Так заканчивалось его письмо. Буквы в его письме скакали в разные стороны, как у подростка, который пишет неровным почерком молодой учительнице. Скорее всего, я становлюсь сентиментальной из-за того, что он стоит на пороге смерти. Нет, так не пойдет. Это настораживает. Будто в сердце налили холодный лимонад – там все пенилось и шипело. В последние дни стала замечать, что за рулем машины мои мысли ни с того ни с сего возвращаются к нему. Мне даже приходилось встряхивать головой, когда я ловила себя на том, что рассеянно гляжу в лобовое стекло. Как бы там ни было, я не могла оставить без ответа письмо, написанное закованной в кандалы рукой. Но что ответить? В голове царила пустота. Не могла же я признаться в том, что когда-то хотела умереть, и вы, оказывается, тоже… Какое совпадение!
Так, не торопясь, смакуя кофе перед кухонным окном, я вдруг заметила в парке нечто странное. Подростки, человек двадцать, которые на вид учились в девятом-десятом классе средней школы, стояли в круге. Заинтересовавшись, чем они там заняты, я всмотрелась внимательнее – оказалось, они обступили одного мальчишку и избивали его. Даже с пятнадцатого этажа можно было разглядеть следы крови на его лице. Мне вдруг стало жутко, сердце учащенно забилось. После того как один закончил и отошел, за мальчишку принялся другой. Я припомнила, что уже видела в этом парке подобные сцены со стайками подростков, которые устраивали побоища. И, если мне не изменяет память, в лифте даже висело объявление: общим собранием жителей было принято решение об обращении в полицию для усиления охраны парковой зоны за домом. Удивительно, раньше я не проявила бы абсолютно никакого интереса к этой заварухе, но сейчас все было иначе. Мне стало так страшно, словно я наблюдала сцену убийства. Я схватила телефон и набрала 112. Моим домашним приходилось из-за меня обращаться в службу спасения, но я звонила им впервые. Мне ответили.
– Послушайте… Я… Тут… Район Каннама в Сеуле…
– Да, жилой комплекс Сорён? – оборвала оператор мое заикание.
Я восхитилась тем, как в нашей стране развита служба экстренной помощи.
– Послушайте… Здесь на пригорке за блоком 109 подростки избивают одного мальчишку. Похоже, до крови… – Держа телефон, я подошла к кухонному окну и снова выглянула на улицу. Мальчишка уже лежал на земле. – Он уже на земле! Пожалуйста, приезжайте поскорее!
– Хорошо.
Оператор положила трубку. Я посмотрела на часы. 15:48. Мне даже стало немного стыдно, что я насмехалась над Кореей после возвращения из-за границы. Когда в Париже мы с моим парнем выясняли отношения и я стала кричать на улице, не прошло и пяти минут, как подъехал полицейский и схватил молодого человека за руку. И я, и он перепугались. Полицейский спросил у меня:
– С вами все в порядке, мадемуазель? Может, стоит арестовать этого мужчину и проводить в полицейский участок?
– А… Да нет… Мы просто дурачились…
Припоминаю, что на этом наша ссора прекратилась. Кто-то увидел сцену и заявил в полицию. Мы тогда поразились, как молниеносно полицейские среагировали на полученный вызов, и договорились больше ни за что и никому не говорить, что мы корейцы, затем вернулись в кафе и продолжили выпивать.
В волнении я не отходила от окна. Прошло уже несколько минут, а мальчишка так и лежал на земле. Я испугалась, что он уже умер. Несколько ребят подняли бедолагу и, поддерживая под руки, поволокли прочь из парка. Я подумала, что полиции уже можно не приезжать, раз драка закончилась. Однако двое, схватив за руки другого мальчишку, затащили его в центр круга. Будто смертника провели на место казни. Один из окруживших подошел ближе и начал избивать. Оглядев весь парк, полиции я не обнаружила… Звука сирены тоже не было слышно. Я посмотрела на часы – уже перевалило за четыре. Я снова набрала 112.
– Алло! Я только что звонила вам. Одного мальчишку, избитого до крови, уже утащили, теперь бьют другого. Почему вас еще нет?
– Понятно, выезжаем.
Трубку положили. Новая жертва, видимо, решила попытаться дать отпор, но несколько подростков набросились на него одновременно. Мальчик рухнул на землю, и его стали пинать. Словно стая коршунов, налетевшая на погибающее животное, они и не думали отступать. Я посмотрела на часы. 16:15. Полиции до сих пор не было. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и меня даже затошнило, будто отчаяние того, над кем издевались, передавалось мне напрямую. Полиция не появлялась. Я ходила из угла в угол, размышляя: откуда во мне проснулось это упрямство?! Я снова схватилась за телефон.
– Это опять я, я уже звонила вам. Что происходит? Почему вы еще не на месте?! Ребенка избивают. Подростки окружили его и пинают, между прочим, уже лежачего! Я повторяю, это уже вторая жертва!
– Да-да, понимаю.
Трубку опять положили. Я снова подошла к окну на кухне. Двое подняли мальчишку и держали его под руки, а третий подлетел и в прыжке со всего маху ударил его, еле живого, ногой в живот, словно в кино. Вся боль, испытываемая мальчишкой, отдалась и во мне. У меня начали стучать зубы. Я чувствовала, что подвергаюсь пытке. Полиции не было. Зазвонил телефон.
