Затем изображение вздрагивает, объектив хроновизора разворачивается. В поле зрения снова появляется моя фигура. Я нахожусь на расстоянии нескольких десятков метров.
Прямо сквозь аппарат пролетает тля. За ней еще три. Они с равной скоростью преследуют меня.
Неожиданно я спотыкаюсь, падаю, пытаюсь подняться и, хромая, бегу к машинам, стоящим на перекрестке. Запрыгиваю в одну из них, через несколько секунд выскакиваю обратно, бегу дальше.
Изображение снова вздрагивает. Машина, в которой сидит Мира, трогает с места и набирает скорость.
А насекомые между тем все ближе. Несмотря на то, что я знаю исход, внутри все замирает.
Я заскакиваю в белый «жигуль», и один из хронокеров приземляется на крышу. «Жигуль» отъезжает, набирает скорость и исчезает за углом. Аппарат подпрыгивает, видно Мира нажала на газ. Автомобильная пробка на углу стремительно приближается. Мира объезжает ее одним колесом по тротуару, оказывается на перпендикулярной улице. На миг удаляющийся «жигуль» снова появляется на экране. Затем улица резко разворачивается, мелькают крыши домов, после чего фильм оканчивается.
Я перевожу дыхание и чувствую, что вспотел.
— По-нормальному эту запись можно было бы продать за миллион долларов, — говорит Шишига. — Я сделал на всякий случай несколько копий на картах памяти. Ношу их постоянно с собой.
— Лучше видеокамеру носи с собой, — советую я, ставя на стол пустую кофейную чашку. — Если повезет, сможешь наснимать на целый миллиард. Кстати, Рома, как там твоя аллергия?
— Пока не беспокоит, — улыбается он. — Видишь, на окне специальные шторы?
— Значит, ты по-прежнему по ночам не спишь? Дежуришь?
Он кивает:
— У меня грузовик с прожектором. Исследую ночную жизнь. Между прочим, я хроновизор твой привез. В прихожей стоит.
— Хорошо. Пусть Мира с ним поработает. Она биолог и, похоже, обнаружила много важных деталей, наблюдая за насекомыми.
Шишига тянется к мышке.
— На разбитом аппарате сохранились еще видеофайлы, — говорит он. — Будешь смотреть?
— Буду.
В эту минуту в комнату входит Мира. На ней домашний брючный костюм белого цвета.
— Завтрак готов, — говорит она с улыбкой на лице.
— Что на сегодня? — спрашивает Шишига, роясь в папках.
— Омары, жульен из трюфелей, салат из красной икры, фрукты, кофе.
— Какое мещанство… — вздыхает Рома. — Опять эти большие раки… Мясо трудно выцарапывать.
— Он их просто обожает, — смеется Мира.
Повернувшись ко мне, Шишига добавляет:
— Это я омаров привез. В рыбных магазинах из аквариумов вылавливал. Теперь там вонь — не зайдешь… А трюфеля — из дорогих ресторанов. На новый год держали…
— До нового года здесь никто сидеть не собирается, — говорит Мира. — В честь Ростика — праздничный завтрак.
Рома открывает файл. На экране появляется стена высотного здания, усеянная насекомыми.
— Мир, еще пару клипов, ладно? — говорит Шишига.
Мира подходит ко мне, становится сзади.
Объектив изменяет положение, и я вижу группу хронокеров, сползающих со стены. Впереди крупная особь. Она изогнута и напоминает осанкой богомола. Передние лапы удерживают что-то веретенообразное, молочно-белое.
— Тля только что родила и относит детеныша в детский сад, — поясняет Мира. — А несколько соплеменниц ее сопровождают.
Зуммер приближает изображение.
Новорожденный хронокер не похож на взрослую особь, скорей он походит на личинку. Он спокойно дремлет в материнских объятиях, сложив зачатки конечностей и втянув голову. Тли, шествующие рядом с родившей, время от времени поворачивают головы к младенцу, словно любуясь им и нашептывая пожелания.
Аппарат начинает трясти: Мира отправляется следом за процессией. Спустившись на тротуар, насекомые движутся в переулок. Приблизившись к пришельцам, машина останавливается. Становится видно, что шарфообразные выросты на животах, которые напоминали мне руки, прилегающие к «человеческим лицам» насекомых, активно шевелятся, загребая пыль, зондируют прилегающее пространство. Словно прочитав мои мысли, зуммер показывает выросты вблизи. Бахрома на концах «шарфов» находится в непрерывном движении.
— Органы осязания? — предполагаю я.
— Думаю, это универсальные органы, — говорит Мира. — При помощи них хронокеры обмениваются информацией, исследуют предметы и друг друга, ухаживают за своими лицами. Я назвала их языками.
Клип обрывается, сменившись заставкой проигрывателя. Шишига кличет по следующему ярлыку.
На экране появляется группа личинок, лежащих на асфальте детской игровой площадки. Веерообразно сидит несколько тлей. Наблюдение ведется из окна рядом стоящего дома.
— Ясельный круг, — говорит Мира. — В районе Кропоткинской у них целый детсад. Там десятки таких.
— Что делают взрослые особи? — спрашиваю. — Охраняют?
— Нет, вряд ли, — отвечает Мира. — Они не ожидают врагов. Скорей всего, большие хронокеры учат малюток. Ну, и кормят, разумеется.
