Беседовали с сотрудниками Института Африки, с преподавателями заочного Университета Южной Африки. Побывали в отделе Восточной Европы МИД ЮАР.
В Доме-музее Крюгера увидели подарки, которые посылали из России бурам во время Англо-бурской войны. Огромную братину – чашу для вина вместе с большими листами добрых пожеланий бурам. На листах – подписи десятков тысяч россиян.
Посмотрели и на гордость буров – памятник фуртреккерам: бурам, которые в трудных походах осваивали эти места.
12–16 декабря – Кейптаун.
Как я мечтал с детства повидать этот город! Ведь мы, школьники, пели песню «В Кейптаунском порту». Слышал, что сочинил эту песню такой же ленинградский школьник, только чуть постарше. Начитался я стихов Киплинга, романов Райдера Хаггарда, Луи Буссенара. Читал и «Фрегат Палладу» Гончарова – его зарисовки о Кейптауне.
Попав сюда, хотел пройтись по крепости: она построена еще до нашей Петропавловской. Погулять по улицам, по которым еще в начале 1770-х ходили российские ссыльные, бежавшие с Камчатки. А потом – кто только по ним ни ходил! Моряки с кораблей, которые плыли из Кронштадта в Русскую Америку. Российские добровольцы, решившие помогать бурам в Англо-бурской войне. Здесь англичане лечили Гучкова, которого они же в той войне и ранили.
Но, конечно, времени толком поглядеть город не было.
Жили в знаменитой гостинице «Маунт Нельсон». Администратор не преминул сообщить, что там останавливались Уинстон Черчилль, его тетя Сара, которая приехала в Кейптаун еще раньше, Артур Конан Дойл, Редьярд Киплинг и другие знаменитые англичане.
Опечалил уход из жизни Андрея Дмитриевича Сахарова. Это произошло 14 декабря, на исходе первой недели пребывания там. И сразу же – вопросы о нем. Стало ясно, что и в ЮАР, несмотря на явный недостаток информации, этот человек получил признание и уважение.
Страна ждала крутых перемен. Какими они будут, никто не знал. Мы не узнали всего спектра мнений. Не встречались с министрами, вообще с деятелями властных структур, с представителями радикально настроенных политических организаций как белых, так и черных. На встречах и обсуждениях, которые для нас устраивались, преобладала интеллигенция, прежде всего сотрудники университетов. Они не хотели военных противостояний. Но все сходились на том, что переход власти к силам, боровшимся против апартхейда, неизбежен и близок.
Две недели… Это и много, но и очень мало. И хотя мы буквально ни одной свободной минуты не потратили зря, все же разве поймешь жизнь огромной страны за две недели?
Можно ли составить вполне достоверное общее представление о происходящем в ЮАР, и тем более – о возможных перспективах? Повидав эту страну в считанное число дней, когда и местные-то знатоки терялись в догадках?
И все же – увидел страну воочию. Услышал, как бурлят в ней общественные настроения, и увидел, как стремительно это бурление нарастает.
На пути домой возвращались мысли, что в нашей родной стране, надо смотреть и пересматривать, как и из чего складывался и как менялся у нас образ этого африканского далека. Как бы ни было загружено встречами это путешествие, но из головы не выходило: с какими же представлениями ехал сюда? Насколько они похожи на то, что теперь увидел? И как эти представления складывались и развивались от десятилетия к десятилетию? И как они диктовались политикой «партии и правительства», ее переменами. Как связаны с причинами этих перемен. И с судьбами людей – бывало, очень трагичными.
Обо всем этом пришлось думать и по возвращении домой – снова и снова.
Сколько впечатлений в каждом университете! Но самое сильное: нигде, никто не проявил каких-то явно враждебных чувств. И это – после десятилетий антироссийской пропаганды властей ЮАР!
За добрые наши надежды
И Доброй Надежды мыс[100].
Добрый урок
Во время этого двухнедельного визита я получил приглашения от нескольких университетов ЮАР приехать в качестве приглашенного профессора. И с 1990-го по 1998-й провел в ЮАР очень много времени: бывал там месяцами и годами.
Моя жизнь в ЮАР пришлась на переломные годы в ее истории. И в самой стране, и за ее пределами предрекали, что африканцы, наконец, расправятся с теми, кто их угнетал 300 лет. О массовых выступлениях африканцев в 1980-х говорили: «Бунт перед бурей».
Но то, что произошло, – урок для всего человечества. Урок миролюбия, миротворчества. Обе стороны пошли на длительные переговоры. Смогли добиться взаимопонимания, согласились на взаимные уступки. Конечно, переговоры шли долго, сложно: преодолевать разногласия оказалось очень трудно.
Полностью ликвидировать противоречия, накопившиеся за 300 лет, было невозможно. Но опасность межрасовой гражданской войны устранили. И даже появилась, пусть и иллюзорная, но радостная надежда, что население ЮАР станет «радужной нацией»: люди разного цвета кожи объединятся.
В 1994 г. – первые в ЮАР демократические выборы. В них участвовали не только белые, как прежде, а все население страны.
