Браги хлопнул его по спине. Люди, вспомнившие теперь Насмешника со времен войны, подошли его поприветствовать и, если удастся, обменяться несколькими обычными в такой ситуации байками о давних временах. Остальные, включая блондинку, толпились вокруг, расхваливая его выступление. Насмешник с горечью смотрел на блондинку – в ее глазах читался неприкрытый намек, но он ничего не мог поделать.
– Вот ведь, – пробормотал он. – Дожила все-таки моя жирная туша до того дня…
Но на самом деле это его нисколько не смущало. То был самый счастливый вечер за последние десять лет его жизни, и он пользовался им, наслаждаясь каждой секундой. Однако он не переставал наблюдать за окружающими и вскоре пришел к выводу, что даже в раю хватает вонючек. Второе пришествие так и не наступило.
В тени за помостом стояли трое крепких мужчин в кожаных доспехах. Он знал их столь же хорошо, как и Рагнарсона. Хаакен Черный Клык, молочный брат Браги, намного более мускулистый и напоминающий внешне скорее медведя, чем человека, смертельно опасный воин. Рескирд Драконобой, еще один реликт прошлых дней, дьявол в бою, по одному слову Браги вцеплявшийся врагу в горло, словно волк. И Рольф Прешка, ивасколовданец со стальным взглядом, враждебность которого означала верную смерть. Его преданность жене Браги граничила с болезнью и могла бы стать опасной для ее мужа – не будь Прешка еще больше предан ему самому.
Там стояли и другие старые товарищи – в боковых проходах, в тени и в нишах балконов и дверей. Турран из Вороньего Грая, брат Непанты, уже совсем седой и тем не менее все еще опасный. Их брат Вальтер, знаток сердечных дел и клинка, разумом подобный богу. Ярл Ааринг, Даль Хаас, Том Альтенкирк. Все они были здесь – старые закаленные мужчины, те, кому удалось выжить, настоящие герои гражданской войны. И среди них несколько новых лиц, о которых он знал, что они столь же преданы своему командиру, иначе танцевали сейчас бы среди павлинов.
Дела обстояли не лучшим образом. Он понял это, еще поднимаясь на помост. На двух почетных местах сидели посланники из Хаммад-аль-Накира, от их самого давнего врага Эль-Мюрида – ненасытного гиганта, находившегося к югу от Кавелина, за горами Капенрунг. Потребовались объединенные усилия десятка королевств, чтобы победить это государство религиозных фанатиков в отстоявшем на два десятилетия и уже наполовину забытом сражении, известном ныне как войны Эль-Мюрида. Те двое, несомненно, прошли через эту изматывающую бойню, так же как Насмешник, Браги и большинство стоявших в тени. Они помнили. И знали, что спор так и не решен.
Собственно, один из них помнил намного больше, чем любой из других гостей, не говоря уже об упивающемся собственной радостью смуглом толстячке. Он помнил день, когда они встретились в последний раз. Он помнил, кем был тот, кто пришел с севера в пустыню Смерти и с помощью дешевых фокусов снискал славу чародея, а потом поразил до глубины души надежду его господина Эль-Мюрида, Ученика. В то время нынешний посланник был молодым солдатом, диким и неукротимым, служившим в тыловом эшелоне Непобедимых лорда Насефа. Но он ничего не забыл.
Юный смуглый толстяк пришел развлечь стражу семьи Эль-Мюрида рассказами и фокусами, а потом ночью зарезал полдюжины стражников и сбежал с сокровищем Ученика, его бесценным сокровищем, единственным, что тот ценил выше, чем порученную ему Господом миссию.
Толстяк похитил дочь-девственницу Эль-Мюрида – и с тех пор никто ее не видел.
Случившееся подкосило Эль-Мюрида – по крайней мере на то время, которое потребовалось неверным, чтобы дать отпор волне пустынных всадников, изгоняющих творения Зла со своих земель.
А он, Хабибулла, умевший рубиться словно дьявол лицом к лицу с врагом, лежал в темноте с распоротым ударом меча животом и плакал. Не от боли и не потому, что ждал лишь смерти, которой сам потребовал, когда Ученик его допрашивал, но потому, что сознавал горе и мучения, которые причинил своему господину. А теперь он сидел во дворце неверного и молчал, наблюдая из-под полуприкрытых век.
Когда никто не мог его услышать, он сказал товарищу:
– Ахмед, Господь милосерден. Господь справедлив. Господь сам отдает врагов в руки Правоверного.
Ахмед не понял, что он имеет в виду, но до него дошло, что их посольство в стране язычников наконец принесло некие плоды – неожиданные, но сладкие и сочные, судя по выражению лица Хабибуллы.
– Шарлатан, болтун, – прошептал Хабибулла. – Мы еще встретимся.
Их обмена репликами никто не слышал.
В какую-то минуту взгляды гостей обратились к теням за помостом. Насмешник быстро повернулся навстречу королеве Фиане Меликар Сардиге ип Криф. Он не видел ее уже несколько лет, несмотря на ее странный обычай часто прогуливаться по улицам города, смешиваясь с простонародьем Воргреберга. Время не пощадило королеву. Хотя ей еще не было тридцати, выглядела она так, что годилась той блондинке в матери.
