Ни Батый, ни старый волк Субудай не возглавили тумены, которым предстояло вступить в бой с ратью Георгия Всеволодовича. Можно конечно порассуждать о том, что они решили взять на себя наиболее трудную задачу и как можно скорее захватить Торжок, чтобы помешать соединению новгородской рати с полками князя Георгия. Но, как уже отмечалось, никаких сведений о том, что новгородцы собирались на помощь великому князю, в природе не существует. В случае неудачи на Сити крайним оставался именно Бурундай, а не Батый и его многомудрый воспитатель, хотя и с них было бы спрошено по всей строгости военного времени в соответствующем месте. В конце февраля и начале марта 1238 года всё было настолько зыбко и находилось в столь подвешенном состоянии, что любая мелочь могла склонить чашу весов в сторону одного из участников грандиозного противостояния.
Остаётся вариант, согласно которому Батый хотел овладеть Торжком и превратить его в базу для наступления на Новгород. Но для хана не имело смысла штурмовать Торжок, пока не станет известен итог битвы Бурундая с князем Георгием. Потому что если темник потерпит поражение, то надо будет думать не о походе на север, а о том, как унести ноги из новгородской волости. В этом, на мой взгляд, и заключается причина двухнедельной осады города. Батый отказался от применяемой им на Руси тактики тщательно подготовленного генерального штурма, а перешёл к планомерной и затяжной блокаде. Это ни в малейшей степени не умаляет героизма жителей Торжка, которые в течение столь длительного времени, преданные новгородцами, стойко бились на городских валах и стенах, сдерживая натиск ханских войск.
Первые монгольские разъезды появились у Торжка днём 21 февраля 1238 года, и грозный гул набата возвестил горожанам о том, что враг у ворот. Если бы жителям города год назад кто-нибудь сказал, что под стенами Торжка будет стоять степная орда, то такого пророка подняли бы на смех. Теперь же случилось то, чего в принципе не могло быть – степняки разъезжали под городскими стенами и высматривали слабые места в городских укреплениях. Монголы видели толпившихся на стенах вооружённых горожан, видели чёрные дымы, которые поднимались над котлами с кипящей смолой, и понимали, что взять город будет нелегко. Высоко вздымались валы с ледяными накатами, грозно высились на них деревянные стены и башни, на которые защитники тоже наморозили толстый слой льда. И всё-таки Батый не устоял перед искушением захватить город сразу, стремительным штурмом и мощным натиском. Едва занялось утро следующего дня, как монгольские тысячи пошли на приступ.
Орда атаковала одновременно со всех сторон. Тысячи монголов бежали к городским стенам по льду Тверцы, остальные наступали со стороны рва, где нукеры тащили вязанки хвороста и длинные лестницы. Град стрел обрушился на защитников. Они сотнями впивались в стены и башни, в двускатную кровлю, прикрывавшую боевые площадки, залетали в бойницы, сражая насмерть русских ратников. Но едва монголы достигли подножия вала, как ситуация изменилась. Теперь уже они несли большие потери, русские расстреливали врагов со стен, забрасывали копьями, сбивали камнями и глыбами льда. Нукеры отчаянно рубили лёд топорами и по этим ступенькам старались как можно быстрее вскарабкаться наверх, но защитники поражали всякого, кому удавалось хоть немного подняться по откосу. И всё-таки в некоторых местах монголам удалось забраться на гребень валов и приставить к стенам лестницы. Нукеры начали быстро карабкаться наверх.
Русские ратники лестницы отталкивали длинными рогатками, а тех, кто добирался до бойниц, кололи копьями и рубили топорами. Монголы десятками валились со стен и скатывались вниз по ледяным накатам. Батый, видя, что успех нигде не наметился, а войска несут потери, велел скомандовать отступление. Словно собака, побитая плёткой, отползала орда от Торжка. Нукеры медленно отходили к своим станам, изредка оборачиваясь и посылая стрелу в сторону городских стен. А над городом вновь плыл колокольный звон, и слышен он был на многие вёрсты в округе. Только на этот раз он был величав и торжественен, вселяя надежду в сердца защитников, отразивших приступ Батыевой орды.
Осада Торжка
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
Поучив от жителей Торжка увесистую оплеуху, Батый изменил тактику. По его приказу сотни пленников валили лес и сооружали вокруг города частокол, чтобы предотвратить вылазки и помешать бегству защитников. Военные инженеры начали собирать метательные машины и тараны, и уже на следующий день первые камни и ядра полетели в город. Началась долгая, изнурительная двухнедельная осада. С утра до вечера грохотали камнемёты, разбивая городские укрепления, а в ворота упорно били тараны. Горожане как могли, старались этому помешать, заложив створы кирпичом и каждую ночь заделывая в стенах бреши и проломы. Это был тяжкий, изнурительный и опасный труд, поскольку монгольские лучники старались подстрелить работающих на починке укреплений защитников. Тщетно смотрели русские ратники в сторону Новгорода, тщетно ожидали что вот-вот появится новгородская рать и вызволит их от осады. Помощь не приходила, а монгольские камнемёты упорно продолжали свою работу по разрушению городских стен и башен.