— Сразу столько учителей и кормильцев? — удивляюсь я. — А как и чем они их кормят?
— Самого процесса кормления я не видела. Может, старшие каким-то образом передают энергию младшим?
— Размеры личинок увеличивались в ходе наблюдения? — спрашиваю.
— Не заметила.
— Значит, растут медленно, — заключаю я. — Годы…
— Или столетия, — замечает Шишига.
— А может, миллионы лет, — задумчиво говорит Мира. — Все. Идемте завтракать.
Мы дружно встаем.
— А как же аллергия? — спрашиваю у Ромы.
— В столовой тоже шторы, — отвечает он. — Мира откроет их после завтрака.
— Рационально, — говорю я.
Руслан сидел уже за столом, и у него был нетерпеливый вид.
— Кофе холодный! — крикнул он.
— Подогреем! — беззаботно отозвалась Мира.
Мы сели, стали завтракать.
Жульен был сказочным. Мы ели его ложками, а в остатки макали свежеиспеченный хлеб. На душе было празднично, а инцидент, происшедший за ужином, казалось, отодвинулся в далекое прошлое.
За омарами Руслан спросил:
— Хочешь, научу управлять вертолетом? Если сумеешь, то сможешь попытаться вести воздушный бой. Силы, конечно, не сравняются, но зато покажешь камнеедкам, какой ты непредсказуемый. Если и на этот раз тебе удастся сбежать, им придется крепко задуматься. На своем камнеедском совете они могут решить, что столкнулись с сумасшедшим камикадзе и что им разумнее покинуть эту планету, чем вести с тобой войну.
Никто на его иронию не отреагировал. Даже Мира не подала виду, что слышала.
— Учи, — сказал я. — Только где мы найдем вертолет?
Руслан отложил ножницы, которыми резал панцирь, и хитровато уставился на меня.
— Вертолет мы найдем, не переживай, — сказал он. — Важно желание. И здоровье.
Нотки насмешки были едва различимы.
— Со здоровьем порядок, — сказал я. — Желание тоже есть. Учи.
— Ладно, — сказал Руслан. — Пожертвую два дня.
У Миры появилось настороженное выражение, но она опять промолчала.
Остаток завтрака прошел спокойно, не считая нескольких восхищенных возгласов Шишиги по поводу блюд.
Выпив кофе, мы встали из-за стола, и я помог Мире помыть посуду.
— Ты можешь организовать деловое совещание у Ромы в комнате? — шепотом спросил я. — Через полчаса? Я бы хотел перед ним успеть прочитать твои записи.
— Постараюсь, — сказала она. — Руслан в это время всегда едет в центр.
— Он сказал, что жертвует два дня для меня.
Мира покачала головой.
— Он не может жертвовать. Он что-то задумал.
— Ничего, я буду осторожен, — сказал я. — Если он и вправду научит меня летать, это будет неплохо.
Я отправился в комнату, где спал, взял со стола тетрадь Миры и очки хозяина, которые не заметил ночью. Улегшись на диване, я углубился в чтение. Очки оказались немного сильны для меня, но я читал быстро, а текста было всего пять страниц.
Быстрым, симпатичным почерком Мира писала, что тлей, по ее приблизительным подсчетам, в городе около семи-восьми тысяч.
Тля-хронокер представляет собой гигантское насекомое до четырех метров в длину, строением напоминает земную тлю Афидодеа: три пары лап, головогрудь, брюхо; однако вместо четырех крыльев имеет только два.
Каких либо половых различий у хронокеров нет. Между тем, тли бывают двух форм — с большими крыльями и с маленькими. Первые, как правило, занимают крыши домов и верхние этажи, перелетают с одного здания на другое. Вторые обитают в районе первых этажей, а иногда сидят прямо на асфальте, вырывая в нем глубокие ямы. Такие ямы встречаются не чаще, чем одна или две на улицу, они бывают прорыты до середины, а иногда от края до края. Тли, обитающие на крышах, обгладывают здания осторожно и всегда успевают вспорхнуть, прежде чем происходит обвал; нижние тли покидают здание задолго до того, как оно обрушится.
Наиболее излюбленными для хронокеров являются музеи, театры, учебные заведения и научные учреждения. Чуть меньше они предпочитают жилые дома и магазины. Еще меньше офисные здания и промышленные предприятия.
Хронокеры превращают материалы, из которых построены дома, в песок, причем этого песка всегда в три-четыре раза меньше, чем изначального материала.
Иногда тли собираются в довольно большие колонии — по две-три сотни сразу, но чаще их можно встретить по десятку или два на одном здании. Оказавшись в непосредственной близости друг к другу, тли начинают общаться при помощи своих длинных и подвижных «языков». Какого рода информацию они передают друг другу, пока понять не удалось, однако при переваривании учреждений культуры тли намного разговорчивее, чем при поглощении промышленных объектов.
Ни разу не было замечено стычек, выяснений отношений между особями.
Когда здание, на котором осела группа тлей, оказывается съеденным, насекомые перелетают на одно из свободных соседних строений, при этом старается как можно меньше удаляться от общего центра колонии — того места, где находятся новорожденные тли. Обычно группы перемещаются не в противоположном направлении по отношению к этому центру, а по окружности. Однако встречаются группы, состоящие из небольших особей (до двух метров длиной), которые могут улетать от колонии на значительные расстояния. Условно такие группы можно назвать подростковыми компаниями.