– Алло.
– Да.
– Вы же звонили только что? Это из полиции…
«Ого-го, вот это да! А служба 112 в нашей стране на высоте – даже номер звонившего могут определить!» – забрела идиотская мысль.
– Я ничего не понимаю, почему вас до сих пор нет?! Если бы вы вовремя прибыли на место, то хотя бы одному ребенку не так сильно досталось… Говорю вам, они уже переключились на следующую жертву! Толпа пацанов – против одного! Надо же это как-то прекратить! Пожалуйста, поторопитесь!
– Послушайте! Сегодня на перекрестке Каннама произошло столкновение трех машин… Мы задерживаемся. В любом случае мы пытаемся выехать быстрее, так что, пожалуйста, больше в службу 112 не звоните!
Тон полицейского напоминал своей обходительностью работников автосервиса. Мне все объяснили и попросили войти в положение. За это время мальчишка уже практически потерял сознание. Стрелка часов сдвинулась за 16:20. «Да здравствует полиция Республики Корея!» Повторяя это, я пыталась успокоиться. Вскоре послышался звук сирены. Сжав до боли кулаки, я ждала поскорее полицию, которая наказала бы тех гадких мальчишек. Несколько подростков отошли разведать, в чем дело. Стоявшие плотным кругом ребята стали разбредаться – они тоже услышали сирену. Снова раздался звонок.
– Это полиция. В парке никого нет.
– А вы где?
– Парк жилого комплекса Сорён.
– Вы имеете в виду небольшой скверик внутри жилого комплекса?
С телефоном в руках я побежала к балкону. Во дворе был небольшой скверик с мраморными дорожками и фонтаном. Возле него стояла полицейская машина, сирена яростно завывала. На детской площадке с качелями и горкой мамаши с колясками стояли рядышком и наблюдали за полицейскими.
– Послушайте, офицер! Что за ненормальные будут дубасить кого-то на детской площадке охраняемого жилого комплекса?! Конечно же не там! Я же сказала, на пригорке позади 109 дома!
– Дамочка! Вы чего шум поднимаете? Теперь я вас понял. – Он положил трубку.
Вскоре телефон зазвонил снова. Опять полицейский.
– Послушайте, а проезд-то есть? Что-то не видно дороги…
Если до этого его манера речи была вежливой, как у сотрудника автосервиса, то теперь его тон напоминал грубоватое покрикивание агента сервисной службы по переездам. Подавляя в себе закипающий гнев, я ответила с учтивостью телефонного оператора из справочной службы:
– Вам следует припарковать машину перед 109-м домом и пешком обойти его. Прошу вас, скорее!
Я снова подошла к кухонному окну. Уже легче, наконец, полиция хотя бы была на месте. Раз они приехали, больше никому не достанется. Подростки сбились в кучу, будто что-то обсуждая, затем несколько из них подхватили под руки окровавленного мальчишку и потащили его по тропинке через парк. В это время, словно по сценарию спектакля, где все рассчитано до секунды, явились полицейские Республики Корея и вразвалочку направились к оставшимся ребятам. Так, словно вышли прогуляться. Наблюдая за этим с верхнего этажа, я ощущала себя Богом, следившим с небес. Снова раздался звонок.
– Послушайте! По вашему вызову мы все проверили… Однако пострадавших не обнаружили.
– Да вы что? – Изображать из себя вежливого сотрудника справочной службы 114 было уже выше моих сил…
– Я опросил их, они объяснили, что у них сбор одноклассников. А когда велел выйти вперед избитому, никто не вышел, и раз пострадавших нет, то и нападавших не выявлено…
Меня буквально подбросило от этих слов. Я едва не потеряла дар речи.
– Велели выйти побитому? А не предложили выйти тем, кто избивал? Вы в своем уме?! Что ж, это была моя ошибка. С моей стороны глупо было ожидать чего-то от полиции нашей республики! Прошло уже более тридцати минут с моего первого звонка. За это время не то что один, а двое или трое могли погибнуть.
Я с грохотом бросила телефон. Интересно, если бы там калечили моего сына или младшего брата, спустила бы я все это с рук полиции?.. Снова зазвонил телефон. Похоже, опять полицейский. В последнем эпизоде романа Бальзака «Отец Горио» юноша Растиньяк, поднимаясь на холм, бормочет: «Ну все, Париж! Я объявляю тебе войну!» В моей ситуации эту фразу можно было переиначить на «Ну все, полиция! Держись!».
– Алло.
– Это из полиции. Вы, женщина, чего так разбушевались? В чем мы перед вами провинились? Я постараюсь объяснить, а вы, пожалуйста, выслушайте до конца. Опоздание произошло не по нашей вине. Сегодня в ручей Яндже свалился калека. Нам пришлось вытаскивать его и отвозить домой, и мы упустили время. К тому же эти подростки сказали, что просто собрались развеяться. Нынче, дамочка, времена другие… Или вы ожидали, что я у них под пытками вытяну признание?! – Он выдал эту тираду с плохо скрываемой досадой. Так, словно просил войти в его положение, обидевшись на меня за то, что я недооценила все сложности его тяжелой работы: и обязанностей невпроворот, и рук не хватает, и делам конца и края не видно…