В столь критический момент в князя с дружиной в Торжке не было, и почему это произошло, сказать трудно. Поэтому на валах сражалось городское ополчение и крестьяне из окрестных сел и деревень. Руководили обороной знатные и уважаемые люди города. История сохранила для нас их имена: «Иванко, посадник новоторжский, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михаил Моисеевич» (Новгородская I летопись старшего извода). В этот страшный для Торжка час они возглавили защитников, организовали оборону и приняли на себя всю ответственность за судьбы тысяч людей, укрывшихся за городскими стенами.
Хуже всего было то, что защитники, ожидавшие со дня на день помощи из Новгорода, но так и не получившие её, были страшно разочарованы, в их души стало закрадываться отчаяние и чувство обречённости. Страх стал расползаться по городу, поскольку все понимали, что без новгородских полков им не выстоять. Судя по всему, когда новгородский летописец описывал эти события, он чувствовал стыд за своих земляков, бросивших истекающий кровью Торжок на произвол судьбы. «И бишася ту оканнии порокы по две недели, и изнемогошася людье в граде,а из Новагорода им не бы помочи, но уже кто же собе стал бе в недоумении и страсе» (Новгородская I летопись старшего извода). С часу на час ждали защитники Торжка нового штурма. Рушились под ударами камнемётов городские стены, ярко пылали дома и строения, подожжённые монгольскими зажигательными снарядами, и горожане, от посадника до простого ратника, прекрасно понимали, что спасения нет.
Всё было кончено 5 марта, когда орда пошла на решительный приступ и прорвалась за городской вал. Археологам удалось восстановить страшную и трагическую картину гибели города. При раскопках был обнаружен мощнейший слой пожара, от 30 до 50 см толщиной, который бушевал в Торжке в марте 1238 года. В этом слое были обнаружены человеческие кости, обугленные остатки икон, оружие защитников и нападавших – наконечники монгольских стрел, кистень, булава, топоры и даже сабля. Город был разгромлен так основательно, что размеров начала XIII века он достиг лишь к середине века XIV. Деревянные городские укрепления были полностью уничтожены во время нашествия, а новые были сооружены лишь спустя 10 лет после погрома. И то это были не городницы с вежами, а обыкновенный частокол. Свидетельством крайнего упадка и запустения города было то, что деревянные мостовые, которые до Батыева разорения заменялись каждые 15 лет, вновь появились в Торжке лишь спустя столетие.
А тогда, в марте 1238-го, Торжок был буквально залит кровью. Пали все руководители обороны, пощады не давалось никому, ни старому, ни малому. «И тако погании взяша град, и исекоша вся от мужьска полу и до женьска, иереискыи чин всь и черноризьскыи, а все изъобнажено и поругано, горкою и бедною смертью предаша душа своя господеви, месяца марта в 5, на память святого мученика Никона, в среду средохрестьную» (Новгородская I летопись старшего извода). Академик В.Л. Янин подвел итог противостояния орды и защитников Торжка: «Таким образом, в повороте ордынского войска на юг решающую роль, несомненно, сыграл героизм защитников маленького Торжка. Распятый и поруганный, так и не дождавшийся новгородской помощи, он сражался насмерть, заслонив Новгород от тяжелых военных испытаний»[87]. Только хотелось бы добавить – Новгород был спасён также и теми, кто сражался и умирал на берегах Сити.
В пламени гибнущего Торжка нукеры пытались спасти запасы продовольствия, вытаскивали из огня зерно и хлеб, старались затушить горевшие склады и амбары. Падение города открывало прямой путь на Новгород, но Батый пока не спешил, ожидая вестей от Бурундая.
Битва на Сити состоялась 1 марта, а Торжок пал 5-го, и скорее всего, Батый получил весть о победе либо накануне взятия города, либо в этот же день. Понимая, что бояться теперь нечего, и главная опасность ликвидирована, хан распустил свои тысячи облавой в северном направлении. «Безбожнии же Татары, шед взяша Торжек марта 5, на средохрестнои недели, вси люди изсекоша, а за прочими людми погнашеся отъ ТоржькуСерегерьским путем до Игначя креста, секуще люди якоже траву, только не дошед за сто верстъ до Новагорода» (Ермолинская летопись, т. 23, с. 76). Обратим внимание на «прочих» людей, за которыми монголы гнались от самого Торжка. Можно предположить, что какая-то часть защитников, несмотря на окружающий город частокол, сумела прорвать кольцо осады и вырваться из погибающего Торжка. Пользуясь суматохой, могли разбежаться пленные, что ещё больше увеличивало толпу беглецов. Понятно, что монголы бросились преследовать убегающих от них русских.