– Приведи ее, – обратился он ко второму своему спутнику.
Вопреки его советам и возражениям других сторонников, королева решила его сопровождать. Несколько минут спустя она была уже рядом, закутанная в меха, скрывавшие плохо подогнанную кольчугу. Видно было, что вся она кипит от возбуждения. Рагнарсон кивнул:
– Начинаем.
Он пришпорил коня. Королева двинулась следом, поравнявшись с ним. Отряд шел колонной по двое. Рагнарсон чувствовал, как сердце колотится в груди, а в душе все переворачивается. Внезапно его охватили сомнения. Самую ли подходящую стратегию он избрал? Наверняка то был лучший способ погасить слухи, будто он избегает командования в первых рядах, но… А если Водичка не примет вызов?
Он наклонился к королеве:
– Если ты будешь править с такой же настойчивостью и упорством, с которыми сейчас идешь в бой, то…
Он почувствовал легкое прикосновение ее бедра к своему. Ему показалось, будто ее лошадь слегка приблизилась к его коню. Он вспомнил, как они точно так же ехали с Эланой, а со всех сторон их подстерегали смертельные опасности.
– Ты прекрасная женщина, – пробормотал он вымученный комплимент, а затем, осмелев, заметил: – Тебе не следует так рисковать. Если ты попадешь в плен…
Она посмотрела на него, ее лицо чуть покраснело. Неужели ему удалось ее разгневать?
– Маршал, – заявила она, – я женщина. Благородного происхождения, королева по супружеству с давно умершим человеком и командир по стечению обстоятельств. Но тем не менее – я женщина.
Он понял ее – и выводы, к которым пришел, потрясли его куда больше, чем все, что могло их ожидать по другую сторону холма. Они как раз поднялись на его вершину.
– Ты уверена, что гонцы уже выехали?
Ранее он попросил ее разослать приказы всем нордменам, чтобы они под угрозой изгнания или смерти официально подтвердили свою верность королеве. Известия о сегодняшних событиях должны были пойти следом за гонцами, показывая, кого удалось убедить, а кто обречен.
– Да, – слегка раздраженно ответила она.
Он окинул взглядом лагерь. Водичка перестроил его по имперскому образцу, окружив окопами и защитными валами. Сооружались башни для лучников. Потребовалось две атаки, чтобы стало понятно: он оказался не на привале.
– Флаги! – крикнул через плечо Рагнарсон.
Их заметили.
Герб династии Криф затрепетал на ветру рядом с белым флагом парламентера. Рагнарсон вел свой отряд, пока они не подъехали на расстояние выстрела из хорошего итаскийского лука. Самый подходящий момент, чтобы появился кто-то из негодяев Грейфеллса. Ждать пришлось долго. Наконец открылись ближайшие ворота и выехали всадники.
– Как раз сейчас, – обратился Рагнарсон к королеве, – самое время, чтобы ты поняла разницу между образом мысли моим и Гаруна. Он бы подал некий зловещий знак, и наши лучники перестреляли бы их, словно уток. Гарун всегда с ходу вцепляется в горло.
Водички среди всадников не было.
– Впечатление такое, будто они год провели в осаде, – заметила королева.
Она прожила достаточно долго, чтобы помнить горькие времена осады на родной земле.
Рагнарсон дал знак переводчику. Обычный волстокинский язык не слишком отличался от языка марена-димура. Правящие классы, однако, говорили на другом диалекте. Состав отряда был смешанным и включал нескольких высших офицеров армии Волстокина, нескольких советников Эль-Мюрида, перебежчиков из Кавелина и человека с луком, похожего на итаскийца. Кавелинец узнал королеву и что-то возбужденно пробормотал товарищам.
– Скажи им, что у нас дело к Водичке, – обратился Рагнарсон к переводчику.
В качестве общего языка представители высших классов использовали хеллин-даймиельский.
– Я буду говорить от имени короля Водички, – ответил офицер, бегло владевший итаскийским. – Переводчик не нужен. Я командор королевского двора, сенешаль сэр Фарас Скарна из Лиолиоса.
– Полковник Гильдии Браги Рагнарсон, маршал Кавелина, сопровождающий и выступающий от имени ее величества Фианы Меликар Сардиги ип Криф, королевы Кавелина, дочери и союзника его высочества Дусана Лоримера Сардиго, протектора Сакуэску, Беделианской лиги и ауссурского побережья, принца-вицекороля их величеств королей Дунно-Скуттари и Октилии.
Все это мало что значило, поскольку Сакуэску не имело реальной власти, Дунно-Скуттари до сих пор приходило в себя после войн, а Октилия, итаскийский протекторат, одинаково поддавалась давлению как друзей королевы, так и ее врагов.
