Успешно действовали не только чекисты, но и другие советские спецслужбы. Нет, не военная разведка и контрразведка. Ее же организовывал Джордж Хилл, а курировал М. Д. Бонч-Бруевич. Поэтому она-то в данном деле никак не могла быть помощницей. Но контрразведка Красного флота во главе с лейтенантом Абрамовичем сработала великолепно. Вполне возможно, что толчком стал суд над Щастным, где выявилась причастность англичан к попытке погубить корабли. Во всяком случае у моряков теперь были с британцами свои счеты, и как раз с июня 1918 г., когда был расстрелян Щастный, Абрамович и его сотрудники сели англичанам «на хвост». Держали в поле зрения Кроми, а Рейли сумели взять под наблюдение, и «ас шпионажа» даже не догадывался, что три месяца за ним следят, отмечают каждое его перемещение [150]. Были зафиксированы многочисленные контакты, связи. Между тем заговорщики готовились к реализации своих планов, уточняли и согласовывали их.
Впоследствии при обыске чекистами был изъят документ, написанный Андрэ Маршаном, личным представителем президента Пуанкаре в России. Он докладывал французскому правительству, что 24 августа в американском генконсульстве состоялось секретное совещание с участием генконсулов США и Франции — Пуля и Гренара. При этом Маршану случайно довелось стать свидетелем разговора между британскими и французскими разведчиками. Маршан возмущенно описывал, как Рейли хвастал, что «готовит взрыв моста через Волхов неподалеку от Званки. Достаточно бросить взор на карту, чтобы убедиться, что разрушение этого моста равносильно обречению на голод, на полный голод Петрограда, так как город оказался бы отрезанным от Востока, откуда поступает весь хлеб… Французский агент добавил, что он работает над взрывом Череповецкого моста, что приведет к аналогичным последствиям… Я глубоко убежден, что речь идет не об изолированном намерении отдельных агентов. И все это может иметь один гибельный результат: бросить Россию во все более кровавую борьбу, обрекая ее на нечеловеческие страдания. Надо добавить, что эти страшные лишения будут направлены против бедных и средних слоев населения, ибо богатая буржуазия может уехать на Украину к немцам, что, кстати говоря, практикуется сплошь и рядом. А элементы, служащие советскому правительству, избавлены им от чрезмерных лишений, так как получают хоть и скудный, но все же паек…» [141].
По версии советской историографии, все получалось логично и закономерно, правда? Агенты иностранного империализма готовились вместе с белогвардейцами сокрушить и сбросить большевиков… Но имеет смысл повнимательнее взглянуть на формулировки! В высказываниях Рейли и Локкарта фигурируют «замена правительства», «переворот», устранение Ленина. Однако о свержении советской власти речи не шло! Да и вообще державы Антанты могли бы свергнуть ее давным-давно. Если бы захотели. Поддержать десантом восстание Савинкова, нацелить чехословаков не на частные задачи, а на Москву — и все. Выходит, речь шла только о верхушечном перевороте, который должен был сопровождаться диверсиями, чтобы сорвать обсуждавшееся в Берлине наступление немцев и большевиков на Север, внести дополнительный хаос и обрушить на Россию новые бедствия.
Кто же должен был возглавить правительство после ликвидации Ленина? Очевидно, человек, наиболее лояльный к Антанте. Троцкий. Раздувавший в это же время свою «военную» популярность. Он откроет фронт перед союзниками, раздаст им и распродаст то, что еще осталось от страны. Кстати, нельзя исключать, что подобная смена лидеров изначально входила в план ступенчатого сноса России. Сперва государство ломает Львов, потом развал углубляет Керенский, за ним — Ленин, а за ним выдвигается Троцкий.
30 августа, через 6 дней после описанного выше секретного совещания в генконсульстве США (и через 3 дня после подписания договора «Брест-2»), прозвучали выстрелы. Утром — в Питере. Юнкер Каннегиссер уложил председателя ЧК Урицкого. Туда для расследования срочно выехал Дзержинский. А вечером прогремели выстрелы на заводе Михельсона. В Ленина…
Этот теракт до конца не раскрыт до сих пор. Нет даже однозначных доказательств, что исполнительницей была Каплан. Она была задержана случайными людьми, не видевшими покушения, а очных ставок по ее опознанию не проводилось ни одной! Протоколы с ее признаниями частью не подписаны, относительно других неизвестно, подписала ли их именно Каплан [177, 181, 182]. И к партии правых эсеров Каплан никогда не принадлежала. Все «доказательства» ее вины и причастности к эсеровской террористической организации всплыли только в 1922 г. на процессе правых эсеров. Сам этот процесс был сфальсифицирован от начала до конца, «доказательства» прозвучали из уст провокаторов, причем люди, якобы входившие в одну террористическую группу с Каплан, даже не смогли описать ее внешность [148, 182].
Если задаться вопросом, «кому выгодно», приведу вывод известного историка А. И. Уткина, который, кстати, увязал воедино два покушения: на Мирбаха и на Владимира Ильича. «Убийство германского посла обязано было вызвать репрессии Берлина. Убийство Ленина означало бы уход с политической арены самого большого приверженца мира с Германией». А в других своих работах я уже приводил ряд косвенных данных, способных свидетельствовать о том, что за организацией покушения на вождя стоял не кто иной, как Свердлов [177, 182].
