Но я не могу ее отпустить. Не хочу. С самого кладбища меня колотило. Словно внутренности все наизнанку. Трясло так, как в день ее похорон. Как только там оказался, все два года жизни после словно и не существовали. Снова та же боль, разъедающая душу на жалкие ошметки. Снова чернотой накрыло. Ненависть… Я так усиленно пытался задушить в себе это чувство, но спустя столько времени понял, что ни капли, ни на йоту не вышло.
Сколько выпил — не помню. Ей богу, как пеленой накрыло. Пришел в себя, только когда наорал на нее. Когда снова все испортил. Сломал. Она стояла и смотрела на меня, и этот взгляд… Он так похож на взгляд той, другой… Полный боли и разочарования… Я не смог отпустить Лали. Если она уйдет, меня только темнота ждет.
— Сегодня годовщина… — голос хрипит. Меня снова выворачивает при одной только мысли, что нужно будет об этом говорить. Но Лали уйдет, если я этого не сделаю. А ее уход равносилен смерти для меня…
— Я был на кладбище… Собрался с силами и пришел. В первый, сука, раз… я не был у нее до этого… только на похоронах, и то стоял в сторонке. Ее родители ненавидят меня. И есть за что. Я убил их единственную дочь.
— Адам, что ты такое говоришь? — я чувствую ее дрожь. После моих слов Лали колотит. Я не хочу, чтобы она переживала. Но другого выхода ведь нет… И этот рассказ. Начиная излагать ей все, я словно в прошлое погружаюсь… переживаю тот день… и это страшно.
Поднимаю к ней глаза. Она больше не убегает. Смотрит на меня сквозь слезы. А теперь она возненавидит меня. Я уверен. Потому что я сам ненавижу себя…
— Я убил Альбину… понимаешь? Тебе нельзя быть со мной, — кривлюсь от новой порции боли. Агония… она разливается по венам, стягивая их в узел, заставляя меня задыхаться.
— Я не достоин всего этого… Я убийца… я гребаный убийца. И тебе нельзя быть со мной… Вот почему я постоянно твержу про секс. Когда не отдаешь душу, больно нельзя сделать. А я сделаю, обязательно… такой уж я…
Она кривится. Плачет. И за каждую ее слезу я ненавижу себя еще больше. А потом она притягивает меня к себе. Ее тоненькие руки обнимают меня. Я кладу голову ей на колени, а Лали беспрестанно гладит меня по голове и что-то шепчет. Тихо, я не различаю слов, но это так успокаивает.
— Адам, поделись со мной, пожалуйста… Дай мне вместе с тобой разделить это… Адам… — в ее голосе плач. Она разделяет мою боль… мы словно переживаем ее на двоих. Черт возьми, эта девушка — ангел. Она так хочет спасти меня, так жаждет. А я ведь ей столько плохого сделал… И тогда я решаюсь. Снова пережить все, что было. Окунуться в эту бездну, рассказать ей все. Она просит это, и я смогу преодолеть свой страх и боль. Я сделаю это для нее…
— Она была словно из сна, понимаешь? С первого взгляда… Я полюбил ее с первого взгляда, — начинаю говорить, и перед глазами — образ Альбины. Ее тоненькая фигурка, так похожая на Лали. Ее улыбка, от которой сердце щемило. Отстраняюсь от Лали. Я хочу ее видеть, когда буду говорить. Хочу держаться за ее образ, чтобы окончательно не затянуло в прошлое. Девушка стирает слезы с глаз, берет меня за руку, сжимает слегка, давая понять, что рядом. Что со мной.
