Насмешник подошел и сел, но выражение его лица однозначно говорило, что на него давят и он будет упираться. Никакая сила, хоть в аду, хоть в раю, не могла заставить что-либо сделать заупрямившегося Насмешника. Рагнарсон понимал его нежелание. Непанта всегда была решительно против того, чтобы ее мужа втягивали в какие-либо авантюры, хотя бы отдаленно напоминающие таковые. Она крайне зависела от мужа и не выносила долгих расставаний.
– Турран, ты мог бы убедить Непанту?
– Я этим займусь, – заявил Вальтер. Они с Непантой всегда были близки. – Меня она послушает. Но ей это не понравится.
Возмущение Насмешника росло. При нем, без малейшего смущения, обсуждались его домашние проблемы…
Браги потер лицо ладонями. В последнее время он не мог как следует выспаться. Бремя нескольких постов, которые он занимал, постепенно давало о себе знать. Он уже подумывал о том, чтобы отказаться от должности публичного консула. Она не требовала многого, но отбирала время, которое он мог посвятить обязанностям маршала и фактического короля.
– Почему бы тебе не высказать четко свои возражения? Дерель, запиши их… А потом займемся ими по очереди.
Насмешник был полностью раздавлен:
– Это конец. Его больше нет. Он мертв, окончательно и бесповоротно. Друг моей юности окутал себя коконом времени, а потом вышел из него идеальным бюрократом, раздраженным и ко всему безразличным. А может, это некий самозванец занял место настоящего джентльмена прошлых времен? Он восстал из моря погибели, вместо волос у него змеи правил и щупальца распоряжений… Зверь-ублюдок, дитя порядка… Хватит. Я сам – любимое отродье хаоса, и у меня есть дела в иных местах. Откройте двери.
Он действительно разозлился не на шутку, и у Рагнарсона на мгновение возникло искушение перед ним извиниться, хотя он и понятия не имел, за что именно.
– Пропусти его, Лютер. Скажи Мальвену, пусть проводит гостя в его комнату.
Он собрал в ладонь один за другим двойные нобили, понимая, что частично в неудаче виноват сам. Он и в самом деле изменился. Но не меньшей была и вина Насмешника. Он никогда прежде не был столь обидчив.
– И что теперь? – спросил Майкл Требилькок, незнакомый с Насмешником.
Рагнарсон дал знак молчать. Насмешник не успел еще пройти мимо стражника. Когда Лютер шагнул в сторону, толстяк обернулся.
– Пять двойных нобилей? – задумчиво спросил он и ухмыльнулся. – Хей! Может, это и успокоит мою совесть, если мне будет на что год-другой оберегать жену и сына от неизбежной смерти, даже если придется отправиться в кретинскую погоню за мечтой старых друзей.
Затем он несколько минут жаловался на судьбу, проклиная ее за то, что загнала его в угол, из которого не было иного выхода, кроме как покончить с собой. Все это делалось исключительно напоказ. Миссия, которую поручил ему Браги, вряд ли была слишком опасной.
Наконец они договорились, что Насмешник покинет Воргреберг на следующее утро. Собрание постепенно расходилось, пока не остались только Браги и Фиана.
Они смотрели друг на друга, и им казалось, будто их разделяют мили.
– Я уже начинаю тебя утомлять? – в конце концов спросила она.
Он покачал головой.
– Тогда в чем дело?
Он снова потер лицо:
– На меня давят обстоятельства. Все больше и больше. Мне трудно уделить внимание чему бы то ни было.
– И Элане тоже, хотя бы чуть-чуть? Думаешь, она знает?
– Она знает. Вероятно, с самого начала.
Фиана задумчиво кивнула:
– Это многое объясняет.
Браги нахмурился:
– Что именно?
– Не важно. Тебя мучает совесть?
– Может быть.
Заперев двери, она села ему на колени. Он не сопротивлялся, но и не особо ее поощрял.
– Я всегда фантазировала о том, чтобы сделать это здесь, – прошептала она, потянув его за ухо. – На столе. Где подписываются все важные законы и договоры.
Есть фразы, которых Рагнарсон не сказал бы никогда, – и на первом месте стоял ответ «нет» желающей его даме.
Позже он встретился с полковником Бальфуром, командовавшим полком Гильдии, который должен был стоять в Кавелине до тех пор, пока страна не сможет сама выставить армию профессиональных солдат. Высокий Утес становился все высокомернее и раздражительнее, по мере того как неумолимо приближался день ухода полка. С каждым годом Гильдия все настойчивее давала понять, что контракт необходимо пересмотреть.
Были наемники – и Наемники. Последние принадлежали к Гильдии, штаб-квартира которой находилась на Высоком Утесе на западном побережье, к северу от Дунно-Скуттари. Гильдия являлась братством свободных солдат, неким подобием монашеского ордена, состоявшего из десяти тысяч членов, рассеянных по всему западу, от Ипопотама до Ива-Сколовды, от гор М’Ханд до Фрейланда. Рагнарсон и многие его близкие друзья взрослели в ее рядах и, по крайней мере номинально, до сих пор составляли часть ее иерархии. Однако позднее связи между ними ослабли, несмотря на то что в течение многих лет Высокий Утес регулярно повышал их в звании. Поскольку цитадель не признавала расторжения контракта, она сохраняла за собой право требовать послушания.
