ать все-таки стоило.
Погруженный в мысли о предстоящем разговоре с друзьями, Джонни Кейдж бежал вдоль берега океана. Он дышал глубоко и размеренно, морской ветер наполнял его легкие, сильные ноги мягко пружинили, отталкиваясь от утрамбованного отливом прибрежного песка.
Вдруг Джонни заметил вдалеке человека, бежавшего по берегу ему навстречу. «Кто бы это мог быть?» – подумал Джонни. В этом забытом Богом уголке не часто можно было встретить кого-нибудь даже среди бела дня, не говоря уже о столь раннем утре.
Каково же было удивление Кейджа, когда через некоторое время он узнал в бегущем навстречу человеке своего старого друга Лю Кенга. Лю оказался одет в старенькие джинсы и майку, на плече у него была небольшая дорожная сумка. Казалось, он недавно сошел с поезда. «Странно, – подумал Джонни. – Ведь поезд, на который я купил своим гостям билеты, прибывает только в восемь часов».
– Привет Лю, – приветствовал он друга. – Ты что, решил обогнать поезд?
– Ты какой поезд имеешь в виду? – переспросил Лю Кенг, как всегда пряча свои чувства под маской грубоватого равнодушия.
– Конечно, восьмичасовой экспресс! Я же послал тебе и Рите билеты.
– Понимаешь, Джонни, я решил, что этот поезд для меня будет слишком шикарным, поэтому билет, который ты мне прислал, я сдал, а себе купил билет подешевле. Правда, комфорта в другом поезде оказалось поменьше и прибывает он ни свет, ни заря, но, поверь, тебе достаточно было просто прислать мне приглашение, а билет я в состоянии купить себе сам.
– Не обижайся, Лю, – развел руками Джонни Кейдж, – я не думал, что это тебя обидит. Но, надеюсь, Рита не отказалась от этого маленького подарка?
– Кажется, нет. Впрочем, если бы я был красивой девушкой, то воспринимал подобные подарки как должное. Тем более, мне кажется, ты к ней неравнодушен.
– Надеюсь, она это тоже заметила, – со вздохом ответил Джонни Кейдж.
– Наверное. У девушек особое чутье на такие вещи.
Джонни решил переменить тему разговора.
– Ты знаешь, Лю, вообще-то я еще не закончил разминку. Не хочешь ли составить компанию?
– Почему, бы и нет? – ответил Лю Кенг. – Я ведь специально решил пробежаться по берегу моря. В купе было очень душно: не работал кондиционер.
И они побежали по морскому берегу, теперь уже в одном направлении. Джонни Кейдж был удивлен тем, что его друг не выказывал никаких признаков усталости, ведь от железнодорожной станции до того места, где они встретились, было не меньше двадцати миль. Но Лю Кенг дышал глубоко и ровно, а шаги его были такими же уверенными, как и у самого Джона.
После того, как они пробежали вместе еще миль пять, Кейдж предложил:
– Ну, что, Лю, не тряхнуть ли нам стариной?
– Ты предлагаешь спарринг?
– Конечно.
И тут Джонни произнес свою коронную фразу:
– Станцуем?
И начался танец, завораживающий и зловещий, хотя это был всего лишь учебный бой. Если и можно с первого взгляда отличить по чему-либо восточного человека от европейца, так это по стилю рукопашной схватки.
Лю Кенг буквально стелился по песку, как тигр. Он перемещался преимущественно в низких стойках. Движения его были мощны и уверенны, и он не спешил атаковать. За движениями Джонни Лю следил боковым зрением, он, не отрываясь, смотрел в глаза сопернику, прямо-таки гипнотизируя его.
Джонни Кейдж, напротив, работал в высоких стойках. Его движения были более резкими, чем у Лю. Несколько раз он стремился провести атаку, пытаясь найти в обороне соперника слабые места. Таковых не оказывалось, но Джонни всякий раз удавалось вовремя отступить.
Наконец, в атаку перешел Лю Кенг. Он резко подскочил к Джонни и попробовал провести подсечку, известную как «Хвост Дракона». Это был очень коварный прием, и Лю выполнил его автоматически.
Лю Кенг ушел от высокого удара ногой, который попытался нанести Джонни, мгновенно опустился на корточки, выбросил левую ногу в сторону и закрутил самого себя на месте, как гигантский волчок.
Джонни Кейдж высоко подпрыгнул, пропуская подсекающую ногу Лю, после чего отбежал на несколько шагов.
– Поздравляю тебя, старина! – воскликнул Джонни. – Ты в прекрасной форме. Но этот трюк – слишком старый. Мне и самому не раз приходилось проделывать его на съемочной площадке.
– Запомни, Джонни, – очень серьезно ответил Лю Кенг. – В боевых искусствах самые старые приемы являются наиболее ценными. Продолжим!
– Не имею ничего против, – отозвался Джонни Кейдж. – Ого! Я вижу: ты решил поработать в открытой стойке!
Действительно, Лю Кенг опустил руки вдоль тела и на лишь слегка согнутых ногах, не спеша, приближался к сопернику. Голова его была чуть опущена, а в глазах появился необычайный блеск.
– Ну, знаешь! – удивился Джонни. – У тебя глаза сейчас почти как у лорда Рейдена, когда он сердится.
Лю Кенг ничего не ответил. Он приблизился на расстояние удара, но не нанес его. Зато атака Джонни Кейджа не заставила себя ждать. Тот обрушил на грудь и живот друга-соперника град не очень сильных, но точных и все-таки чувствительных ударов.
