — Мы пару раз разговаривали с Шарлоттой.
— С Шарлоттой? О чем?
— Обо всем. Она на удивление общительна.
— Верно, — рассмеялась Саманта. — Клиенты ее любят и ценят, и я тоже.
— Я вас понимаю. Эмми, ее дочь, очаровательна. Она присылала мне фото. — Он подвинул к ней тарелку. — Поешьте. Сейчас зима, надо плотно питаться. Не стоило мне лишать вас картофеля.
Он запомнил имя дочери Шарлотты.
— Я не была такой уж голодной. Стоит мне вспомнить о маме, сразу начинаю продумывать, в какой ситуации все может резко измениться и закончиться конфликтом.
— Но ведь нельзя исключать, что ваша мама действительно изменилась.
— В данном случае это неподходящее слово, я полагаю. Человек не может измениться. Скорее, подстроиться под обстоятельства. Надеюсь, это возможно, в противном случае не представляю, как мама будет жить дальше. — Саманта доела бургер и вытерла пальцы салфеткой. — Надеюсь, здесь, где все напоминает ей об отце, где есть о чем подумать и что вспомнить, она будет спокойной и погруженной в себя. Я решительно настроена этого добиться. Так будет лучше для всех, и надеюсь, что тогда они с сестрой не поругаются.
Саманта искренне хотела помочь, и не только потому, что это представляло выгоду для работы.
— Давайте обсудим цены, — сказала она и достала из сумки ручку. — Я увидела достаточно, чтобы в целом понять, что вы можете предложить, и знаю, за что люди готовы платить. Вам известно, что хотите получить в итоге? Давайте составим программу, вы покажете ее сестре. Возможно, факты и наглядный план действий помогут ей легче принять положение дел и приспособиться к новым условиям жизни.
А ей надо воспользоваться собственным советом.
Теперь, когда к ним присоединилась мама, от всех потребуется много усилий, но это не означает, что они не достигнут желаемого результата. Она хорошо запомнила одну фразу Броди и поняла, что не бывает обычных семей, сложности есть в каждой, даже самой благополучной.
Надо верить, что все в итоге будет хорошо.
И непременно надо сосредоточиться, а не думать, как Броди выглядит обнаженным.
Элла
— Куда мы идем? — спросила, зевая, Элла и запахнула куртку. Смена часовых поясов еще давала о себе знать. — Чем ты занималась вчера? Вернулась так поздно, что нам даже не удалось поболтать.
— Работала. — Саманта была полностью экипирована для длительного пребывания на свежем воздухе. — А ты хорошо провела время?
— М-м-м… — Элла не знала, что ответить. — Какие планы на сегодня?
Майкл закрылся в их комнате с ноутбуком и двумя чашками кофе — чрезвычайная ситуация на работе, требующая его всецелого внимания. Значит, их компания сегодня сократилась до трех человек: она, Саманта и Таб.
— Мы отправляемся в поездку, так что лучше одеться теплее. — Саманта присела перед Таб, застегнула ей куртку и натянула шапку до самых глаз. — Где твои перчатки?
— В кармане. — Таб извлекла их жестом фокусника, достающего из шляпы кролика. — А куда мы едем? Это секрет?
— Секрет.
— А мы увидим Санта-Клауса?
— Мы увидим кое-что лучше.
Элла смотрела, как Саманта обнимает Таб и разворачивает лицом к себе, и размышляла, что же случилось с сестрой. А что-то определенно случилось.
— Ты нас заинтриговала. Куда же мы отправляемся?
— Терпение, моя дорогая. Ведешь себя хуже дочери. — Саманта надела на девочку ботинки и поднялась.
Энергия била из сестры ключом. Гладкие, шелковистые волосы разметались по белоснежной куртке, глаза светились. Она вся светилась.
Элла отвела ее в сторону.
— Рассказывай, что происходит?
— Я же сказала, мы едем…
— Я не о том, куда мы едем. Ты вся светишься. Будто кто-то поменял батарейки или перезагрузил тебя, как компьютер. И где ты была прошлым вечером? Броди тоже не явился к ужину.
— Он показывал мне окрестности. Мы доехали до озера Лох-Несс, остановились там перекусить. — Саманта тряхнула головой. — Я в восторге от того, что увидела, поэтому у меня отличное настроение. Моим клиентам очень понравится. — Она широко улыбнулась, и Элла улыбнулась в ответ, хотя теперь была уверена, что не местные красоты стали причиной такого душевного подъема сестры.
— Ты не сердишься на меня за вчерашнее? — Элла поискала глазами Таб, но дочь уже отправилась на поиски Медведя, ставшего ее лучшим другом в поместье. — Не собираешься вывезти меня подальше и закопать в сугробе? Вчера я вела себя бестактно и позволила наговорить лишнего.
Саманта взяла с вешалки шарф Таб.
— Все, что ты сказала, — правда.
— Ничего подобного, все это ложь. Понимаешь, я была расстроена поведением мамы, чувствовала, что ты меня осуждаешь, считаешь, что я зря остро отреагировала на исчезновение Таб. Я сама не знаю, отчего впала в панику и вела себя так ужасно…
— Ничего ужасного, ты просто разволновалась и не стала сдерживать эмоции. Сестры должны быть искренними и честными друг с другом, ты и была честной. И ты права, что я закрытый человек, но я пытаюсь измениться. Расскажи, как вы поговорили вчера с мамой? И я хочу услышать подробности, а не «м-м-м».
В голове Эллы мелькнула мысль: не ударилась ли ее сестра головой? Саманта первой выступала против поездки, а теперь вела себя так, словно в жизни лучше не проводила время.
— Сначала все было хорошо. Просто замечательно. Она казалась абсолютно другим человеком.
— Они с Таб поладили? Она ничего вредного ей не говорила?
— Мама взяла бы первый приз в конкурсе «Бабушка года».
— Отлично. Это обнадеживает.
— Я тоже так решила, но потом сама же все испортила, завела ту же тему. Мы ведь так мало знаем о прошлом мамы, и я начала задавать вопросы, думала, это поможет нам узнать друг друга лучше. Ты знала, что мама жила в Вермонте, прежде чем переехать на Манхэттен? — Удивленное выражение лица сестры подсказало, что и она не имела понятия. — Вот и я не знала. Постоянно всплывает что-то новое из ее биографии. Знаешь, она назвала свой медовый месяц глупостью. Может, я не поняла и она себя прежнюю сочла глупой?