читая его работу прибыльной, непыльной и безопасной. Но всё это так быстро кончилось, что порой казалось, будто того мирного и безопасного времени не было никогда, а был лишь сон, который уже не вернется… И про Фертина Дронта он слышал, что был такой эллор, такой задира-наемник родом из Холм-Велла, которому приключений даже не надо было искать — он их просто притягивал к себе, пока не исчез после поединка с одним из младших сыновей лорда Тарла, то ли убил он его, то ли изувечил…
— А зачем вы мне это всё рассказываете, благородный господин? — поинтересовался Дан, который всё еще немного робел перед высокородными эллорами, хотя ему самому по званию полагался титул, который, правда, нельзя было передать по наследству.
— Время придет — скажу, — ответил Фертин и продолжил свой рассказ: — Но вот судьба занесла меня сюда. Именно судьба занесла, а не сам я по своей воле… Со мной было две дюжины таких же, как и я, искателей приключений. Мы шли, не особо разбирая дорог, и вот оказались здесь… И здесь мы оказались именно в тот момент, когда появились первые оборотни. Они окружили селище немалой толпой и уже пытались лезть на стену, повергнув в страх не только жен и детей местных охотников и рыболовов, но и самих охотников и рыболовов. И в Холмах-то тогда оставалось мало настоящих воинов, а здесь их не было вообще. Если бы не мы, все, кто здесь жил, стали бы добычей оборотней, но мы их спасли, и я предложил жителям этой земли признать меня их лордом и получить от меня защиту и покровительство. Они, вот странные люди, отказались… Но я остался здесь жить, и через пять лет они вынуждены были избрать меня старостой, ведь это я сделал из них воинов, и лишь благодаря мне они до сих пор живы. Так вот, сотник, я предлагаю тебе и твоим людям идти ко мне на службу… Я найду, чем заплатить, и щедрость моя превзойдет щедрость любого лорда. Если у меня будет своя дружина, не из местных, они точно признают меня своим лордом, и постепенно мы приберем к рукам всю Страну Вольных Селищ, которую сейчас некому защитить. Ты слышишь, сотник, кто защитит страну от оборотней, тот и станет ее господином. И будет новый Холм, который втрое больше, богаче и населенней любого другого, и я буду его лордом, а ты станешь наследным эллором, и у тебя будет усадьба размером со средний Холм.
— Благородный господин, — ответил Дан, воспользовавшись тем, что Фертин прервался. — Благородный господин, я уже служу своему лорду, и у меня нет причин покидать его.
Фертин тут же как-то обмяк в своем кресле и печально, но более осмысленно, чем мгновение назад, посмотрел на Дана. Сейчас перед ним сидел уже просто немолодой усталый человек…
— Ладно… — пробормотал он, поглаживая подлокотники кресла. — Если вы мне ничем не поможете, может быть, я смогу вам чем-то помочь…
— Мы ищем одного человека, который служит нечисти. Если поймаем, можно будет вытрясти из него правду — что надо этим проклятым оборотням и как их уничтожить, почему в одних местах они есть, а в других — нет… Треш Клешня его зовут, кузнец, — начал рассказывать Дан, удивляясь, что несостоявшийся лорд оказался не слишком настырным.
— Лорды за дело взялись! — удивился Фертин. — Вот уж не думал… Видно, крепко их прижало… — Он посмотрел на стенку, где прямо на досках была начертана «Карта Великого Холм-Дронта». — Ты погоди тогда рассказывать, скоро человек придет… Он больше твоего Клешни знает, и пытать его не понадобится. Ведун местный Корень по прозвищу Не Здесь… Без него нам бы против оборотней не устоять… Ведь прямо на их дороге стоим. А Корень-то знал, что придет кто-нибудь… Всё голубей рассылал, только половина вернулась.
В этот момент дверь скрипнула, и на пороге возник старик небольшого роста, такой древний, что вообще непонятно было, как он еще ходит и как он еще живой. Но старик, выставив вперед бороду, широко шагнул через порог и через секунду уже сидел на табуретке рядом со старостой и сверлил Дана колючим взглядом.
— Сотник Дан из Холм-Дола, — сказал Корень, не меняя позы, заглядывая сотнику прямо в глаза.
— Ясновидящий, что ль… — удивился сотник, но потом подумал, что он, наверно, расспросил по дороге кого-нибудь из стражников.
— Нет, мил человек, — в ответ на его мысли сказал старик. — Ясновиденье если и есть, то по пустякам им не пользуются, например, для того, чтобы имя узнать того, кто рядом сидит. И людей твоих я не расспрашивал, да и не сказали бы они ничего — к тебе бы послали. Просто письмо к тебе летело, а меня отыскало. — Корень подал сотнику крохотный клочок очень тонкой кожи, которую используют для голубиной почты. Дан взял письмо и, с трудом разбирая мелкие знаки, прочел: «Сотнику Дану в Холм не возвращаться, ждать в Холм-Итте. Писал Ион по велению Олфа».
— Выходит, что тебе, сотник, и спешить-то некуда, — заявил старик, — если я тебя, конечно, ни с кем не спутал… А теперь скажи-ка мне, пошто на мое письмо не ответили, да голубя моего не воротили?!
