– А Верховный Жрец? – спросил Лю.
– Верховный Жрец Аспер – это куда более мрачная фигура. Он является духовным главой Ордена, и во имя богини Изидоры готов совершить любое гнусное преступление или толкнуть на него своих людей.
– Как же они ладят друг с другом? – удивился Джонни.
– Как ни странно, разногласий между ними почти не бывает. К сожалению, лорд Крейден – религиозный фанатик, а Жрец Аспер – хитрая лиса. Тот искусно внушает магистру, что он должен делать, якобы, согласно воле богини.
– Ты сказала, – задумчиво произнес Лю Кенг, – что между магистром и Верховным Жрецом почти не бывает разногласия. Это значит, что разногласия все-таки бывают?
– Да, хотя и не часто. И почти всегда они касаются противоречий между требованиями Жреца и вопросами воинской чести, кодексу которой лорд Крейден все-таки старается следовать, несмотря на все свои недостатки.
– Насколько я понял, – спросил Джонни Кейдж, – Жрец является более опасным противником, чем лорд Крейден?
– Да, именно так. Жреца Аспера вам следует остерегаться в наибольшей степени.
– А что собой представляет этот самый праздник, о котором все вокруг только и говорят?
– Праздник богини Изидоры отмечается раз в год. В праздничные дни монахам-вои- нам разрешаются некоторые отступления от аскетического образа жизни, который они ведут все остальное время. Но то, что происходит за стенами Обители, когда там собираются все члены Ордена, покрыто глубокой тайной. По слухам, там проводятся воинские турниры, а также многочасовые общие молитвы.
– Если учесть религиозную и воинскую специфику этой секты, то можно сказать, что слухи эти весьма похожи на правду, – произнес Лю Кенг.
– Не будем загадывать, Лю, – сказал Джонни. – Надеюсь, мы скоро попадем туда и все увидим сами.
– Но я прошу вас, будьте осторожны, – предостерегла друзей Элиза. – Учтите, что тайная служба Верховного Жреца Аспера постоянно следит за всеми членами Ордена, в особенности во время праздника. Сами монахи-воины очень боятся агентов Аспера. Одного упоминания о них достаточно, чтобы вызвать у них страх.
– В этом мы уже убедились, – усмехнулся Джонни Кейдж. – Спасибо тебе, Элиза. Ты вовремя пришла на помощь.
– И я тоже хочу поблагодарить вас. Ведь если бы вы сразу не сообразили, как нужно себя вести, монахи-воины убили бы и меня тоже. Они не церемонятся с простолюдинами, а особенно с женщинами. Сообразительности вам не занимать.
– Не удивляйся, Элиза, – сказал Лю Кенг. – Мой друг Джонни – один из самых известных актеров в нашем Мире.
– Актеров? – переспросила девушка будто бы с легким разочарованием в голосе. – Но он совсем не похож на актера! Я думала, он – воин!
– Он действительно воин, но, кроме того, еще и актер!
– В нашем мире актеры не пользуются особым уважением. Они за гроши выступают на рыночных площадях, откуда их рано или поздно прогоняют монахи-воины. Поэтому актеры у нас =– это бедные и запуганные люди.
– Если бы ты увидела дом Джонни или один из его фильмов, то, я думаю, переменила бы свое мнение об актерах, – рассмеялся Лю Кенг.
Девушка удивленно посмотрела на Джонни и сказала:
– Возможно, в вашем мире все иначе. Но ты еще употребил какое-то непонятное слово. Что такое «фильм»?
– Спроси Джона. Он в этом разбирается больше!
– Ну, хватит, друзья, – рассердился Джонни. – По-моему, мы отвлеклись. Скажи лучше, Элиза, для того, чтобы попасть на праздник этой самой богини, требуется какое-то разрешение, или пропуск, или пригласительный билет?
– Опять вы употребляете какие-то непонятные слова, – вздохнула девушка. – Нет, никакого разрешения для этого не требуется. Просто туда впускают только монахов-воинов. А так как сейчас вы одеты так же, как они, то, я думаю, вы без труда проникните в Обитель. Трудности у вас могут возникнуть только там, внутри.
– Ничего! – беспечно сказал Джонни. – Нам главное – туда попасть, а уж на месте, я думаю, мы разберемся, что к чему. Как ты думаешь, Лю?
Но Лю Кенг, похоже, не разделял излишнего оптимизма своего друга.
– Не будь слишком самонадеян, Джонни. А к тебе, Элиза, у меня есть еще вопрос. Нам уже пришлось столкнуться со сторожевым патрулем монахов-воинов. Когда они пытались взять нас в плен, их командир сказал, что нас принесут в жертву. Что ты можешь сказать по этому поводу?
– Ой! Я совсем забыла! – всплеснула руками девушка. – Ритуальные жертвоприношения занимают в том празднике очень важное место. По сути дела, это обычные казни, но гораздо более мучительные и обставлены они, как религиозные ритуалы.
– А нельзя ли немного поточнее? – спросил Джонни Кейдж. – Какой вид казни они предпочитают?
– Джон, не перебивай Элизу.
– Да нет, я просто так спросил. Должен же я знать, к чему именно приготовиться.
– К сожалению, я не могу ответить на твой вопрос, Джонни, потому что никому из людей, предназначенных для принесения в жертву богине Изидоре, не удалось выйти из стен Обители живым.
– Понятно, – сказал Лю Кенг. – А кого именно обычно приносят в жертву?
