– Тогда давай вернемся. Можем прийти сюда завтра.
Логичные аргументы для Насмешника ничего не значили. Он двинулся вперед.
Постепенно и едва заметно откуда-то начал просачиваться свет. Не пройдя и ста футов, они уже могли видеть в полумраке, густом, словно предрассветный туман.
– Что-то не так, – сказал Рагнарсон. – Я чувствую магию. Лучше пойдем отсюда, пока чего-нибудь не разбудили.
– Трусливый глупец, – заявил Насмешник. – В старые добрые времена мой друг Большой Увалень первым пошел бы вперед.
– В старые добрые времена мне не хватало мозгов. Я думал, ты тоже немного повзрослел.
Насмешник пожал плечами. Ему уже не столь хотелось идти дальше.
– Только до конца прохода, – сказал он. – Потом последуем примеру Тарлсона.
Коридор заканчивался тупиком. Какой смысл строить проход, который никуда не вел и из которого не вели дальше никакие двери?
– Пойдем-ка лучше отсюда, – сказал Рагнарсон. Не имевший источника свет стал уже достаточно ярким. Он повернулся. – Ха? – Меч сам прыгнул ему в руку.
Обратный путь преграждала завеса темноты, словно кто-то вырезал панель из беззвездного неба и поставил ее от стены до стены. Проскользнув мимо него, Насмешник ткнул в темноту острием меча. Еще один, более глубокий, тычок, похоже, принес результат. Он расхохотался кудахчущим смехом, словно безумный бог.
– Горе мне! – воскликнул он. – Столь ничтожный конец для опередившего свою эпоху разума, попавшего в ловушку, словно глупая мышь…
Он устремился во тьму, выставив перед собой меч.
– Идиот! – крикнул Рагнарсон и тут же пробормотал: – Что за дьявольщина?
Его товарищ медленно исчезал, по мере того как углублялся в темноту.
– Почему бы и мне не попробовать?
Он бросился в черноту через несколько секунд после толстяка. Ему показалось, будто он падает в бездонный колодец вечности, бесцельно кувыркаясь среди мешанины цветов и звуков, на фоне которых слышался шепот зловещих созданий. Он не знал, сколько это продолжалось, но в конце концов оказался в просторном, плохо освещенном помещении, самим своим видом бросавшем вызов здравому смыслу.
В воздухе стояла отвратительная вонь. Из вездесущего мрака доносился шорох, на мгновение ему даже показалось, что он увидел человекообразное крылатое существо с собачьей головой, потом маленького, похожего на обезьяну карлика с длинными клыками. Все выглядело неустойчивым, нестабильным, изменчивым – за исключением пола, похоже сделанного из смолы, и большого черного трона, украшенного отталкивающего вида барельефами. Последние напомнили ему те, что он видел в храмах Арундепута и Мертрегула в Гундгачкатиле. Однако эти были намного хуже, словно их вырезали руки, сильнее замаранные злом. Насмешник с мечом в руке крался вокруг трона.
– Что это? – спросил Рагнарсон, редко видевший толстяка столь возбужденным.
– Шинсан.
Они и в самом деле попались в ловушку, словно глупые мыши. Во мраке что-то зашевелилось, и из него вышел старик.
– Добрый вечер, – сказал он. – Как я понимаю, вы говорите на некременском? Хорошо.
Старик встал перед троном, затем опустился на колени, коснулся лбом пола и что-то пробормотал. Рагнарсон не мог понять, что, собственно, происходит. Какое-то время вокруг них кружили еще более густые, чем прежде, облака тумана, в глубине которых замаячила фигура невероятно прекрасной женщины. Она кивнула и исчезла. Старик встал и повернулся к ним:
– Госпожа оказала мне честь. Но к делу – госпожа не желает, чтобы вы шли туда, куда направляетесь. Ситуация в Кавелине и без того слишком сложна. Возвращайтесь домой.
– Вот так просто? – ответил Рагнарсон. – Мы мешаем вашим планам и потому должны повернуться и уйти?
– Да.
– Я не могу этого сделать. – Пальцы его затрепетали на языке глухонемых, давая знак Насмешнику. – Я дал слово.
– Я пытаюсь призвать вас к разуму. Госпожа не терпит непослушания.
– Ужасно. Мне так жаль ее разочаровывать.
Насмешник бросился вперед, вытянув меч. Из руки старика молниеносно выскочила серебристая нить, коснулась щеки Насмешника. Толстяк рухнул как подкошенный, но Рагнарсон уже сорвался с места. Светящаяся нить метнулась и к нему. Намотав ее на меч, Браги вырвал нить из руки старика. Чародей подпрыгнул и исчез во мраке над головой. Браги озадаченно попытался нанести несколько ударов вслепую, затем присел, нащупывая пульс Насмешника. К ним опустилось светящееся облако искрящихся пылинок. Когда первая коснулась кожи Рагнарсона, он свалился на тело друга.
71002 г. от О. И. ИВ Кавелин
Рагнарсон очнулся с дикой головной болью, словно после недельного запоя. Демонический шепот призраков из сна сменился бормотанием Насмешника.
