Пропустив веревку через связанные локти, его подтянули наверх. Это была старая пытка, примитивная и не требовавшая особых усилий. Когда Насмешник оказался в камере, он весил на полусотню фунтов больше положенного. Одной лишь его тяжести хватило, чтобы вырвать плечевые кости из суставов. Какое-то время он кричал, а после того, как наконец лишился чувств, пришел кто-то и вылечил его, дав тем самым возможность подвесить его еще раз. В то время еще не было ночного шепота, только боль и постоянные попытки ее преодолеть. Зачем? Какая с того польза? И что ждет его на этот раз? Пять или десять дней на крюке? Или сразу к делу? Одно можно было сказать точно: еды он не получит долго. Еду давали только выздоравливающим. Когда его вообще кормили, давали тыквенную похлебку, две миски в день. На какой-то неделе была похлебка из капусты, но даже столь незначительной перемены хватило, чтобы поднять его дух. А потом снова тыквенная похлебка – или вообще ничего. Остатки его последнего ужина разбрызгались по полу, рот наполнился желчью. Он сплюнул.
– Придет день, – шепотом пообещал он. – Так записано в книгах вечности, на великой мандале. Когда-нибудь судьба повернется другой стороной.
Палачи закрутили его на веревке, он едва не лишился чувств от головокружения и боли. Потом его подняли под самый потолок и рывками опустили вниз. Его снова стошнило, но желудок был уже пуст. Палач утер ему рот. Он понял, что на этот раз все иначе, совсем иначе – по-новому.
Насмешник внимательнее пригляделся к человеку в маске. Тот посмотрел ему в глаза, по очереди приподняв веки, словно врач. В прорезях маски, в которых теперь не было драгоценных камней, Насмешник увидел такие же черные, как и его собственные, глаза. И сама маска была другая – вместо черного узора на золотом фоне ее украшал золотой узор на черном. Другой человек? Не похоже – ощущение было тем же самым.
В глазах его не было никаких чувств, никакой жалости. Это был взгляд специалиста, взгляд усталого крестьянина в середине дня в разгар посевной.
И все же эта маска… Отличия были незначительны, но ощущение чуждости исчезло. Насмешник порылся в пылающем чердаке своего разума. Маска, черные одежды и всегда скрытые под мягчайшими перчатками руки – все это было ему знакомо…
Тервола. Шинсан. Насмешник настолько хорошо их помнил, что был уверен – это не настоящий тервола. Он сам пошел бы на обман, если бы их роли поменялись. Маска… Теперь он вспомнил. Он видел ее под Баксендалем. Она лежала брошенная на поле боя после того, как О Шин отступил. Золотые узоры на черном фоне, рубиновые клыки, похожая на кошку горгулья. Как ему рассказала Мгла, маска принадлежала человеку по имени Чинь, предводителю тервола.
Тогда они решили, что Чинь погиб. Может, он выжил, хотя маска лишилась глаз-кристаллов…
– Чинь… Старый друг пришел на помощь, – прошептал Насмешник, пытаясь язвительно улыбнуться.
Тот никак не отозвался, лишь едва заметно поколебался, а затем сказал:
– Будет еще больнее, толстяк. Если потребуется – целую вечность. Я могу подождать. Или ты можешь послушать. И кое-что узнать.
– Я весь обратился в слух. С головы до пят – лишь два больших уха.
– Да. Так и будет. Время грубых действий прошло. Теперь ты будешь слушать и отвечать.
Выпрямившись, он направился к двери, в которую двое вкатили тележку. Насмешник стиснул зубы, хотя понятия не имел, что перед ним.
Однако человек в маске разъяснил ему предназначение чародейских орудий. Боль была еще хуже, чем раньше. Мучения причинялись с научной точностью и имели лишь одну цель – свести его с ума.
Насмешник никогда не отличался душевной стойкостью, и хватило двух дней, чтобы полностью его сломать. Всю последующую неделю он провел в темноте, бессвязно бредя. Потом что-то произошло – он ощутил новую боль, запах дыма и горелой плоти, услышал чужие вопли и увидел дерущихся людей. Затем раздался его собственный вопль, когда он ударился о пол камеры, и наступила темнота. Мирная безмятежная темнота.
В ту ночь вновь вернулся шепот – однако он изменился, став более мягким, счастливым и радостным, словно голоса нимф у водопада. Шепот успокаивал и придавал сил.
Потом он почувствовал прикосновение нежных женских рук и услышал далекое мрачное бормотание мужчин. Однако он еще долго оставался связанным, а глаза его закрывала повязка. Воспоминания путались в голове. Человек в маске… «Люди Эль-Мюрида, – подумал он. – И офицеры-наемники».
Ему постоянно давали наркотические снадобья, и он об этом знал, однако иногда ему удавалось в достаточной степени прийти в себя, чтобы уловить обрывки разговоров. Однажды он услышал новый женский голос, полный ужаса:
– О боги! Что случилось?
– Его пытали, – ответил мужчина. – Жгли заживо. Мне не все до конца понятно. Судя по тому, что он говорит, его заманили в ловушку те, кого он считал друзьями. Никто пока не знает почему. Его спас лорд Чинь.
«Что?» – подумал Насмешник, мозги которого, похоже, полностью превратились в кашу. Разве не Чинь его пытал?