— У нее было сердце нараспашку и огромные глаза, как у олененка Бэмби. Я так и звал ее… Бэмби. Мы познакомились в фирме отца. В то время я был начальником финансового отдела. Все, что меня интересовало — карьера. Я работал сутками, я хотел… Я так хотел стать у руля… Быть успешным. В то время мне казалось, что это главное в жизни. Она была его помощницей. Такая правильная, умная. Она всегда была примерной сотрудницей. Все закрутилось нереально быстро… Я жить без нее не мог. Каждую секунду вместе… В тот день все должно было решиться. Отец искал себе зама, который будет его правой рукой. Два года непрерывной адской работы… столько сил и труда… я возлагал столько надежд… А он взял на должность этого жополиза Максимова, — при одном только воспоминании о том идиоте зубы сводит от злости.
— Я так зол был. Не знал, куда себя деть. Попытался отцу мозги вправить, а он на х*й меня послал. Обозвал щенком глупым. Этот ублюдок Максимов, который ни хера не делал, у которого косяков по работе больше, чем дней в году, значит, он достоин должности, а я нет.
— Ад, — слышу ее голос, и меня вырывает из этого водоворота. Поднимаю на нее глаза, понимаю, что я здесь… не там. И немного отпускает. Киваю, притянув к губам ее ладонь. Касаюсь губами, благодаря за помощь.
— Альбина. Она вступилась за него. Мы ехали домой, я был за рулем. Шел сильный дождь, и я был таким злым. Я ненавидел его в тот момент, отца. Я презирал ее, потому что она стала на сторону моего папаши и Максимова. Я злился, потому что она не поддерживала меня. Потому что видела, сколько сил я положил на это дело, и ей не было обидно за меня. Я был таким идиотом… Гнев затмил мой мозг… Я так кричал. Я столько слов грубых ей наговорил. А она даже говорить со мной не хотела. Отвернулась высокомерно так… и смотрела в окно. Я нес полный бред… а потом… потом сказал ей, что между нами все кончено. Что я бросаю ее, и сказал, чтобы валила к Максимову или моему папаше. Все лучше, чем быть с неудачником типа меня. Я помню ее взгляд, Лали. Она повернулась ко мне… В первый раз за весь путь ее огромные глаза олененка… они были полны слез и боли. И я только в тот момент понял, сколько дерьма сделал ей. Я сломал ее. Я читал это в ее глазах. Она хотела что-то сказать… ее губы дрожали от рыданий… а потом… потом меня ослепил свет фар… и оглушил удар. — Легкие выжаты. Я не могу сделать вдох, но продолжаю говорить, потому что знаю, если не сделаю это сейчас, не сделаю никогда. Чувствую, как по лицу стекает влага. Пот или слезы. Я не знаю.
— Мы летели долго, нас крутило, как в чертовой центрифуге. Я не мог справиться с управлением. А потом вспышка боли и темнота… Я пришел в себя в больнице… у меня был перелом руки и пара царапин на спине. Альбина умерла… Она лежала там… бледная, совсем не дышала, — голос осекается. И я больше не могу сдерживать это. Лали снова обнимает меня. Утыкаюсь носом в ее волосы, пытаюсь прогнать видение, но эта картина перед глазами. Снова и снова. Мертвая. Ее бездыханное тело и тонкие пальчики на металлическом столе морга.
Я не знаю, сколько мы так сидели. Я плакал. Впервые за все это время я рыдал, как гребанный мальчишка. Даже там, в больнице, когда увидел ее… ипотом на похоронах. Я стоял опустошенный, не мог даже пошевелиться. А сейчас словно прорвало. Лали гладит меня по голове, покачивая в руках, словно дитя. Меня качает на волнах. Боль… она начинает отступать. И я снова в детстве. Когда была жива мама. Я у нее на руках. Она качает меня, пытаясь унять боль. Я всю ночь плакал, потому что мой живот болел. И ни одни таблетки не помогали, а мамино тепло, ее руки — они сделали невозможное. Меня отпускает. Голова тяжелая, но больше нет этой разрушающей агонии внутри. Ее сменяет усталость.
— Что с твоим отцом? — раздается в тишине голос Лали.
