Крутой смотрелся тем, кто уже сорвал джек-пот, хотя наиболее успешная (для кого-то поразительная) часть его истории, по сути, только начиналась. Кстати, именно в 1994-м он встретил и свою будущую жену Ольгу, с которой вместе по сей день. Я познакомился с Крутым годом ранее, и почти тридцать лет нашего общения сегодня кажутся мне занимательным сериалом о сути и нравах российского поп-бомонда, где Игорь Яковлевич – давно главный режиссер с едва заметной воландовской улыбкой. В этом сериале можно разбросать немало флешбэков. Один уж точно необходим – про «Овацию» и «Квинту». В данных проектах и возникшей меж ними коллизии отечественный шоубиз «девяностых» мерцает и переливается всесторонне, как дискотечный зеркальный шар.
«Квинта» против «Овации». Сговор «заклятых друзей»
Пока наращивали свое влияние и, скажем так, присматривали друг за другом Крутой и Лисовский, Зосимов и «видовцы», а также авторитетные одиночки продюсерского дела: Айзеншпис, Алибасов, Иратов, Шульгин, Матвиенко и другие, в Москву тихо прибыли два никому неведомых молодых донецких режиссера массовых зрелищ – Георгий Кузнецов и Анатолий Сиротюк. Проявив смекалку и прямо-таки вызывающую дерзость, они решили дать российскому шоу-бизнесу то, чего ему конкретно недоставало (для респектабельности и пафоса), и то, что все главные «воротилы» как-то проморгали – престижную регалию, свою «Грэмми». Осенью 1991-го Жора и Толя придумали и учредили «Национальную российскую премию в области зрелищ и популярной музыки – “Овация”». И уже в староновогоднюю ночь 1992-го размашисто провели первую церемонию ее вручения в ГЦКЗ «Россия». В дебюте было 13 номинаций, и естественно одна из них («поп-солистка года») досталась Алле Пугачевой, иначе Кузнецов с Сиротюком вряд ли бы громко прописались со своим проектом в тогдашних СМИ и артистических кулуарах. Сама Алла Борисовна к награде поначалу отнеслась весьма скептически, однако, приняла ее, что донецкому дуэту и требовалось. Сделав паузу для утряски различных формальностей, укрепления весомости «Овации» и образования некой «компетентной комиссии», Кузнецов и Сиротюк 13 января 1994 года в той же «России» устроили еще более помпезное вручение «золотых ладошек» (так выглядела статуэтка «Овации») уже в 23 номинациях и сразу за два сезона. Теперь Пугачева получила звучный, но несколько двусмысленный для 44-летней активной женщины титул «живая легенда», особенно учитывая, что именно на этой церемонии «Овации» прессе сообщили о помолвке АБП с 26-летним Филиппом Киркоровым (его своевременно назвали «поп-солистом года»). Хотя, на пикантных нюансах в ту ночь мало кто акцентировался. «Овация» фонтанировала таким показным куражом и барством (для страны, только что наблюдавшей танковую стрельбу по парламенту и летевшей к своему финансовому «черному вторнику»), что поводов для обсуждения хватало. Кузнецов нагнетал ажиотаж, рассказывая перед церемонией, что режиссер Валерий Жаков готовит для дорогих россиян пятичасовую телеверсию мероприятия, ибо непосредственно в зале смогут присутствовать (помимо номинантов) лишь 600 зрителей, заплативших по миллиону рублей (!) за билет (по тогдашнему курсу это приблизительно 700 долларов при средней зарплате в стране – 90 долларов). Сцена «России» достигнет 60 метров в глубину, весь звук и свет привезут из Европы, бюджет церемонии составит аж полмиллиарда рублей, а из Штатов прилетят президент «Грэмми» и почему-то один из редакторов известного эротического журнала «Пентхаус».
С последним я в тот вечер в «России» что-то не пересекся, постоянно отвлекаясь на блиц-общение с вип-соотечественниками, которые в морозной ночи, по освещенной аки взлетно-посадочная полоса лестнице, поднимались к главному входу в зал, демонстрируя роскошные белые конверты с теми самыми приглашениями «за миллион». Найти среди них хоть кого-то, кто реально купил такую «проходку», мне по ходу церемонии так и не удалось. При этом каждый второй из моих собеседников, в духе той эпохи и премиальной атмосферы, уверял, что миллион для него – «не вопрос».
В кулуарах активнее пытались угадать не столько предстоящих обладателей наград, сколько имена тех «за чей счет банкет». Разговоры велись под белое и красное вино «Анзори» с портретом известного грузинского бизнесмена на бутылочных этикетках. Когда в фойе появился президент Российской товарно-сырьевой биржи, председатель Российского национального банка и создатель Партии экономической свободы (в газете которой – «Срочно в номер» – я пару лет активно трудился) Константин Боровой, я обратился к нему:
– Вы здесь в качестве кого?
– Почетного гостя. Кузнецов пригласил.
– Похоже вы не пропускаете ни одной значительной тусовки?
– Нет, я много пропускаю. Просто не успеваю – работаю. Иногда пытаюсь определить, чем же все-таки занимаюсь и получается – всем. Кстати, какую-нибудь тусовку иной раз и хочется пропустить, но это тоже работа.
– По поддержанию имиджа?
– Работа общения. Например, пока я тут стоял, уже успел поговорить с некоторыми людьми, нужными мне, и с теми, кому нужен я.
– У вас есть фавориты среди нынешних номинантов?
– Я очень консервативный человек. Нравятся многие исполнители, но если уж я кому-то присуждал бы награду, то, конечно, Алле Пугачевой.
– Не оригинально.
– Еще мне симпатична певица, гм…, которая поет, что родилась в Сибири.