– Это запутанная интрига. Один его друг, похоже, подкупил агентов Эль-Мюрида, которые его похитили, потом послал наемников, инсценировавших спасение… А затем передал в руки Гаруна, скрывавшегося под маской, которую потерял лорд, когда Дракон пытался вторгнуться на Запад.
– Ты хочешь сказать…
– Существует связь между человеком и маской. Лорд потерял свою, но ему известно все, что происходит, если ее наденет кто-то другой… Погоди. Кажется, он приходит в себя. Лучше дать ему еще нюхнуть. Ему предстоит еще немало лечиться, прежде чем мы позволим проснуться.
Прошел день, а может, неделя. Другой мужчина и другая женщина. На этот раз новичком, похоже, был мужчина.
– …говорит, что лорд Чинь перенесся прямиком в подземелье. По какой-то причине бин Юсиф в тот день носил настоящую трофейную маску, а не подделку. Лорд Чинь узнал об этом в то же мгновение, когда тот ее надел. Он разбил глаза-кристаллы, вероятно решив, что этого достаточно, чтобы прервать связь.
– Наверняка лорд устроил немалый шум.
Женщина мелодично рассмеялась:
– Они все еще каменеют от ужаса, думая, что Шинсан вновь перешел в наступление. Гоняются за собственным хвостом, не зная, что тут наступил новый порядок и пришел Эхелеб.
– Что случилось?
– Тот, кого зовут Гаруном, сбежал. Остальных покарал лорд Чинь.
– Бин Юсиф вполне мог бы. Он скользкий как змея.
– Он не может вечно пребывать в бегах. Пришел Эхелеб. От правосудия Праккии никому не убежать.
Даже в полубессознательном состоянии Насмешнику показалась, что ее слова слегка напоминают проповедь. Возможно, эта женщина была фанатичкой или новообращенной.
– Что они пытались сделать?
– Лорд Чинь считает, что его готовили как оружие против Шинсана. У человека по имени Рагнарсон на этот счет полная паранойя… Возьми вату и бутылку. Он просыпается.
Послышался шорох. Насмешник почувствовал сладковатый запах.
– Сколько еще?
– Может, месяц. Лорд…
Подобных эпизодов было еще несколько, и все они заканчивались вмешательством бдительных врачей или медсестер. Наконец наступил день, когда ему позволили прийти в себя.
– Слышишь меня?
– Да, – прошептал он. Горло пересохло и болело, словно он не переставал кричать.
Он ощутил прикосновение ладоней к лицу, а затем на щеку надавило холодное острие скальпеля.
– Не шевелись. Мне нужно это разрезать. – Ткань сползла с лица. – Все. Открой глаза, только медленно.
Несколько мгновений он не различал ничего, кроме света и темноты, потом перед глазами возникли очертания фигур, а затем нечеткие овалы лиц. Его окружали трое мужчин и пять женщин, чем-то обеспокоенных.
У одного мужчины открылась дыра на месте рта, и Насмешник услышал:
– Видишь что-нибудь?
– Да.
Появилась рука.
– Сколько пальцев?
– Три.
– Хорошо, – усмехнулась женщина. – Сообщите лорду Чиню, что у нас все получилось.
Они задали еще несколько простых вопросов, а потом освободили его от ремней.
– Ты слишком долго лежал, – сказал все тот же мужчина. – Не пытайся вставать без посторонней помощи. Потом начнем упражнения.
Внезапно все замолчали, и вошел тервола, одетый в черное. Лицо его закрывала маска – черный узор на золоте, рубины, кошка-горгулья. Насмешник съежился. Из-за маски послышался тихий смех. Тервола присел на его постель, откинул одеяло:
– Хорошо. Ожоги полностью зажили. Шрамов почти не останется.
Насмешник не сводил взгляда с маски. Там, где до этого зияли дыры, сверкали драгоценные камни.
– Как…
– Это я виноват. Извини. Я неудачно рассчитал. Твой враг обладал большим могуществом, чем я ожидал. Он оказался трудным противником. Во время схватки ты получил ожоги, за что я приношу тебе искренние извинения. Ты достаточно настрадался. Год пыток… просто удивительно. Ты сильный человек. Мало кто из моих товарищей выдержал бы нечто подобное.
– Увы, заточение лишило меня памяти. И сейчас меня мучает лишь один вопрос – где я?
– В Эхелебе.
Тервола осмотрел глаза Насмешника. И Насмешник заметил, что его собеседник – левша. Человек в маске был правшой. И Гарун тоже.
– В самом деле? Никогда о таком не слыхал. Это где?
– Эхелеб – это не «где-то». Это состояние души. Я вовсе не пытаюсь говорить загадками. Эхелеб – народ без родины, его представители разбросаны по всему миру. Мы называем себя Тайным королевством. Когда нас достаточно много, мы выбираем тайное место, чтобы там собираться, искать убежища, жить в мире. И здесь – именно такое место.
– Это как с культом Метрегула?
Метрегул был демоническим божеством, которому поклонялись в джунглях королевства Гундгачкатил, и его последователи составляли небольшую, но весьма неприятную тайную секту. Его культ объявили вне закона на всей территории западных королевств, и его кровавые святилища надежно прятали. Теперь он постепенно угасал – куда популярнее он был во времена молодости Насмешника.