Их темница выглядела вполне классически, включая покрытые слизью каменные стены. За запертой на ржавый засов дверью стояло крылатое существо с оскаленной собачьей мордой и сверкающим кинжалом в руке. За ним толпились другие, приземистые, в тяжелой одежде, с совиными лицами. Крылатый открыл дверь, и шесть совинолицых созданий бросились к Насмешнику и связали его, прежде чем Браги успел опомниться. Долю секунды спустя, взревев, словно бык перед соперником, он схватил двоих, столкнул их головами и испробовал свои кулаки на их физиономиях. Шея одного с треском сломалась. Подняв второго над головой, он швырнул его о стену макушкой вперед. В темницу хлынула волна самых странных существ, которые в течение нескольких секунд связали его и вынесли прочь. Он пытался считать повороты и лестницы, но усилия его были тщетны. У него не только очень болела голова, но и те, что его несли, не жалели пинков, мстя за нападение на собратьев.
Наконец они добрались до просторного помещения – возможно, того же самого, в котором они с Насмешником оказались в первый раз, только тумана не было. Оно действительно было огромным и полностью черным. Чудовища швырнули его на каменный стол. Слышались чьи-то голоса. С трудом повернув голову, он увидел старика, который о чем-то спорил с окутанной туманной дымкой женщиной. Неожиданно старик замолчал, видимо признав поражение. Женщина исчезла. Повернувшись, старик выбрал бронзовый кинжал из лежавшего на столе набора, встал напротив Рагнарсона, поднял руки и начал нараспев читать заклинание.
Браги заметил нарисованную мелом на полу пентаграмму. Колдовство! Его и Насмешника собирались принести в жертву какому-то потустороннему существу. Он начал вырываться из пут. Помощники старика не обращали на него внимания – их тревожные взгляды были устремлены на Хозяина. Ожившая тьма набухла и словно породила саму себя внутри пентаграммы. Чародей перестал петь. Из груди собравшихся вокруг Рагнарсона созданий вырвался вздох.
Браги крикнул, надеясь отвлечь внимание чародея, но это не помогло. Разозленный неудачей, поскольку путы не желали ослабевать даже чуть-чуть, он сделал единственное, что ему оставалось, – плюнул в глаз совинолицему. Тот подпрыгнул, словно ужаленный, пошатнулся, замахал руками и толкнул собрата за границу пентаграммы, которая тут же пошла волнами и почернела. Существо издало душераздирающий вопль. Чародей сперва попытался его вытащить, потом – заклинанием лишить демона силы, но было уже поздно. Совинолицый был обречен – тьма внутри пентаграммы медленно всасывала его в себя.
Остальные слуги старика с воплями разбежались, окружив, а затем опрокинув стол, на котором лежал Браги. Он застонал, тяжело ударившись о пол, и обнаружил, что одна его рука свободна. В неполных пяти футах от него лежал кинжал чародея, который тот выронил, пытаясь спасти слугу. Браги подполз к клинку и перерезал сперва свои путы, а потом путы Насмешника, который наблюдал за происходящим, выпучив от ужаса глаза. Из пентаграммы в том месте, где совинолицый нарушил границу, потянулось темное щупальце.
Старик снова исчез.
Шатаясь, Браги и Насмешник приготовились последовать его примеру. Взгляд Насмешника упал на стол, где лежало их оружие, и он бросился к нему. В иных обстоятельствах прыть толстяка могла бы показаться смешной. Он пробежал в опасной близости от пентаграммы, но заполнявшая ее тьма была полностью занята жертвой. Она покончила с совинолицым, когда Браги и Насмешник все еще размышляли над тем, какой путь бегства выбрать, и начала выползать из пентаграммы, словно кошка, пытающаяся протиснуться сквозь слишком маленькую дыру.
– Позволю себе выразить мнение, – начал Насмешник, – что любое место будет лучше того, где мы пребываем в настоящую минуту.
– А где мы пребываем? – спросил Рагнарсон. – Возможно, я сумел бы придумать, куда нам идти, если бы знал, где нахожусь.
– Друг Медведь предпочел бы этого не знать, – ответил Насмешник.
– Ерунду говоришь. Если знаешь – скажи.
Насмешник пожал плечами:
– Мы находимся на небольшом участке территории Шинсана, соединившемся посредством отверстия в материи Вселенной с Рудерином. Мы пребываем в двух местах сразу – в долине Рудерина и в маленьком пограничном замке в Столбах из Слоновой Кости на границе Шинсана и степей Сенделина. Если не повезет, нас ждет долгий путь домой.
– Не повезет? – фыркнул Рагнарсон. – Хуже быть уже не может. – Замкнутый в пентаграмме сгусток тьмы становился все меньше. – Предлагаю продолжить разговор на ходу.
Именно этот момент выбрала тьма, чтобы нанести удар. Им удалось увернуться от объятий черных щупалец, и они бросились бежать. Им казалось, будто они бегут целую вечность; легким не хватало воздуха, мышцы отказывались принимать участие в дальнейшей пытке, но двигались словно сами по себе. За спинами тянулось, подобно змее, черное щупальце. Кто-то выскочил им навстречу. Рагнарсон схватил его, Насмешник пронзил мечом, и они швырнули его щупальце. Лишь когда тьма начала поглощать новую жертву, они увидели, что это еще один слуга старика.
Наконец случай привел их туда, откуда они и сбежали. Демон уже убрался из помещения. Суматоха, которую он вызывал, эхом отдавалась по ведущим наружу коридорам.