Солдаты Гильдии не хранили верность больше никому – ни людям, ни народам, ни верованиям. Эти солдаты были обучены лучше всех на Западе. Мнение Высокого Утеса по поводу того, принять или отклонить какое-либо задание, часто решало судьбу затеи возможного работодателя без единого нанесенного удара.
Многие принцы подозревали, что цитадель – сердце Высокого Утеса, откуда правили отставные генералы, – формировала судьбу в соответствии с собственной мечтой. Подобное часто подозревал и сам Рагнарсон, особенно когда сталкивался с настойчивыми требованиями продолжить срок службы полка в Кавелине. Когда ему предоставлялась возможность, он пытался убедить влиятельные фигуры Гильдии, что его небольшое государство попросту не может позволить себе подобную защиту. Кавелин вышел из гражданской войны с серьезными долгами. Браги доказывал, что лишь низкие проценты по кредитам и открытые пожертвования из Итаскии не позволяют казне королевства пойти ко дну. Если Эль-Мюрид умрет или лишится трона, помощь закончится. Итаскии больше не понадобится буфер на границе с Хаммад-аль-Накиром.
Вскоре после неизбежного резкого спора с Бальфуром Браги выступил в Тинге, приложив все усилия к тому, чтобы оставить за собой три свои должности. Однако, как главнокомандующий вооруженными силами, он сосредоточился на поиске денег. Выставленный счет целиком шел на содержание полка наемников. Парламент высказался за его дальнейший наем с еще меньшим энтузиазмом, чем сам Рагнарсон.
Вопросы подобного рода вместе с проблемами личного характера настолько его отвлекали, что последующие месяцы он почти не обращал внимания на затянувшееся отсутствие толстого друга, которому он так или иначе велел исчезнуть.
Насмешник решил, что его непосредственной целью должен стать Седльмайр, второй по величине город Кавелина, расположенный между вершинами Капенрунга, в нескольких днях пути от первых лагерей Гаруна. Там он намеревался провести предварительную разведку, привлекая к себе внимание агентов бин Юсифа, и в зависимости от результатов определить дальнейшие цели. В радиусе пятидесяти миль стояло с десяток лагерей. Возможно, все закончится тем, что в поисках Гаруна ему придется путешествовать от одного до другого.
Крыши Воргреберга едва скрылись за горизонтом, когда за спиной Насмешника послышался стук копыт. Он обернулся. Еще один одинокий всадник.
Замедлив шаг, он позволил себя догнать:
– Приветствую тебя, путник.
Незнакомец улыбнулся, вежливо ответил, и с тех пор они уже ехали вместе – случайные товарищи, развлекавшие себя разговором, позволявшим отвлечься от тягот пути. Путник сообщил, что его зовут сэр Керен из Синсика, он нордменский рыцарь и направляется на юг по личным делам.
Насмешник не чувствовал опасности, поверив словам Браги, что во время его миссии ему ничто не угрожает, пока через полдня пути на юг из засады не выскочили четверо. А когда он молниеносным ударом меча прикончил второго нападавшего, рыцарь свалил его ударом в спину.
Когда его, полубесчувственного, связывали, он еще бормотал:
– Горе мне! Я старею и слаб на голову. Поверил незнакомцу. Что же ты за глупец, идиот Насмешник? Ты вполне заслужил то, что тебя ждет.
Оставшиеся в живых сперва потешались над ним, затем немилосердно поколотили. Насмешник постарался как следует запомнить коротышку с повязкой на глазу. Когда ситуация изменится, того будут ждать самые изощренные пытки. Насмешник ни на мгновение не сомневался, что именно так и случится. Его прошлое вполне оправдывало подобный оптимизм.
После захода солнца его пленители двинулись на юг боковыми дорогами и лесными тропами, пока не добрались до провинции Ульмансик. Они были настолько самоуверенны, что ничего от него не скрывали.
– Нас послал мой друг, – сказал рыцарь. – Посол Хабибулла.
– Я озадачен. Ибо я сам – практикующий мошенник. Я встретился с ним два дня назад лишь мимоходом – может, перекинулся парой слов. И потому не перестаю удивляться, зачем ему понадобилась моя незначительная… хотя, признаюсь, и упитанная… особа, пойманная второразрядными воришками, которые делают вид, будто выполняют чье-то задание?
Сэр Керен рассмеялся:
– Ты уже встречался с ним раньше, очень давно. Ты выпотрошил его как свинью и бросил умирать – в ту самую ночь, когда похитил дочь Эль-Мюрида.
Если все было действительно так, дело принимало неприятный оборот. Насмешник почувствовал, как его охватывает незнакомый прежде ужас. Теперь он уже понял, какова цель их путешествия. Для него подготовили особую, весьма болезненную встречу в Аль-Ремише.
Судьба, однако, лишила его возможности побывать в Святейших храмах Мразкима. Когда все случилось, они находились в горах Капенрунг на территории Ульмансика. На повороте дороги путь им преградили двое всадников. Одним был полковник Гильдии Бальфур, вторым – столь же закаленный и покрытый шрамами командир батальона наемников. Насмешник помнил обоих по празднованию Дня Победы.