— Да как ответить, если и не разобрали толком, чего написано! — Дану тут же вспомнилась вся история с письмом, голубем и летучей тварью, которую он сам подстрелил… — Помню, было сказано, мол, мечи серебрите, так у нас уж лет десять всё оружие серебреное, с тех пор, как от оборотней проходу не стало.
— Ладно, мое дело было — предупредить, а там сами решайте, как спасаться и кого спасать. — Ведун шумно почесал бороду и уселся поудобнее. — А теперь слушай… Был я недавно за Северной Грядой, а через горы не лазил, перенесся на сотню лиг и не сделал ни шагу, побывал в лапах нечисти, но остался не осквернен…
— Корень, — вмешался в разговор Фертин. — Я-то уже привык, когда ты загадками говоришь, но не всякому же понятно, что ты несешь.
— Ну, раз вы слов не понимаете, пойдемте да посмотрим! — Старик бодренько вскочил и схватил Дана за рукав. — Пойдем, пойдем, сам всё увидишь и лорду своему донесешь…
— Может, с утра сходим, — предложил Фертин, положив в рот дольку сушеного яблока. — Опять же гость у нас голодный, а сейчас ужин принесут.
— Ужин это хорошо, — заметил ведун. — Но и утра ждать не будем, там утром не откроют. Запираются, как только солнышко взойдет…
Дан по очереди смотрел на собеседников, ничего не понимая из их разговора. В этот момент дверь раскрылась, и вошли две женщины в длинных серых платьях, одна несла поднос, на котором лежали ломти жареной оленины, а другая — каравай хлеба и кувшин, в котором, судя по запаху, было подогретое ячменное вино. Они вошли тихо, так же тихо поставили всё на стол и бесшумно удалились.
Сотник подумал, что если Корень в ведовстве так же силен, как в поглощении мяса, рядом с ним не страшны никакие оборотни. Он вроде бы ел не торопясь, но оленина исчезала бесследно, а его впалый живот не менял формы. Сам Дан проглотил всего пару кусков, запил их одной кружкой вина и был уже сыт, и Фертин съел не больше его, а огромный поднос был уже пуст.
— А теперь пошли, — сказал ведун, вытирая полотенцем руки, усы и бороду. — Да побыстрей, надо успеть, пока не взошла Алая звезда.
Он направился к выходу, стряхивая с одежды хлебные крошки.
— Честно говоря, я сам не знаю, куда он собрался, — тихо ответил Фертин на вопросительный взгляд сотника, но последовал за ведуном, на ходу влезая в перевязь с мечом.
Они спустились по той же лестнице в тот же овраг. Дан предлагал взять с собой кого-нибудь из его стражников, но ведун сказал, что, мол, они не бабы, а с ним и вообще бояться нечего, его тут любая нечисть за пять лиг обходит, потому что ей тоже шкура дорога. Шли они довольно долго. Дан никак не ожидал от старикашки такой прыти и даже порой терял его из виду, но тот выскакивал навстречу и размахивал руками. Фертин тоже то исчезал, то появлялся, чувствовалось, что дорога ему хорошо известна, и он считает, что Корень выбрал не самый короткий путь. В конце концов они остановились перед высокой отвесной скалой, на вершине которой росли сосны, освещенные почти полной луной, а у подножия сплетались заросли молодых, но корявых березовых стволов, аккуратно выломанных на пять локтей в ширину. Дан вновь почуял мерзкий запах следа оборотней и скривился.
— Вот сюда они и залезают толпами, когда им страшно, — сказал ведун и тихонько засмеялся. — Хочешь, сотник, я и ворота открою? — Он поднял обе руки, развернув их ладонями к скале и неожиданно громко произнес какую-то длинную, но совершенно непонятную фразу. Посередке скалы снизу вверх пробежала бесшумная золотая молния, и в камне образовалась трещина, которая с треском начала расширяться, открывая проход вовнутрь. Дан сделал шаг вперед, но ведун схватил его за пояс и рванул назад.
— Коли жизнь не дорога, то иди туда, только подожди, пока мы с Фертином подальше отойдем, — сказал Корень и отвернулся, как будто считал Дана уже покойником, с которым, значит, и говорить уже не стоило.
— Да закрой ты эту яму, воняет из нее, как из помойки! — не выдержал наконец эллор-староста, будущий лорд. — Мог бы просто рассказать обо всём. Стоило бежать сюда…
— Ну нет… Раз человек из Холмов пришел, надо ему всё показать. А то они, которые из Холмов, — недоверчивые, иногда даже глазам своим не верят, им то, что лорд скажет, вернее кажется. Воли они не видели… А ты, лихоимец, чего надумал — самому лордом стать… — По всему было видно, что ведуна понесло, и остановится он не скоро, и тут Фертин несильно, но чувствительно двинул его кулаком в бок.
— Спасибо, дружок, — сказал Корень после короткой паузы и, повернувшись к Дану, начал объяснять: — Понимаешь, сотник, я человек старый, иногда заговариваться начинаю, вот и попросил я старосту Фертина, если что, в чувство меня приводить. А то ведь могу, чего доброго, забыть, кто я, где я… — Он вновь расправил ладони навстречу проему, произнес еще что-то непонятное, и щель в скале затянулась.
Назад они шли, не торопясь, прямо по тропе, протоптанной оборотнями, но на этот раз Дан верил, что они действительно в безопасности. Корень неторопливо рассказывал о своем путешествии по темному тоннелю на спине слепого оленя, укрытого, как попоной, шкурой оборотня…