Нет, она не подурнела. Она осталась столь же красивой, хотя красота ее стала более зрелой, более многообещающей, чем та, что помнил Насмешник. Но она выглядела безгранично усталой, словно держалась на ногах лишь благодаря своей миссии властительницы государства.
Похоже, ее появления никто не ожидал.
Она подошла к Браги, и глаза ее заблестели, что сразу же объяснило недавнее горькое замечание Эланы. По городу ходили слухи, дошедшие даже до квартала силуро, но суть их никого не волновала, по крайней мере пока дела сердечные не вступали в противоречие с государственными.
Насмешник внимательнее посмотрел на Рольфа Прешку. Гримаса боли на лице Рольфа подтвердила его предположения.
– Ваше величество, – произнес Браги столь изысканно, что Насмешник усмехнулся, вспомнив его давние манеры, – какая неожиданная честь для всех нас!
Гости кланялись или приседали, в зависимости от принятых в их странах обычаев. Даже послы из Хаммад-аль-Накира приветствовали королеву глубоким поклоном. Лишь Насмешник даже не наклонил голову, глядя ей в глаза над спиной Браги.
Она словно помолодела на пять лет.
– Вот оно что. Теперь я понимаю, с чего все так веселятся. Где тебя откопали?
– Ваше величество, мы нашли его там, куда вряд ли кто-либо отважился бы заглянуть, – сообщил Рагнарсон. – Хотя мне следовало помнить, что именно туда в первую очередь надлежит отправиться любому, кто его ищет. Он все время был здесь, в городе.
– В таком случае с возвращением, дружище.
Фиана совершила один из тех поступков, что приводили в изумление и ужас знать, но одновременно обеспечивали ей сердечный прием со стороны народа. Она крепко обняла Насмешника и развернула его лицом к гостям, а затем встала рядом, фамильярно обняв за плечи.
Глаза его блеснули. Он встретился взглядом с Непантой и увидел отражение собственных чувств в ее глазах. В них читалась мысль: «Я же тебе говорила!» Ах, эта его упрямая гордость, страх показаться нищим перед товарищами, которым повезло больше… Улыбнувшись, он потер переносицу, а затем поступил с королевой точно так же, как до этого с публикой, – осыпал ее потоком упреков.
Королева смеялась столь же громко, как и остальные.
Когда ей удалось наконец взять себя в руки и перевести дух, она поднялась на цыпочки и прошептала что-то на ухо Рагнарсону. Браги кивнул. Когда Насмешник закончил, Фиана заняла свое место на троне, который до сих пор лишь символизировал ее присутствие, и дала знак продолжать празднество.
Утомившийся Насмешник сел, скрестив ноги, у подножия трона Фианы, присоединившись к ней и к тем, кто лишь наблюдал за праздником.
– Это лучший День Победы, который когда-либо был, – прошептала она. – У меня есть мысль сделать тебя моим представителем в Тинге. Порой им не вредно немного расслабиться.
Насмешник торжественно кивнул, словно приняв предложение всерьез, а потом развеселил ее, изложив абсолютно неприемлемые условия и способ, которым он намерен запугать весь парламент.
Тем временем Браги их покинул, чтобы потанцевать с женой и поговорить с Непантой, которую вскоре увел туда, где затаились ее братья. Она не видела их несколько лет.
Насмешник обладал превосходным чувством юмора. Юмор бывает смешным, а бывает и жалким. Танцуя с женщиной выше его ростом на несколько дюймов, он стал бы образчиком последнего. А ему следовало заботиться о своем образе.
3Весна 1010 г. от О. И. ИСтарые друзья
На следующий день Насмешник все еще оставался в замке Криф. Радостное настроение уже успело покинуть всех, кроме него. Пришло время заняться делами. Браги повел его на совещание, чтобы он узнал новости и понял, почему старые друзья прячутся в тени в кожаных доспехах, вместо того чтобы праздновать победу, которую сами же завоевали.
– Я, – заявил Насмешник, когда они шли на встречу, – вынужден выразить мое полнейшее изумление. Ибо знаю своего большого друга воистину уже много лет – больше, чем я в состоянии сосчитать.
Он начал загибать пальцы. В те редкие минуты, когда он не объявлял себя высшим авторитетом мира, он притворялся самым наивным ребенком.
Однако Рагнарсон взял его с собой не по причине невежества или глупости. Сам же Насмешник подозревал – судя по визиту королевы на вчерашний праздник, – что его «откопали» не просто как старого воина, заслужившего минуту славы. И уж точно дело было не в том, что Браги решил обеспечить ему небольшую поддержку, познакомив с несколькими потенциальными простаками. Браги доверял его интуиции и знаниям и нуждался в совете – если вообще не в его участии в очередной дурацкой интриге.
Оказалось, речь шла как о первом, так и о другом.
Маршал собрал в зале военного совета тех же людей, которых Насмешник накануне вечером разглядел в тени. Среди них оказалась также Фиана и послы Алтеи и Тамериции. Их страны были извечными союзниками Кавелина, послы же – друзьями Браги.
– Насмешник, – обратился к нему Браги, как только закрылись двери и у входа встали стражники, – я хотел, чтобы ты был с нами, поскольку ты единственный известный специалист в некоей весьма важной области. Специалист, чьим советам я доверяю.