В истории ЮАР произошел крутой поворот. Мирно, бескровно, без погромов и поджогов. Без гражданской войны. Даже без вооруженных столкновений разных групп.
Конечно, он не проходил для всего мира незамеченным. Но все же ему уделили меньше внимания, чем он заслуживал.
Почему? Уж очень много других событий было на рубеже 1980-х и в начале 1990-х. И каких поразительно важных! Конец холодной войны, распад Советского Союза! Да и всего социалистического лагеря!
Тут до перемен ли на юге Африки?
И по-настоящему они были оценены позже, в 2013 году, в связи с кончиной южноафриканца Нельсона Манделы, с чьим именем больше всего связывались те перемены в ЮАР. Он уже был признан символом миролюбия.
Какие же разные люди высказывались о нем единодушно!
Часто ли русский и американский президенты сходились во мнениях? Горбачёв и Путин тоже не всегда дают одни и те же оценки. Но вот высказались поразительно одинаково.
Что же их объединило?
Отношение к Нельсону Манделе в связи с его кончиной.
Президент США Обама не только приезжал в Южную Африку на его похороны. Он и прежде, в течение многих лет, называл Манделу своим кумиром.
Горбачёв откликнулся так: «Он много сделал для человечества, и память о нем сохранится не только в его народе, но и во всем мире… Он умел ценить заслуги других народов… Будут помнить таких людей, как Мандела. Счет их идет на единицы»[101].
Путин пришел в посольство Южно-Африканской Республики и в книге записей написал: «Мужественный, мудрый человек Нельсон Мандела всегда последовательно боролся за свои убеждения, но при этом оставался великим гуманистом и миротворцем. Именно такой подход востребован в мире сегодня: поиск компромиссов – это лучшая основа для согласия и сотрудничества».
И Путин, и Обама сравнили Манделу с Махатмой Ганди.
Кто только не превозносил этого человека! Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун сказал на его похоронах, что Мандела показал путь, по которому должен идти мир. И добавил: «Иногда добрая улыбка сильнее грубой силы».
На похороны собрались государственные деятели со всего мира. Высказывания Манделы появились в газетах и журналах разных стран, в том числе и российских. «Воевать и разрушать – очень легко. Настоящие герои – те, кто устанавливает мир и начинает строить». «Сложности и невзгоды разрушают одних людей, но создают других». «Сложно изменить общество, но еще сложнее изменить себя». «Я против господства белых и против господства черных». «Мы должны использовать время мудро и помнить: правое дело можно начать в любую минуту». Он был против «длинных речей, сотрясания воздуха и размахивания кулаками, осуждений и резких резолюций».
Можно по-разному трактовать какие-то его высказывания, можно соглашаться или не соглашаться с ними. Но они заставляют задуматься. И многие из них – мудрые.
Манделу связывают с именами лучших людей истории и современности. Для нас, россиян, наверно, особенно близко, что его образ связан с именем А.Д. Сахарова. Да, Мандела был лауреатом Нобелевской премии мира, но еще раньше он стал первым лауреатом премии Сахарова.
Почему же с конца 2013 года имя Манделы привлекло всеобщее внимание и вызвало столь единодушную оценку даже у тех, кто не особенно привык соглашаться друг с другом?
Во многих странах мира растут национальные противоречия, осложняются и межрасовые. Былому, казавшемуся неоспоримым, господству евроцентризма бросили вызов востокоцентризмы, исламоцентризм, афроцентризм. Вышли на поверхность и стали очевидными те национальные, расовые, религиозные противоречия, которые тлели в глубинах. Свершаются одна за другой вызванные этими противоречиями революции: особенно явственно это видно в мусульманском мире.
Значение опыта ЮАР стало очевидно. Государству предрекали страшную межрасовую войну, многомиллионное восстание черных против белых[102], которых черные считали своими угнетателями три с половиной столетия. Но этого не произошло. Даже погромов не было. Революция состоялась – но мирная. Конечно, и после этого страна отнюдь не стала олицетворением благополучия, но ожидавшегося всеобщего обвала она избежала.
Разумеется, один человек, каков бы он ни был, не мог добиться мирного перехода власти. Но все же те события оказались теснейшим образом связаны прежде всего с именем Нельсона Манделы. И в связи с его кончиной это по всему миру подчеркивалось.
Какие идеи способствовали мирному исходу событий на Юге Африки в 1990-х? Почему они так тесно связаны с именем Манделы? Чем они важны для человечества сейчас? В каких исторических обстоятельствах они сформировались? И как мы в нашей стране узнавали о них и об этом человеке?
Литературы о тех событиях и о деятельности Манделы появилось уже немало. Для меня важный источник сведений – мой личный опыт. С 1989 по 1998 год – пик деятельности Манделы – бо́льшую часть времени я провел в Южной Африке. Был приглашенным профессором в ряде университетов ЮАР, а в 1994–1998 годах – директором Центра российских исследований Кейптаунского университета и членом Сената этого университета. Так что я – очевидец того, как Мандела, выйдя из тюрьмы, боролся за ликвидацию расистского режима и стал в 1994 году президентом ЮАР. Несколько раз говорил с ним.