— Он умер спустя два месяца. Сердечный приступ. После того дня я его больше не видел. Я был зол на него, не хотел знать…
И это еще одна боль. Что не успел понять, как был не прав. Не успел попросить у него прощения. Не успел сказать, что все равно люблю его. Пальцы Лали крепче впиваются в мою кожу. Ей тоже больно.
— Поэтому ты прозябаешь в этом баре… — не вопрос, утверждение. Словно пытается восстановить в своей голове всю картинку целиком. — Поэтому работаешь простым барменом… Господи, да ты собственноручно закапываешь себя, не давая шанса…
А потом она отстраняется. Обхватив ладонями мои скулы, всматривается в мое лицо.
— Адам… Ты необыкновенный, слышишь? Ты единственный человек, кому я хочу довериться и рядом с кем хочу быть. Несмотря на все те глупости, что были между нами… ты дорог мне, Адам. Отпусти это… позволь мне быть рядом. Дай нам шанс… Твоей вины нет. В этой аварии мог пострадать и ты, но судьба дала тебе шанс на новую жизнь. Так не упускай его… — она трогает мои глаза. Смахивает влагу, а я только сейчас могу вздохнуть. Не оттолкнула. Осталась со мной. Разве бывает такое, чтобы такое чудовище любили? Разве могу я иметь шанс на нормальную жизнь? Я не знаю, как быть… Но я знаю одно. Пока Лали рядом, я могу жить. Я не задыхаюсь от боли и не чувствую себя ублюдком. И пока она со мной, у меня есть шанс…
Альбина… я люблю ее так же, как и два года назад. И Албина останется моей болью, моей историей… Я никогда не перестану чувствовать всего, что чувствую к ней. Но Лали — это другое. Альбина была первой любовью. Светлой, нежной. Лали — мое исцеление. Мое спасение. Она — мой ангел.
— Я таким гондоном был с тобой, Лали…
На ее губах улыбка. И я не могу оторвать от нее глаз.
— Мы странная парочка, — смеется она. — Про нас вряд ли снимут фильм — мы испортим все рейтинги. Странно, что ты так ничего и не увидел. Мы оба — похожи до безобразия. Оба — сломанные, испорченные. Но мы нужны друг другу, Адам…
Столько нежности в ее глазах, когда она смотрит на меня. Лали, мой маленький надёжный плот в этом диком мире. Держу ее в руках, вдыхаю запах, и не могу понять, как такая хрупкая девчонка может быть моим спасением? Но она сделала это… Вернула к жизни…
Сколько обижал ее, тонул в болоте алкоголя и курева. Постоянно в дурмане, в забвении… и когда она появилась на моем пути… не мог поверить. Проверял ее, отталкивал. Сам себе не разрешал чувствовать то, что чувствовал к ней. Лали… нет, она держит меня далеко не сногсшибательным сексом. У этой девочки прекрасно не только тело. Самое красивое и манящее — ее светлая душа.
— Адам, откройся мне, пожалуйста, — шепчет, касаясь моей кожи губами. Ее тоненькие пальцы сжимают мои плечи, руки обвивают шею, а я тону в ней, с ума схожу. У нее сердце нараспашку… Смотрю на нее, и глаз отвести не могу. Манящая, чувственная. Своим сердцем заставила жить мое давно мертвое в груди сердце. В глазах щиплет — я как чертов слабак. Но ее слова, сказанные мне… Как хочется поверить в то, что так может быть. Что действительно та авария была судьбой, а не моей ошибкой. Что кто-то там, на небе, оставил меня здесь не для того, чтобы я продолжал корить себя и мучиться, а для того, чтобы я смог стать счастливым. И Лали… разве это не шанс, не знак? Маленький ангел… она пришла за мной во тьму. Протянула руку и просит, чтобы я следовал за ней. Она думает, что я волнуюсь о своих чувствах. Будто боюсь, что она отвернётся. Я не боюсь боли. Я боюсь сделать больно ей. И в последнее время только поэтому пытался оттолкнуть, закрыться, но она снова и снова рядом. Странная, не похожая ни на кого. Мое спасение.