Хорек заорал, пленник попытался сесть, мотая головой. Корма снова упала на асфальт, броневик накренился, будто припал на задние колеса, под днищем заскрежетало, и он встал. Мальчишка, не прекращая вопить, полез вслед за Игорем, взбирающимся по скобам в башню.
Пуля влетела через боковую щель, ударила в баранку прямо возле пальцев Павла. Багрянец, до того пялящийся в переднюю прорезь, перевел ошалевший взгляд на свою руку, схватился за автомат и полез в задний отсек.
– Боксер, наверх! – прокричал Сотник, вращая запорное колесо. Еще одного выстрела из гранатомета броня не выдержит, и тогда им конец.
Но выстрела не было. Может, жахнули одноразовой РПГ, и другой у них нет? Он распахнул люк, понимая, что может получить пулю в лоб, как только высунется, и крикнул:
– Павел, дай ту тряпку! Быстро!
Хорек попытался выползти наружу, Сотник пихнул его обратно. Из носа мальчишки текла кровь, он моргал, взгляд бессмысленный… контузия, не иначе. Хорек ведь ближе всех был к взрыву.
Багрянец схватил лоскут ткани, которым ранее был замотан паек чужаков, передал Сотнику.
– Капитан, там снайпер еще, он в щель стрелял!
– Знаю!
Игорь выставил наружу ствол АК с тряпкой и стал размахивать им.
Тишина, только потрескивало смятое железо. Связанный пленник на полу сел и замычал сквозь повязку. Хорек похлопал себя по уху и снова полез наверх. Он ужом скользнул мимо Игоря, который пристроился на краю снарядной полки возле лафета. Одной рукой он держался за скобу, а другой тыкал в люк стволом и потому не успел схватить мальчишку.
Тот встал на колени возле люка, поворачивая оружие, пытаясь выстрелить. Из-за контузии все наставления Сотника вылетели из его головы, и он позабыл снять АКСУ с предохранителя.
День был пасмурный, холодный, сплошная пелена облаков закрыла купол. Пахло гарью – дух ее царил над всем городом. Игорь, выставив из люка голову, схватил Хорька за штанину, дернул и повалил на броню. Забрал автомат. Внизу Багрянец опрокинул пленника на спину и поставил ногу ему на грудь. Понимая, что находится под прицелом, Сотник с двумя автоматами выбрался наружу, положил их сбоку от люка и сразу поднял руки. Хорек сел, вытянув ноги. Взгляд его блуждал, красные струйки бежали из ноздрей.
– Замри! – донеслось сзади. – Ты под прицелом!
Сотник не шевелился.
– Сколько вас? – голос прозвучал ближе. – Руки за голову!
– Трое, – сказал Игорь, сплетая пальцы на затылке. – Нет, четверо.
– Так трое или… Это что, ребенок?
– Ребенок. Четверо – потому что один «язык».
– Какой еще «язык»? – теперь говорили совсем рядом, человек стоял прямо за броневиком.
– Вражеский боец, – пояснил Игорь. – А я – капитан разведроты.
Он не надеялся «задавить» незнакомца званием, как связиста в первый день нашествия или позже Багрянца – тех, кто устроил эту засаду, подобными штучками вряд ли проймешь. Но, по крайней мере, его слова заставят человека задуматься.
Все это время Игорь рыскал взглядом по улице впереди: да где же он?! Где снайпер? Ведь наверняка перед броневиком, скорее всего, не по прямой, а сбоку… Ну да, конечно!
Это напоминало волшебство: вот только что никого там не было – а через мгновение неясное пятно на склоне кучи под задним бортом мусоровоза обратилось человеческим силуэтом. Боец стоял в положении для стрельбы с колена.
Игорь криво улыбнулся. Все правильно. Куда не хочется смотреть? На кучу мусора, к примеру. В подобных местах толковый снайпер и будет устраивать засаду – там, где взгляд нормального человека обычно не задерживается. Именно поэтому Багрянец не заметил бойца в смотровую щель. Даже если бы уставший курсант был бодр и насторожен, если бы он в тот момент специально выглядывал засаду – все равно вряд ли засек бы фигуру, наряженную в грязно-серый, с бледно-рыжими пятнами ржавчины камуфляж типа «леший». Основной цвет города – серый, то есть цвет сухого асфальта. В развалинах он иногда сменяется ржавым – цвет кирпича и песка. Именно таким и был костюм снайпера, именно такого цвета маскировочной лентой было обмотано его оружие. На расстоянии больше шести-семи метров фигура его полностью сливалась с фоном.
Стая ворон сорвалась с крыши, каркая, черным смерчем взмыла над домами и пропала из виду.
Хорек потянулся к автомату, и Сотник сказал:
– Не трогай!
– Вы двое – вниз! – приказал голос. – Кто там внутри, ствол бросай, тоже вылезай! Руки поднять!
Игорь, покосившись в люк, кивнул Багрянцу.
– Эй, а с серым че делать? – спросил тот, кладя автомат на сиденье. И при этом показал пальцем на свою кобуру.
Игорь покачал головой, прекрасно понимая, что если курсант, высунувшись на башню, попытается стрелять, их с Хорьком тут же завалит снайпер. В такой ситуации никакой спец не станет смотреть, что одна из целей – ребенок.
Багрянец полез наружу, а голос сзади сказал:
– «Язык» пусть внутри остается. Не туда лезешь, правее! Ну!
