»[43]. Вот и все.
Закончить же рассказ о страшной и героической гибели рязанской земли мне хотелось бы словами из «Повести о разорении Рязани Батыем»: «Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее – только дым, земля и пепел».
III. «Брань благочестивых с нечестивым Батыем»
1. «У Коломны бысть им бой крепок». Январь 1238 г.
…и оступиша их Татарове у Коломны,
и бишася крепко.
Первым под Коломну пришел передовой полк воеводы Еремея Глебовича, затем московское ополчение, а через день вся суздальская рать во главе с Всеволодом Георгиевичем. Есть большая вероятность того, что именно здесь молодой князь узнал о разгроме полков Юрия Ингваревича, а также гибели Рязани. И также о том, что монгольская орда идёт на Коломну. Князьям и воеводам было над чем подумать. С одной стороны, резко изменились цели похода, поскольку на помощь идти стало не к кому. Но с другой стороны, лучшего места, чтобы дать бой Батыю, трудно было придумать.
Во-первых, Коломна накрепко запирала удобный путь по Москве-реке в земли Владимиро-Суздальского княжества, являясь к нему своеобразным ключом. Во-вторых, князь Роман отлично подготовил город к обороне: были починены стены и башни, заготовлены запасы продовольствия, а жители города и окрестных деревень собраны в ополчение. Опираясь на городские укрепления Коломны, князья и воеводы могли попытаться остановить нашествие на землях Рязанского княжества и не дать проникнуть монголам дальше. Да и само расположение города, у которого должна была решиться судьба Северо-Восточной Руси, было очень выгодным. Он стоял на месте слияния двух рек – Москвы и Коломенки, был окружён густыми лесами и неплохо укреплён. Помимо крепостных стен и вала Коломна обладала прикрытием из деревянных надолб, затруднявших подступы к городским укреплениям. Надолбы представляли вкопанные в землю толстые деревянные сваи, в один или несколько рядов, между которыми были оставлены проходы.
На военном совете решили не отсиживаться за городскими укреплениями, а дать битву в поле, чтобы в случае неудачи отступить за валы и там продолжать сражение. Дело в том, что сама местность не позволяла здесь монголам применять излюбленные фланговые охваты, провоцируя их на лобовое столкновение. Зато русским спрятать в лесу засадный полк, а затем незаметно вывести его на позицию для атаки было проще простого. Так и решили поступить – пешая рать воеводы Еремея Глебовича и дружина князя Романа перегородили поле, а князь Всеволод с владимирскими и суздальскими гриднями встал в лесу, чтобы в условленный момент ударить по орде. Примчавшиеся дозорные доложили о том, что по льду Оки идут монгольские разъезды, за ними двигаются передовые части, и скоро враг будет у Коломны. Время разговоров закончилось, пришла пора браться за мечи. Князья и воеводы разъехались по своим полкам, и русская рать замерла в ожидании вражеской атаки.
Коломна
Фото автора
В течение десяти дней тумены джихангира стояли под Рязанью. Хан решил дать отдых своим нукерам, которые были вымотаны битвой с дружинами Юрия Ингваревича и длительным сражением за город. Только 1 января 1238 года Батый покинул окрестности Рязани и повел орду по замерзшей Оке на Коломну. По пути монголы продолжили громить Рязанскую землю, Переяславль-Рязанский, Зарайск и Ростиславль были сожжены дотла. На Муром Батый не пошел, поскольку он лежал несколько в стороне от главного маршрута движения монгольского войска. Но хан прекрасно помнил, что такой город есть, и со временем планировал заняться им всерьёз. Между тем от Ростиславля по замерзшей Оке до Коломны было рукой подать, и поэтому вряд ли для Батыя и его полководцев было тайной, что там находится русская рать. По большому счету, это было как раз то, к чему хан изначально стремился – бить по отдельности полки князей Северо-Восточной Руси. Рязанцы разгромлены, их стольный город стерт с лица земли, и теперь очередь суздальцев. Батый велел наступать на Коломну.
Передовой монгольский тумен вёл младший сын Чингисхана, молодой, храбрый и горячий хан Кулькан, приходившийся Батыю дядей. Кулькан был толковым военачальником, и недаром именно ему джихангир доверил командование передовыми отрядами. Молодой хан был смел до безумия и любил в нарушение всех монгольских традиций лично принимать участие в бою. Поэтому, когда ему доложили, что у Коломны стоит готовая к бою русская рать, Кулькан сразу понял, что удача сама идёт к нему в руки. Остальные родственники безнадежно отстали со своими туменами, и никто не помешает стяжать Кулькуну великую славу. Одержав победу в этой битве, он всем докажет, что является достойным сыном своего отца.