– Маша Распутина.
– Да, да… И вот Ларису Долину сегодня слушал. Тоже очень люблю эту солистку. Жаль, что в последнее время она исполняет песни не своего амплуа. У нее прекрасный джазовый вокал, а я обожаю джаз. Мечтаю сделать с Ларисой пластинку или интересное представление.
– Как сделать? Спеть, что ли, вместе?
– Не-ет… Я похвастался, что занимаюсь всем, но, видите, есть вещи, которых и я не умею.
– То есть, хотите выступить спонсором?
– Не только. Это же форма бизнеса. Сначала я вкладываю деньги, потому получаю прибыль.
– Вы намереваетесь пробыть здесь до утра?
– Пробуду столько, сколько выдержу. Если будет интересно и адреналина окажется достаточно, останусь до рассвета.
– Миллион за билет, в принципе, дорого или нет?
– В общем, недорого, чего говорить. Если на Бродвее за средний спектакль вы платите от 150 до 300 долларов, то миллион рублей за такое событие, как «Овация» – недорого. Тем более, что это как бы в культуру.
Про культуру Константин Натанович упомянул к месту. Год спустя, в самом кризисном и боевом для «Овации» 1995-м, именно в министерство культуры РФ Кузнецов и обратится за покровительством и поддержкой. Но в Старый Новый год 1994-го он «банковал» еще вполне уверенно, и встречал российскую «деловую и культурную элиту», как посол на приеме в собственной резиденции. А элита, кажется, не вполне представляя кто такие и откуда взялись хозяева мероприятия, тем не менее, чувствовала, что «засветиться» на «Овации» следует. Среди гостей попадались весьма неожиданные для такого поп-общества персоны. Допустим, маститые кинорежиссеры Сергей Бондарчук и Станислав Говорухин. У создателя «Места встречи…», криминального героя «Ассы», депутата Госдумы я спросил: почему вы здесь? И ответил он странновато: «По всему. Что я, по-вашему, только в сумасшедший дом хожу». Кто вас пригласил? – «Откуда я знаю…».
Тут появилась хорошо мне знакомая мхатовская прима Ирина Мирошниченко. – «Неужели вы потратились на приглашение? – Нет. Кто-то меня пригласил, конверт доставили в театр. А сколько это стоит? – Миллион. – Правда? Как интересно! Я и не знала. Пожалуй, за такую сумму я бы его не купила».
Александр Градский, по обыкновению, был еще откровеннее. – «Как же «патриарх русского рока», испытывающий, как вы сами мне говорили, «отвращение к бизнесу», очутился среди попсового бала и дам в бриллиантах? – Мне тут выпить дали бесплатно. – Поздравляю. Но что вы тут делаете? – Наблюдаю. – Многое видно? – Кое-что. Путем наблюдения делаются выводы, переходящие затем в артистические и музыкальные проекты. Интересно смотреть на людей, тем более, многие из них со мной здороваются, улыбаются. – А вы пьете шампанское и иронизируете? – Я всегда это делаю. А тут к тому же тепло, и ботинки у меня не промокают, и, повторю, еще выпить на халяву дают. А я человек небогатый. – Так вход сюда стоит миллион! – А я, опять-таки, бесплатно. Мне приглашение дали. – Кто? – Хрен его знает. Прислал кто-то… – Ушки-то не завянут от того, что здесь исполняют? – Да, это довольно трудно. Но неудивительно. Я такую музыку уже слышал. А пришел, чтобы посмотреть, как люди устраивают представление, фуршет и т. п. – Здесь и Константин Боровой. Вы, ведь, «наехали» друг на друга в «Пресс-клубе» с гэкачепистами… – «Наехал» он на меня. Я на него не «наезжал». Он для меня как бы всего лишь перепродаватель компьютеров, хотя и воспитанный, умеющий тонко мыслить человек. Но пока еще не сделавший чего-то особенного, достойного уважения. Однако как личность он мне интересен. Думаю, будь больше таких людей, нам удалось бы проще сделать какие-то вещи».
Оценивая «Овацию», Градский дипломатично признался, что не хочет «лажать вечер», на который его «любезно пригласили». Но заметил, что «неправильно вручать национальную музыкальную премию, опираясь на расширенный зрительский опрос. Это похоже на очередной хит-парад. А столь почетную награду должно присуждать все-таки жюри из 100–150 настоящих специалистов». Это опять была не только апелляция к опыту «Грэмми», но и мысль, декларировавшаяся основными оппонентами «овационеров». Кузнецов и Сиротюк в первые годы своего проекта утверждали, что лауреаты их премии определяются путем «народного опроса», после подсчета нескольких сотен тысяч присланных на адрес «Овации» писем. Недовольные же итогами премии или недостаточной подконтрольностью ее основателей, намекали, что победу на «Овации» можно просто купить и даже расценки периодически озвучивались.
Вообще, «Овация» была противоречива во всем. Ее упрекали в продажности и одновременно стремились к ее золоченым статуэткам, чтобы затем поставить их на видном месте в своем офисе, домашней гостиной и подчеркнуть свое лауреатство в каком-нибудь пресс-релизе или интервью. Церемонии вручения премии дышали показным дружелюбием и эмоциональностью участников в своей аперитивно-банкетной части, и сдержанной, почти холодной реакцией на успех коллег в зале. Аплодисменты победителям еле шуршали при их появлении на сцене. Та же Мирошниченко сразу обратила на это внимание: «Хотелось бы большей доброжелательности зала. Те же исполнители на своих обычных концертах слышат значительно больше приветствий публики. И это обидно. Почему так происходит, не знаю. Но от сидящих в зале этот праздник тоже во многом зависит».