Лю Кенг только усмехнулся в ответ:
– Не бойся, Джонни, бей в полную силу.
Сила ударов Джонни удвоилась, но он продолжал бить только в корпус, щадя своего друга. И вдруг, увлекшись атакой, Джонни подпрыгнул и попытался в прыжке ударить Лю Кенга ногой в грудь.
Левая рука Лю рванулась вверх и перехватила щиколотку Джонни. Джонни потерял равновесие и, неловко взмахнув руками, тяжело упал на спину.
– Все-таки морской песок – это не самое мягкое татами... – только и смог вымолвить он.
А Лю Кенг уже как ни в чем не бывало, протягивал ему руку.
– Вставай, приятель. Ты не ушибся?
– Как будто не очень.
Джонни Кейдж довольно проворно вскочил на ноги, лишь слегка поморщившись.
– Итак, что это было? – деловито осведомился он у Лю Кенга.
– Обыкновенный цигун.
– Я много слышал о цигуне. Это очень интересно.
– Тебе-то что в нем за интерес? Кино ведь из цигуна не сделаешь!
– Это почему же? – удивился Джонни Кейдж.
– Потому что главные чудеса рукопашного боя невозможно показать на киноэкране. Они происходят внутри человека и со стороны не видны.
– Может, все-таки можно что-то придумать? – разочарованно спросил Джонни Кейдж.
– Ну, представь себе, Джонни, что нас сейчас засняли бы на пленку. И что? Все равно зритель сказал бы, что все подстроено заранее, мол, ты специально мне поддался.
– Ничего себе, поддался. Да ты мне ногу, как клещами сдавил.
– Если ты начнешь это объяснять с экрана, зритель будет еще больше смеяться.
– Вообще-то, ты прав.
– Конечно, прав, – Лю Кенг грустно развел руками. – К сожалению, когда американец или европеец начинает заниматься боевыми искусствами, его интересует прежде всего их внешняя сторона. Между прочим, фильмы, наподобие тех, в которых ты снимаешься, тоже играют в этом определенную роль. А мне бы хотелось открыть свою школу боевых искусств, в которой ученики с самого начала стремились бы к духовному совершенству.
Казалось, что Джонни Кейдж немного обиделся.
– Мне кажется, что в отношении моих фильмов ты не совсем прав. Признаю, что внешняя форма в них преобладает, но, так или иначе, они пробуждают у ребят интерес к карате, кунг-фу, джиу-джитсу и так далее, то есть первый этап боевых искусств они постигают именно с помощью фильмов. А потом – это уже твоя задача – объяснить им на тренировках, что настоящий мужчина должен уметь не только голыми руками разбивать кирпичи, но и многое другое. Разве я не прав?
– Пожалуй, прав, – на этот раз не мог не согласиться с другом Лю Кенг.
– Поэтому я пригласил тебя и Риту, – продолжал Джонни Кейдж, – чтобы вы помогли мне оценить мой последний фильм, и, если вы согласитесь, следующий фильм мы могли бы снять вместе.
– Мне нужно подумать.
– Конечно, подумай. Тем более, для того, чтобы ты мог открыть школу, тебе понадобится немало денег. Притом, не торопись с ответом, Лю. Даже если ты не захочешь сниматься, я все равно смогу одолжить тебе нужную сумму. Именно одолжить, а не подарить, так что ничего обидного в моем предложении нет.
– Ты заговорил о деньгах, – медленно проговорил Лю Кенг, – а монахи-наставники, которые воспитывали меня в монастыре, к деньгам всегда относились так, будто их на свете не существует. И один из них мог держать свое тело на весу, опираясь лишь на кончик указательного пальца. В этом положении он мог оставаться десять минут. Он никогда не спал и проводил целые ночи в медитации.
– Ты говоришь он был монахом?
– Да.
– Это, конечно, не мое дело, – осторожно сказал Джонни, – но, надеюсь, ты не собираешься быть монахом?
– Вообще-то нет, – смутился Лю Кенг. – Тем более, что даже мои наставники сказали, что я должен жить в миру.
– Поэтому ты не можешь себе позволить не думать о деньгах. Даже если ты передумаешь открывать школу, деньги все равно понадобятся тебе, хотя бы для того, чтобы прокормить жену и детей. Или ты забыл, что в тебя влюблена принцесса, а у принцесс запросы побольше, чем у обычных девушек.
Но, судя по всему, Джонни Кейдж затронул тему, которой его друг не хотел касаться. Лю Кенг нахмурился и покраснел. Джонни постарался смягчить впечатление от своих слов.
– Просто мне показалось, что если девушка равнодушна к молодому человеку, то она не станет подвергать себя опасности, выдавая во время поединка тайны своих покровителей. Все-таки она принцесса Внешнего Мира и приемная дочь самого Императора.
– Послушай, Джонни, – перебил его Лю Кенг, – Китана – такой же человек, как и мы с тобой. Император убил ее родителей. Ты сам видел, во что он превратил их мир. А то, что он удочерил Китану... Что ж... Возможно, в этом таится какой-то злой умысел. Мы с тобой оба помним, что принцесса далеко не в восторге от своего приемного отца.
– Все это так, – согласился с Джонни Лю Кенг, – однако она все равно остается принцессой Внешнего Мира, а я всего лишь обычный человек.