а поле под Коломной и в пылающей Москве. Если кому из дружинников повезло и он избежал участи погибнуть в этих сражениях, то сгинул в стольном Владимире. Поэтому можно констатировать, что суздальские гридни в боях на подступах к родному городу не участвовали. Но есть ещё один принципиальный момент. Дело в том, что ко времени появления Батыя в окрестностях Суздаля город уже был сожжен и разграблен отрядами Бастыря. Получается, что это место связано только со ставкой хана, чей шатер с золотой маковкой возвышался над окрестностями.
Что же касается сражений в районе Барского и Спасского городища, то можно допустить, что бои велись против отряда Бастыря. И в этом случае сражались здесь не профессиональные дружинники, а ополчение. Возможно, что именно это сопротивление и разъярило монголов, которые устроили в Суздале массовое избиение мирного населения.
Есть ещё одна местная легенда, связанная с нашествием Батыя. Она касается православной святой Евфросинии Суздальской (1212–1258 гг.). Евфросиния (в миру Феодулия) была дочерью черниговского князя Михаила Всеволодовича. Будучи сосватана за князя Федора Ярославича, старшего брата Александра Невского, она после смерти жениха удалилась в суздальский Ризоположенский женский монастырь, где приняла постриг. В дальнейшем Евфросиния прославилась исцелениями, пророчествами и подвижничеством. В страшную годину Батыева нашествия, когда монголы жгли и грабили Суздаль, лишь Ризоположенский женский монастырь избежал страшного погрома. Как рассказывается в «Житии» святой, по молитвам Ефросиньи наступила кромешная тьма, и на монастырь опустилось облако. Монголы долго искали монастырь, но так его и не нашли. А те из монахинь, которые бежали из обители и во время монгольского разгула пытались искать спасения вне монастырских стен, погибли. По другой версии, Ефросинья лично вышла с крестом к самому Батыю и приказала ему не трогать обитель. Грозный завоеватель выполнил пожелание святой.
Но это всё предания старины глубокой. Реальность же была такова, что Суздаль монгольская орда в буквальном смысле слова стёрла с лица земли. Лишь огромное пепелище да кружившее над ним вороньё отмечало то место, где стоял один из самых славных, красивых и древних городов Северо-Восточной Руси.
Невольно возникает вопрос – кто виноват в суздальской трагедии? Великий князь Георгий Всеволодович, который уехал в Ярославль и оставил город на произвол судьбы без надежной защиты? Однако князь Георгий оставил не только Суздаль, но и другие города, в том числе и столицу, где, между прочим, находилась его семья. Отдав все необходимые распоряжения, он отправился на север собирать полки. У князя не было иного выхода. Всеволод и Мстислав? Но они находились в осажденном стольном Владимире. Руководство на местах? Скорее всего. Княжеский наместник просто не поставил горожан в известность о том, какая страшная опасность угрожает городу. На что он рассчитывал? На то, что монголы так и будут стоять под стенами Владимира и никуда от них не отойдут? Или на то, что вот-вот появится с полками Георгий Всеволодович? А может быть, понадеялся на русский авось? Но как бы там ни было, тот кошмар, что творился в Суздале, явился следствием нераспорядительности властей.
Не было никакого смысла сидеть за стенами в беззащитном городе и гадать, придут или не придут монголы. Но с другой стороны, если вспомнить, какие в это время стояли лютые морозы, то можно понять людей, которые не хотели покидать свои теплые дома. Многим жителям Суздаля казалось безумием уходить в заснеженные леса, где их не достанут степняки. Но это было не бóльшим безумием, чем оставаться в городе. Допустим, что в Суздале не знали о том, что случилось в Пронске, Зарйске, Ижеславце и Рязани. Не догадывались о гибели Москвы. Однако о том, что орда Батыя осадила стольный Владимир, было известно. И именно в этот момент представители власти должны были принять все меры для спасения жителей города. Поскольку от Владимира до Суздаля рукой подать. Но они этого не сделали. Что же касается монахов и священнослужителей, то им, наверное, и в голову не пришло, что они подвергаются смертельной опасности. Междоусобная война между Георгием и Константином Всеволодовичем в 1215–1216 годах церковь никак не затронула, а о том, как в 1175 году Глеб Рязанский навел на Суздальскую землю половцев, уже никто и не вспоминал.
Однако это опять-таки из области предположений, а в действительности мы имеем леденящий душу кошмар растерзанного монголами древнего русского города Суздаля.
6. Битва за стольный Владимир. 6–7 февраля 1238 г.
…поставивше порокы, взяша град
и запалиша и огнемь.
Пока Бастырь жёг и громил Суздаль, монголы продолжали усиленную подготовку к штурму Владимира. Под присмотром нукеров пленные возводили вокруг столицы деревянный частокол, лишая владимирцев не только возможности совершить вылазку, но просто покинуть город. Военные инженеры готовили к бою всю осадную технику, которая была в наличии – камнемёты, машины для метания зажигательной смеси, тараны, лестницы. Окрестные леса вырубались под корень, и тысячи пленников волокли тяжелые бревна и большие вязанки хвороста на монгольские позиции, чтобы было чем завалить перед штурмом ров.