– Обычно это бывают простолюдины, которые сопротивлялись произволу монахов- воинов или не оказали им должного почтения. Это могут быть и чужаки вроде вас. Также в жертву приносят и монахов-воинов, нарушивших устав Ордена.
– Я вижу, что, в основном, это сильные, смелые люди. Неужели никому из них не удалось остаться в живых?
– Нет, никому.
– Видимо, здесь не обошлось без вмешательства сверхъестественных сил, – задумчиво сказал Лю Кенг.
– Вы имеете в виду колдовство? – с некоторым испугом спросила девушка.
– Да, именно колдовство мы и имеем в виду, – ответил за друга Джонни Кейдж. Лю Кенг промолчал. Он о чем-то серьезно задумался.
– Но колдовства не нужно слишком бояться, – продолжал Джонни. – Нам с Лю уже приходилось сражаться со сверхъественными силами. Но, как видишь, мы живы и здоровы, а кое-кому из колдунов очень не поздоровилось...
– Джон, прекрати, – вышел из состояния задумчивости Лю Кенг. – Элизе это совсем неинтересно.
– Нет, почему же? Мне очень интересно.
– Хорошо, но все-таки пускай Джонни лучше расскажет о подвигах в другой раз.
Время беседы пролетело незаметно, большая часть фитилей, тускло мерцавших в масляных лампах, погасла, отчего мрак под низкой бревенчатой крышей постоялого двора стал гуще. Некоторые монахи-воины, поначалу крепко спавшие после выпитого вина, начали шевелиться, вскрикивать или бормотать во сне.
Девушка с тревогой огляделась по сторонам.
– Нас никто не должен видеть вместе. Мне пора идти, – сказала она. – Я буду рада, если то, что я рассказала, поможет вам. Вы оба – очень симпатичные молодые люди, и мне будет жаль, если с вами что-то случится.
– Будем надеяться на лучшее, – сказал Лю Кенг. – Мы очень благодарны тебе, Элиза.
– Прощай, Лю. Прощай, Джонни. Больше нам, наверное, не удастся поговорить в ближайшее время. Рано утром монахи-воины уйдут отсюда, и вы присоединитесь к ним, постарайтесь в дороге отстать или примкнуть к другой группе членов Черного Ордена. Я, конечно, сомневаюсь, что кто-то из ваших вчерашних противников захочет проследить за вами, но все-таки лучше держаться от них подальше.
– Именно так мы и сделаем, – пообещал Лю Кенг. – Прежде всего для того, чтобы не подвергать опасности твою жизнь. А как ты думаешь, не могут ли здесь присутствовать настоящие люди Верховного Жреца?
– Этого я не знаю, – пожала плечами Элиза. – Этого никто никогда не знал. Люди Верховного Жреца приходят и уходят, как тени. Мне бы очень хотелось, чтобы они не встретились на вашем пути.
Девушка набросила черный капюшон и растворилась во мраке постоялого двора. Лю Кенг и Джонни Кейдж остались вдвоем. До наступления утра было несколько часов, и друзья решили спать по очереди, чтобы хоть немного отдохнуть перед наступающим днем, который обещал быть очень непростым для них.
Джон заснул сразу, а Лю Кенг продолжал сидеть возле него, пристально вглядываясь в темноту. В помещении почти не осталось горящих фитилей, а те, которые еще горели, совсем не давали света, поэтому Лю Кенг не мог видеть, что на расстоянии нескольких метров от него и Джонни свернулась клубком большая угольно-черная Змея, посланная слугой Шанг Цунг Саутом. Она, не мигая, следила за друзьями. В отличие от Лю Кенга, Змея не боялась заснуть, потому что она никогда не спала.
Нельзя сказать, что Рита весело проводила время, оставшись в одиночестве на вилле Джонни Кейджа. Она побродила по парку, посмотрела, как садовник приводит в порядок разрушенный грозой парк. Садовник действительно был опытным.
Потом Рита плавала в бассейне, наполненном морской водой. Вообще-то с большим удовольствием она бы искупалась в океане, но до возвращения Джонни Кейджа и Лю Кенга решила не покидать виллу.
Рите было досадно, что она оказалась не у дел, что друзья не вяли ее с собой в рискованное путешествие. Но, служа в полиции, Рита привыкла к дисциплине. Она прекрасно понимала: то, что им троим предстоит сделать, является как бы неофициальным продолжением Смертельной Битвы, а в таком ответственном мероприятии любая самодеятельность могла бы принести только вред общему делу.
Несколько часов она провела в библиотеке Джонни Кейджа. Художественной литературы там, правда, было маловато, но зато книг по восточным единоборствам – сколько угодно. Там было даже несколько копий древних манускриптов японских самураев и китайских мастеров кунг-фу.
Потом Рита перешла в рабочий кабинет Джона, где он писал сценарии своих фильмов. Кабинет оказался оборудован в японском стиле: письменный стол украшен деревянными резными драконами, на стенах – восточные пейзажи. Но главным украшением кабинета были самурайские мечи. Их насчитывалось не меньше десятка.
Богато оформленные рукояти мечей тускло поблескивали серебром и чернью, а острые, как бритва, клинки отливали холодной голубизной. Чуть в стороне от остальных висел меч, украшенный не столь богато: его отполированная до блеска рукоять сделана из слоновой кости, а блеск его клинка был, скорее, не голубым, а серым. Но Рита чутьем поняла, что это как раз и есть самый настоящий боевой меч. В отличие от своих более декоративных собратьев этот меч, казалось, излучал мрачную решимость жестокой битвы.