Выслав вперёд разъезды, которые веером рассыпались по окрестностям, молодой хан велел тысячникам готовиться к бою и стал сосредотачивать свой тумен на берегу Оки. Кулькан не спешил, поскольку знал, что у него достаточно времени, и поэтому готовил атаку на русские полки особенно тщательно. Он считал подарком судьбы, что русские решили сразиться с монголами в открытом поле, поскольку свято верил в то, что его нукеры непобедимы. Однако сведения, которые привезли разведчики, вселили в хана тревогу. Дело в том, что густые леса мешали развернуться монгольской коннице и охватить русские войска с флангов, что со времен Чингисхана было излюбленным тактическим приемом монгольских военачальников. А атаковать в лоб Кулькану очень не хотелось, он прекрасно знал, насколько силён противник в прямом бою. Кулькан помнил битву с рязанскими дружинами, и это несколько охлаждало его энтузиазм. Скрепя сердце, молодой хан принял компромиссное решение – отправил гонцов к Батыю с вестью о том, что русские вышли на битву у Коломны, а сам повёл свой тумен навстречу врагу. Кулькан хотел расстроить русские ряды атаками конных лучников, а когда подойдут остальные тумены, нанести по врагу сокрушительный удар и разбить наголову. Загрохотали монгольские барабаны, и тысячи всадников, натягивая луки, пошли в атаку на великокняжескую рать.
У русских князей и воевод было чем ответить Кюлькану. Вперёд выдвинулись лучники и воины с самострелами. Воткнув в снег большие, в рост человека щиты, они прицелились и дали залп – железный смерч хлестнул по монгольским рядам, и десятки всадников вместе с лошадьми покатились по снегу. Укрываясь от вражеских стрел за щитами, стрелки прицельно били по степнякам, выбивая меткими выстрелами людей и лошадей. Вновь загремели барабаны сотников, и монголы, развернув коней, начали стремительно уходить в сторону Оки, где хан Кулькан строил свои тысячи для новой атаки. Гонцы уже донесли ему, что по реке идут тумены остальных царевичей. Поэтому дядя Батыя решил схитрить и ударить по русским полкам первым. И если что-то пойдёт не так, то можно будет попросить помощи у родственников, а слава победителя русских всё равно будет принадлежать ему. Ведь он первый вступил с ними в бой! Выдвинув вперед тяжёлую кавалерию, Кулькан скомандовал наступление.
Тысячи всадников ринулись в атаку, а хан, в окружении телохранителей, не спеша поехал следом за ними. Видя приближающуюся монгольскую конницу, русские стрелки дали по ней последний залп и, подхватив щиты, стали уходить за шеренги пеших ратников, которые теснее смыкали ряды и уплотняли боевые порядки. Русские полки мгновенно ощетинились копьями, рогатинами и кольями. Монголы с разгона ударилась о строй великокняжеской рати, заколебались, а потом откатилась назад, оставляя сотни исколотых и изрубленных мертвых тел.
Хан Кулькан не поверил своим глазам, когда увидел, что его воины не сумели прорвать русские ряды и отступили. Он хотел уже лично вмешаться, но сотники остановили отход, перестроили нукеров и вновь повели тяжелую конницу в атаку. Монгольская волна в очередной раз накатилась на великокняжеские полки – и снова ратники приняли багатуров на топоры и рогатины. Русские отчаянно кололи, рубили, резали наседавших ворогов, и вал степной конницы покатился назад, устилая истоптанное поле телами павших товарищей. Кулькан впал в ярость и хотел лично броситься во главе своих телохранителей в бой, но вовремя одумался и стал ждать, когда тысячники соберут свои потрёпанные войска. Однако хан осознал, что с одними своими нукерами он не загонит русских в Коломну.
Когда Кулькан увидел, что от Оки идёт тумен Батыя, он решил собрать все силы в кулак и ещё раз попробовать сломить сопротивление суздальских и коломенских полков. Монгольские тысячи всеми силами навалились на русский строй, и сеча закипела по всему фронту. Степняки стремились разорвать вражеские ряды, но противник упорно отбивался и смыкал шеренги, продолжая сдерживать натиск орды. По-прежнему реяли над полками суздальские и рязанские стяги, ратники не щадили себя в бою, сходясь в яростных схватках с монгольскими багатурами. И вновь тумен Кулькана отступил. Кочевники просто не выдержали длительного и упорного рукопашного боя, в котором преимущество было не на их стороне. Боевой порыв нукеров исчез, сменяясь неуверенностью и страхом. Однако пришедший на помощь тумен придал Кулькану храбрости, и он быстро перегруппировал войска. И когда орда в очередной раз ударила по русской рати, строй полков затрещал и стал распадаться на части. Клубы чёрного дыма поднялись в тылу великокняжеского войска и дали знать князю Всеволоду, что его время пришло.
Удар владимирских и суздальских конных дружин был стремителен и неудержим. Разметав оказавшиеся на их пути монгольские сотни, гридни клином прошли сквозь боевые порядки степняков, круша и сминая всё на своём пути. В центре по тумену ударили пешие полки, вражеские ряды смешались, кочевники стали разворачивать коней и обращаться в паническое бегство. Этого позора Кюлькан уже не смог вынести. Выхватив из ножен саблю, он поскакал наперерез беглецам. Пытаясь остановить охваченную паникой толпу, в которую превратилось непобедимое монгольское войско, хан оказался в самой гуще бегущих нукеров, где на него никто не обращал внимания. Кулькан так и не понял, как перед ним оказались суздальские гридни. Он развернул коня, но было уже поздно – страшный удар булавы обрушился на голову младшего сына Чингисхана и поверг его под копыта бешено мчавшихся лошадей.