К отражению вражеской атаки готовились и в стольном Владимире. Чёрные дымы поднимались над крепостными валами, где горожане в больших котлах кипятили смолу. Городские улицы перекапывали канавами, перегораживали телегами и санями, чтобы затруднить продвижение монгольской конницы в случае прорыва. На стенах сложили груды камней, чтобы сбивать карабкающихся на вал степняков, а откосы залили водой, создав дополнительное препятствие атакующим. Несколько дней кипела активная работа как в стане осаждавших, так и в осаждённом городе. Князь Мстислав и воевода Пётр днями и ночами не слезали с коней, объезжая городские укрепления, проверяя готовность ратников, подгоняя нерадивых и распекая бестолковых. Найдя общий язык с воеводой Петром, молодой князь сделал всё от него зависящее, чтобы город был готов к тем тяжелейшим испытаниям, которые должны были обрушиться на него в ближайшее время. Да и роль Петра Ослядюковича в происходящих событиях трудно переоценить. По большому счёту именно он и являлся душой обороны, в то время как Мстислав был её знаменем. Что же касается князя Всеволода, то испытав сильнейшее душевное потрясение после того, как великокняжеская рать была разгромлена под Коломной, он погрузился в депрессию. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя и осознать случившееся.
6 февраля 1238 года все приготовления к штурму у монголов были закончены, и хан Батый отправил тумены на приступ столицы Северо-Восточной Руси.
Монголы окружают стольный Владимир частоколом и устанавливают метательные машины
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Когда в ночном небе начали гаснуть звёзды, предрассветную тишину, царившую на засыпанных снегом улицах города Владимира, разорвал громовой рёв боевой трубы у Золотых ворот. Ей отозвались трубы у Медных и Ирининых ворот, затем заиграли тревогу у Волжских и Серебряных. Столица вынырнула из сна и пришла в движение. Толпы вооружённых людей заполнили городские улицы, спеша занять отведённые им участки на крепостной стене. Те, кто не мог держать в руках оружие, накрепко запирались в своих домах.
Во вражеском стане тоже происходило активное движение. Толпившиеся на стенах горожане могли наблюдать, как монголы выкатывают на позиции невиданные машины для метания камней. Как несут к городским валам большие деревянные щиты, за которыми будут укрываться лучники. Толпы русских полоняников, подгоняемые нукерами, тащили громадные вязанки хвороста и дров, чтобы заваливать ров. Когда они оказались на расстоянии полёта стрелы, то перед защитниками Владимира не стоял вопрос – стрелять по своим или нет, потому что за их спинами находились жёны и дети, отцы и матери. Если ров будет завален, то шансы монголов прорваться в город возрастут многократно. Стрелы, которые летели с башен и городниц, выкашивали целые ряды атакующих, не давая никому приблизиться ко рву. Однако страх перед монголами был сильнее страха погибнуть от стрел и копий соотечественников, а потому многие из пленников добирались до рва и сваливали вниз свой груз.
Вскоре загрохотали метательные машины, и первые каменные глыбы и ядра полетели в сторону города. Тяжёлые камни, выпущенные из камнемётов, с грохотом ударялись о дубовые стены, проламывали кровлю над боевыми площадками, поражали защитников, залетали за городские валы и рушили дома. Монгольские лучники посылали в стоявших на стенах ратников тысячи стрел, не давая им высунуться из бойниц.
Степняки быстро пристрелялись. В город полетели первые зажигательные снаряды и горшки с нефтью, от чего здесь и там стали заниматься пожары, которые горожане старались сразу затушить. Обстрел велся непрерывно, городские стены и башни содрогались под ударами камнемётов, а ров, невзирая на страшные потери среди атакующих, был завален уже во многих местах. Монгольские тысячи начали выдвигаться к городским валам. Нукеры тащили лестницы и верёвки с крюками, по которым они будут карабкаться наверх. Со стен казалось, что чёрная туча надвигается на столицу. Смятение стало закрадываться в души защитников. Ведь многие из тех, кто сейчас стоял на башнях и городницах Владимира-Суздальского, оружие держали первый раз в жизни, а потому всё, что творилось вокруг, их пугало и устрашало. Когда под мощными ударами метательных снарядов стали рушиться городские укрепления, появились первые бреши и проломы, некоторые ратники не выдержали, покинули свои места на стенах и побежали в город.
Но свернув на улицу, ведущую к Торговым воротам, беглецы остановились. Прямо на них, уминая тяжелыми сапогами почерневший от золы и пепла снег, шла длинная колонна закованных в доспехи гридней. Отблески пожара играли на остроконечных шлемах и пластинчатых панцирях дружины, на больших красных щитах с золотым владимирским львом. Впереди, положив на плечо тяжёлый двуручный меч, шагал князь Мстислав, порывы ветра развевали алый плащ за его плечами. Увидев охваченных паникой ратников, князь махнул гридням рукой и побежал по направлению к валу, за ним, гремя оружием и доспехами, последовали дружинники. Они успели вовремя.