Он входил в весьма узкий круг лиц, ведавший распределением путевок на митинги и знавший, кто из руководителей и где будет выступать. Сохранилась записка Якова Михайловича к Ленину, переданная накануне покушения: «Предупредите всех совнаркомщиков, что в случае приглашения и назначения на митинги никто не имеет права отказываться» [93]. Никогда до того и после того Свердлов таких записок не писал. Когда Московский комитет партии в связи с убийством Урицкого принял решение отменить митинги и выступления, именно Свердлов настоял все же проводить их. И при этом, несмотря на гибель Урицкого, рядом с Владимиром Ильичем не оказалось охраны. Подчинялась она Свердлову. А сразу же после ранения Ленина Яков Михайлович первым оказывается в его кабинете и объявляет: «У нас с Ильичем все сговорено», перехватив руководство правительством и ЦК [37, 79, 173].
Пользуясь обретенной властью, Свердлов фактически отстраняет от следствия Дзержинского, распоряжается, чтобы тот пока оставался в Питере. Мол, в Москве и без него справятся. Расследование Яков Михайлович поручает своему ставленнику Петерсу, подключает к нему и других своих доверенных лиц: Курского, Петровского, Козловского, Аванесова, Скрыпника. А главными следователями по этому делу становятся верные подручные Свердлова, которых он обычно использовал в самых темных своих операциях, — Кингисепп и цареубийца Юровский. Уже одного назначения этой «парочки» было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное. Каплан по непонятным причинам вообще забирают с Лубянки в Кремль. Здесь она вдруг дает все нужные «признания», после чего ее сразу же расстреливают, а труп сжигают. Так что никакое опознание становится уже невозможным…
Да только ведь и Дзержинский был далеко не дурак. И весьма характерно, что он-то предпринял действия совсем в ином направлении! Нанес удар по сетям иностранной разведки. ЧК и моряки уже успели вскрыть значительную часть этих организаций. Дзержинский намеревался еще некоторое время наблюдать на ними. Но именно в связи с покушением на Ленина отдал приказ — немедленно брать. В ночь на 1 сентября ЧК произвела массовые аресты по выявленным адресам. Были задержаны британский генконсул Локкарт, французский генконсул Гренар, связанные с ними лица. Одновременно была разгромлена и сеть в Петрограде. В руки ЧК попали десятки людей. Только в одном здании, принадлежавшем выехавшему британскому посольству, было захвачено около 40 заговорщиков, собравшихся там в это время [169]. Обычно в литературе покушение на Ленина и дело Локкарта рассматриваются отдельно, как не связанные между собой. Но… правомочно ли это?
33. Кто и почему не попал под террор
Летом 1918 г. террор уже захлестнул Россию. Даже там, где гражданская война шла вяло и со «странностями», она сопровождалась жестокими расправами. Палач Лацис поучал в «Известиях», что прежние правила, военные обычаи и конвенции должны быть отброшены: «Все это только смешно. Вырезать всех раненых в боях против тебя — вот закон гражданской войны». Этот закон и внедрялся. Британский представитель Эльстон доносил Бальфуру, что после взятия чехами и белогвардейцами уральских городов находили сотни зверски убитых. «Офицерам, захваченным тут большевиками, погоны прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие — без носов» [103].
Троцкий под Казанью расстреливал не только красноармейцев. По его личному приказу был схвачен престарелый епископ Амвросий (Гудко), доживавший век в Свияжском монастыре. Его доставили в штаб Льва Давидовича, а потом келейник владыки нашел в поле его тело, исколотое штыками. Похоронил и долгие годы платил крестьянам, чтобы не вспахивали этот участок. По приказу Троцкого был казнен и епископ Балахнинский Лаврентий (Князев). Красноврмейцы отказались стрелять в него — тогда их заменили китайцами. Распоряжением Льва Давидовича были расстреляны все монахи и послушники Зилантова монастыря. Чудом остался в живых только один иеромонах Иосиф. Он скончался через год в Иоанно-Предтеченском монастыре и все это время поминал на литургиях убиенных архимандрита Сергия с братией [125].
Начался сбор продразверстки — и крестьяне, разумеется, не желали отдавать плоды своего труда. Тем более что англичане, чехи, белогвардейцы были не так уж далеко от Москвы, казалось, что дни советской власти сочтены. Продотряды отбирали хлеб насильно, сопровождая это издевательствами, грабежами. В ответ поднимались мятежи. А за это опять катились репрессии. Весь 50-й том ПСС Ленина переполнен суровыми требованиями. 9 августа он шлет телеграмму в Нижний Новгород, указывая, что там готовится контрреволюционное восстание: «Навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Надо действовать вовсю: массовые обыски, расстрелы за хранение оружия, массовый вывоз меньшевиков и ненадежных…». Летят и другие приказы. В Вологду: «Напрячь все силы для не