– Ну, ладно… – потупился Миня и отошел в сторону на полдюжины локтей. Глядя, как Фертин пытается разглядеть что-то сквозь трещину, он вдруг взял обрубок идола под мышку и рявкнул: – Па-берегись!
Фертин вздрогнул от неожиданности и резво отскочил в сторону, а Миня с разгону шибанул идолом в стенку. Несколько булыжников вывалилось наружу, и в каменной кладке образовалась дыра, сквозь которую можно было не только выглянуть, но и пролезть.
Там действительно была кузница, точнее, ничем, кроме кузницы, это быть не могло… Посредине шестиугольного зала стояла огромная ледяная наковальня, высокая труба печи, сложенной из странного голубого кирпича, уходила в ледяной свод, а возле топки, в которой полыхало холодное белое пламя, были свалены грудой зеленоватые кристаллы, каждый размером в кулак – похоже, они-то и были здесь вместо дров.
Первым полез Фертин, он высунул из отверстия голову, осмотрелся, прислушался и, не заметив ничего угрожающего, протиснулся вперед. Когда вслед за ним полез Миня, разрушение стенки было завершено – он только попытался протиснуть в отверстие плечи, не снимая с себя ни телогрейки, ни заплечного мешка. Сразу же раздался гром обвала, и через мгновение оруженосец эллора Фертина уже лежал на груде булыжников, слегка присыпанный каменной крошкой. Он наладился было высказаться обо всём, что он думает об этих стенках, кузнях, идолах, оборотнях, меченосцах, обо всей нечисти и о том, кто ее родил, но Фертин показал ему кулак. Приближались чьи-то гулкие и быстрые шаги. Миня осторожно снял с себя пару булыжников, поднялся и последовал за своим господином, который уже скрылся за печью.
Как только они спрятались, в кузню вошли два мертвяка в панцирях, вооруженные точно такими же мечами из серого металла, как и те, что были свалены возле наковальни. Сначала они уставились на пролом в стене, а потом, разом повернувшись, двинулись вдоль стен, ворочая головами, как механические куклы. Когда один из них приблизился к плавильне, сидевший на корточках Фертин распрямился и точным быстрым ударом снес мертвяку голову. Ему пришлось быстро отскочить в сторону, потому что безголовое тело тут же начало слепо размахивать мечом, да и второй меченосец тоже бросился в атаку. Но его перехватил Миня, воспользовавшись своим испытанным орудием, – он швырнул в мертвяка обрубком идола, и в разные стороны полетели куски панциря, меч и брызги какой-то студенистой массы, которая сразу же дурно запахла. Тем временем Фертин аккуратно искромсал своего противника, последней разделав кисть правой руки, которая так и норовила дотянуться до рукояти упавшего с глухим стуком меча.
Как только они расправились с мертвяками, Миня, брезгливо пнув идола, обляпанного вонючей жижей, подошел к наковальне, надеясь присмотреть себе меч – свой он оставил еще в самом первом подземелье – но что-то мешало ему прикоснуться к этому странному металлу, в котором не было ни блеска, ни звона. Но, пересилив себя, он всё-таки протянул ладонь к рукояти одного из мечей…
– Стой! – рявкнул Фертин, не ожидавший от своего оруженосца такой бестолковости. – Прикоснешься к этой дряни – сам мертвяком станешь!
Миня тут же отдернул руку, с испугом посмотрел на эллора и спросил неуверенно и жалобно:
– А чем же мне от этих нелюдей отбиваться? Тут их, поди, кишмя кишит.
– Бревно свое возьми. Оботри и возьми – оно их получше всякого меча берет.
Вообще-то, Фертин не был уверен в том, что прикосновение к мечу мертвяка может убить человека, но ему было ясно: это нечистое оружие, и человеку послужить не может…
– Давай-ка выбираться отсюда, а то и вправду набежит дрянь какая-нибудь, – предложил Фертин, и Миня, привыкший ему во всём повиноваться, послушно последовал за ним, еле слышно бранясь по поводу вони, которой пропиталось его грозное оружие.
Коридор, ведущий из кузни, ничем не отличался от тех, по которым они блуждали все эти дни, разве что ледяной свод был повыше, и на стенах то там, то здесь попадались какие-то странные надписи, начертанные непонятными знаками. Потом им попался небольшой зал, уставленный идолами вроде того, что тащил на себе Миня, только отлитыми из того же странного металла, что и мечи, валявшиеся в кузне. Миня всё-таки не удержался и схватил одного из них, надеясь, что целым будет орудовать сподручней, чем обрубленным. Он потянул изваяние на себя, но оно лишь чуть качнулось, так и не оторвавшись от каменного пола. Но зато стена рядом с ним вдруг отодвинулась, открывая узкий проход, в который тут же ворвался дневной свет и морозный ветер.
– Свобода! – крикнул Миня и помчался вверх по крутой лесенке из серого гранита, и Фертину ничего не оставалось, как последовать за ним.
На них обрушился холод, причем такой, что одежда на них сразу же обледенела, а бороды моментально покрылись инеем. Фертин выглянул из-за спины своего верного, глупого оруженосца и сразу понял, почему тот замер прямо в проходе. Там, среди снежной пустыни, стояли люди… Нет, не люди – ледяные статуи в одних рубахах или вообще без одежды. Почти рядом с лазом, из которого они высунулись, в позе бегуна замер юноша, почти мальчик, и смотрел прямо на них мертвыми глазами. А в полулиге впереди он увидел основание черной скалы или башни, которая круто уходила вверх, но, изгибаясь странным непостижимым образом, не достигала неба, а как бы минуя его, уходила в никуда. Фертин толкнул Миню в бок, но тот почему-то не пошевелился, лишь хрустнула ледяная корка, которой моментально покрылась его телогрейка – из подземелья почему-то поднимался густой пар. Тогда эллор потащил обратно вниз негнущееся тело своего оруженосца. Спустившись в зал, он пихнул локтем того же идола, и проем в стене бесшумно закрылся. Он хлестал Миню по щекам, сгибал ему руки, растирал его снегом, который успело намести снаружи, и ему самому стало почти жарко, прежде чем лицо бывшего потомственного землепашца вновь слегка порозовело, и он начал моргать.