Сотник спускался так, чтобы от снайпера его закрыла машина, но отдающий приказы это просек, и пришлось, подхватив Хорька, спрыгивать туда, где они будут как на ладони. Он поставил мальчишку рядом, положил руку ему на плечо и собрал в жменю клетчатую рубашку, чтобы Хорек не дернулся никуда. Тот начал приходить в себя – вытер рукавом нос, покрутил головой, потер лоб. Сверху запыхтел выбирающийся Багрянец.
Мальчишка подался вперед.
– Я его вижу! Сотник, гляди, вон, на куче, целится!
– Знаю, – ответил Игорь. – Стой на месте.
– А чего он в нас целится? Мы же свои! Дядька, мы свои, мы не серые!
Снайпер, в своем камуфляже напоминающий какого-то лохматого мусорного демона, стоял в той же позе. Багрянец соскочил на асфальт, потер предплечье.
– Капитан, это кто такие?
Сверху раздался шум – второй боец, которого они до сих пор не видели, полез на башенку.
– Не шевелиться всем троим! – прикрикнул он. – Иначе пуля в голову!
– О, какое дело… – протянул курсант, наконец заметив стрелка на мусорной куче.
Хорек крикнул:
– Гады вы! Своих убить хотите!
– Молчать! – донеслось сверху. Голос звучал глухо: человек сунулся в люк.
Потом застучали подошвы по скобам, и на асфальт спрыгнул мужчина в титановом шлеме и сером пятнистом камуфляже «сплав», с пистолетом Макарова в руках. На груди висел пристегнутый трехточечным ремнем пистолет-пулемет «бизон» с рамочным прикладом и глушителем.
Боец был молодой, не больше тридцати, среднего роста, лицо худое и ничем не примечательное. Встав так, чтобы не перекрывать линию огня снайперу, он оглядел трех людей перед собой, потом быстро обошел их.
– Не шевелитесь. Пацан, ты тоже.
Игоря сноровисто обыскали одной рукой. Хорек дернулся, Багрянец проворчал что-то. Когда спец вновь появился в поле зрения, у него было уже три пистолета. Два «грача», отобранные у курсанта с мальчишкой, он сунул в разгрузку, свой ПМ убрал в кобуру – и навел на них «бизон».
Игорь не опускал рук. В длинном цилиндре под стволом пистолета-пулемета могут быть ПБМ – патроны повышенной пробиваемости. Совсем нет уверенности, что снятая с чужака кожаная жилетка остановит такую пулю с сердечником из углеродистой стали. А вернее сказать – есть полная уверенность, что не остановит.
Хорек без спроса опустил руки и громко спросил:
– Сотник, это у него подствольник? Из него он броневик наш подбил? А почему там дырки нет, ну, спереди?
– Потому что это не подствольник, – ответил Игорь так же громко, чтобы спец слышал, – а шнековый магазин.
– Класс! Как трубчатый? Я знаю про трубчатый…
– Не трубчатый, в этом патроны по спирали. Когда стреляешь, держишься за него, как за цевье.
Спец крикнул, не поворачивая головы:
– Ла́бус, что у тебя?
– Чисто! – долетело от мусоровоза.
– Их трое, в машине еще один, связан! Подтягивайся!
Снайпер спустился с кучи мусора и быстро пошел к ним, повесив СВД за спину. В правой руке пистолет. Из-за серых лент на шлеме лицо было плохо видно, хотя Сотник разглядел темные усы. Лабус был пониже ростом, чем напарник, коренастый, шире в плечах. Он остановился в паре метров сбоку от первого спеца, оглядел броневик и покачал головой:
– Ну и техника у этих…
Потер усы, стащил с головы шлем. Темные волосы с сединой, широкое крестьянское лицо – простодушное, молодое еще, но с морщинами. Такими были старшины рот в старых советских фильмах про десантников.
– Зачем в нас стреляли? – спросил Сотник. – Хотели машину захватить?
Спецы молчали, явно не очень хорошо представляя себе, что делать с этими тремя, появившимися из вражеского броневика.
– А чего гранату под днище не закатили? Пару штук всего и…
– Смотри, Курортник, – Лабус хмыкнул, – он нас учить решил. «Языка» мы хотели взять. Не убивать всех, а чтоб допросить потом. Ну и машину чтоб не совсем покорежило… А у вас «язык», стало быть, уже есть?
Багрянец шумно вздохнул.
– От мне имена-фамилии попадаются последнее время! Один Сотник, другой Хорек… а теперь еще какие-то лабу́сы с курортниками. Ёксель, ну почему Курортник-то?
– Это позывные, – пояснил Игорь. Видя, что первый спец тоже слегка расслабился, он без спроса опустил руки, хотя вообще-то поступать так совсем не рекомендуется. – «Лабус» и «Курортник» – позывные для переговоров.
Хорек вскинул голову.
– Едут!
Все поглядели на него. Багрянец стал чесать лоб.
– Кто едет, пацан? – спросил Курортник, снимая шлем. – Ничего не слышу.
– Да едут же! Такой звук… – Хорек присел, приложил ладонь к асфальту. – Такой глухой! Сюда едут.
– Он у нас чуткий, – подтвердил Игорь.
– Раз говорит, значит, точно едет кто-то, – кивнул Багрянец. – У шкета слух, как у сурка.
Курортник, не отводя от них ствол «бизона», спросил:
– Капитан, говоришь?
– Капитан запаса, – уточнил Игорь. – Игорь Сотник.
– Ах, запаса… И как вы в этом БМП оказались, Игорь?
– Угнали мы его! – выкрикнул Хорек, вскакивая. – Вы что, дебилы совсем?! Мы кучу серых поубивали, броневик угнали, а вы нас за это в плен, да?!