– Что это со мной? – спросил он удивленно, пытаясь сесть и нашаривая рукой свое драгоценное бревно.
– Не суйся, куда не надо! – вместо ответа посоветовал ему Фертин и начал самолично колоть в щепу остатки несчастного деревянного старичка. Вскоре возле них полыхал костер, не скупой, у которого можно было согреть только ладони, а настолько жаркий, что оттаявший Миня даже пожелал стянуть с себя телогрейку. Пора было идти хоть куда-нибудь, но им было жалко тепла еще не прогоревшего костра. И бережливость их подвела…
– Кто смеет разводить живой огонь в земных владениях Сиятельного Мороха?! – Голос у пузатого коротышки, который внезапно возник из-за поворота, был необычайно визглив и противен, а рядом с ним стоял тот самый кузнец, в мастерской которого они уже побывали.
– Я ж говорил, что не я тех двоих прибил, – сказал кузнец уродцу. – Мне они не мешают…
Но коротышка, казалось, его не слышал и продолжал визжать:
– Я им щас кишки на яйца намотаю!
– Лучше гарпиям скормить. Они уж неделю ничего не кушали, бедолаги… – рассудительно посоветовал кузнец, запустив в бороду мозолистую пятерню.
– Нечего их кормить! – взвизгнул коротышка. – Злее будут.
Уродец выпустил когти, похожие на кривые кинжалы, и начал медленно приближаться к своим будущим жертвам. Фертин, выждав, пока он подойдет поближе, выхватил из ножен меч и сделал стремительный выпад, целясь прямо в кривозубую ухмылку карлика. Но тот поймал лезвие в полете своей пухлой ручонкой и потянул его к себе. Фертин разжал пальцы, и коротышка, не ожидая такой подлости, кувыркнулся назад. А когда он вскочил, Миня, стянув с головы шапку с железным шишаком, зачерпнул тлеющих углей и метнул их ему прямо в рыльце.
– Уй-я! – взвизгнул коротышка и затеял протирать свои глазки, но забыл при этом спрятать коготки, и они прошили насквозь его маленькую головку. От воя затряслись стены, коротышка, оставив за собой дымный след, куда-то исчез, и за дело пришлось взяться Кузнецу, который до этого просто стоял в стороне и посмеивался. Он вытащил из-за пояса молоточек весом не меньше пуда и швырнул его в Миню, который был покрупней Фертина и поэтому казался более серьезным противником. Но Миня как раз в этот момент нагнулся за очередной порцией углей, и молоток, просвистев у него над головой, грохнулся об стену, как раз там, где был выход. Каменная плита от удара разломилась пополам, и в подземелье прорвался луч холодного солнца.
– Бежим! – крикнул Фертин, хватая за рукав Миню, который еще не сообразил, что произошло. – Только не дыши.
Они выскочили наружу, задержав дыхание, и помчались мимо ледяных изваяний, бывших когда-то людьми. Фертин, когда выглянул из лаза в первый раз, заприметил неподалеку точно такое же отверстие, до которого было не больше трех сотен локтей, и он надеялся, что кузнец не рискнет выскочить на мороз, чтобы настигнуть двух бедных заблудившихся путников… Они мчались вперед по твердому снежному насту, и каждый следующий шаг давался труднее предыдущего. Глоток леденящего воздуха означал бы немедленную смерть, и они сдерживали дыхание из последних сил.
И вот они скатились вниз по ступеням каменной лестницы. Плита, заграждавшая вход, была здесь уже разбита – видимо, кузнец швырял свой молоток не впервые – но всё равно сырой холод подземелья показался им чуть ли не жарой по сравнению с той стужей, что была наверху. Отбежав полсотни локтей от пролома, они одновременно вспомнили, что надо дышать, и упали рядом на каменный пол. Эллор глянул на Миню и тут же удивился цвету его лица:
– Тебя и не узнать с такой красной рожей…
– А это во мне крови много… А у вас, извиняюсь, эта… лицо всё синее, – вежливо ответил Миня, стряхивая с себя ледяные наросты.
– Дурачина! – возмутился Фертин. – Я – благородный эллор в семнадцатом поколении, это у меня кровь голубая!
За каждым поворотом их подстерегала опасность, они попали неведомо куда, в какое-то проклятое место, и не было никакой надежды когда-нибудь выбраться отсюда, но обоим почему-то стало весело. А потом, когда послышался топот бегущей толпы, они поднялись и помчались прочь, но почему-то были почти уверены в своей неуязвимости – слишком часто им везло, и Фертин догадывался, что это не могло быть простой случайностью. За ними гнались несколько дюжин меченосцев, впереди которых мчался всё тот же карлик с окровавленным лицом, кузнец, размахивая молотом, и какая-то совершенно голая девка. Погоня приближалась, а впереди был тупик. И вдруг каменная стена перед ними раздвинулась, они влетели в какой-то круглый зал с высоким сводом, а проход закрылся прямо перед носом их преследователей, отдавив визгливому карлику вытянутую вперед когтистую пятерню, которая тут же отвалилась и, вспыхнув холодным пламенем, обратилась в пепел.