– Чего ты хочешь?
Рагнарсону понравился деловой подход сэра Фараса. Видимо, сказывается проведенная в войнах жизнь, решил он.
– Я вызываю Водичку на поединок и требую, чтобы он и его войско сдались. Первое – требование воина, второе – маршала.
– Воина?
– Считай, что твоему королю повезло, сэр Фарас, – вмешалась королева.
Сэр Фарас сказал что-то на родном языке. Все, кроме него, неохотно отошли на сто ярдов.
– Отойди на такое же расстояние, Денер, – приказал Браги.
– И королева тоже, будь так любезен, – бросил Фарас.
Рагнарсон повернулся к ней. Она упрямо сжала губы.
– Госпожа…
– Это действительно нужно?
– Думаю, да.
Они остались одни, на расстоянии, позволяющем скрестить клинки.
– Мы можем говорить как мужчина с мужчиной? – спросил сэр Фарас. – Не как сенешаль с маршалом?
– Хорошо.
– Ты можешь нас победить?
– С легкостью. Но вместо этого я уморю вас голодом. Я разговаривал с дезертирами и знаю, что творится в лагере.
– Проклятые чужаки… Интриги и магия. И алчность. Они уничтожили армию и короля. – Он сплюнул. – Я бы предпочел сдаться и спасти, что еще возможно. Но я не его королевское величество. Чем слабее он становится, тем больше уверен, что ему удастся покончить с Кавелином, если мы продержимся до тех пор, пока не получим нового чародея из Аль-Ремиша. – Он снова сплюнул. – Он не сдастся. Будет сражаться до последнего.
– Ты мог бы перейти через холмы и сдаться сам.
– Нет.
– Я так и думал. Насколько он плох?
– Крайне. Будь он здоров, сразился бы с тобой – как когда-то уже сражался с Тарлсоном. Он до сих пор гордится своим шрамом.
– Что будет, если я его убью? В Волстокине?
– Ты не заметишь перемен. Трон займет его брат, которого ты победил у озера Берберих. Война продолжится.
– Как, если Волстокин в руинах и ему грозит голод?
– Слухи настоящие?
– Я знаю бин Юсифа.
– К чему тогда этот поединок?
– Твое войско – лишь мелкая помеха. У меня есть куда более опасные противники, с которыми нужно что-то делать. Допустим, я возьму Водичку в плен и брошу его в темницу? Буду держать за решеткой, но не назначу выкупа?
– Регентство. Вероятно, королева-мать. Брат его королевского величества Йостранд не слишком популярен.
– А бесславное перемирие с Эль-Мюридом?
– Оно мертво. Как императоры в могилах.
– В таком случае пленение Водички пойдет на пользу как Волстокину, так и Кавелину.
– Возможно.
– А теперь подарок – чтобы показать, что между нами должен быть мир. Анстокин весной переходит в наступление. Они намерены занять провинцию у озера Берберих, до самого Гальмиша.
Сэр Фарас побледнел. Он хотел что-то сказать, но лишь молча кивнул.
– Конечно, – проговорил он затем, – нам следовало это предвидеть.
– Наши источники безупречны.
– Я тебе верю. Я поговорю с его величеством, но ничего не гарантирую. Желаю удачи.
– Взаимно, – сказал Браги вслед удаляющейся спине сэра Фараса.
– Ичто он сказал? – требовательно спросила королева.
– Может, вместе нам удастся к чему-то прийти.
– Ты не станешь атаковать?
– Нет, если будет иной выход.
– Но…
– Не я придумал эту древнюю вражду ради забавы. Вернемся в лес, а то ветер меня убивает.
Пока солдаты сооружали из веток защиту от ветра, разжигали костер и занимались лошадьми и оружием, Браги с королевой сели на поваленный ствол дерева, наблюдая за лагерем Водички. Рагнарсон искал его слабые места – одним богам ведомо, какие именно.
– Бекринг, – наконец сказал он, – найди сэра Андвбура. Скажи, что мне нужен арбалет, пони или самая маленькая лошадка и церни.
Церни называлась порода лошадей, которую разводили в окрестностях небольшого городка с тем же названием в Форхангсе, – это были гигантские кони, предназначенные для того, чтобы возить тяжеловооруженных рыцарей.
– А это еще зачем? – спросила королева.
– Я уравниваю свои шансы. Еще один способ, благодаря которому ты можешь остаться в живых.
– Не понимаю.
– Я только что вспомнил – Гарун не единственный, кто так думает. Весь его народ… Ты смогла бы убить человека? Если бы он пытался убить тебя.
– Не знаю.
– Лучше подумай. Лучше быть готовой, когда придет время.
Он занялся сапогами.
Бекринг привел животных и принес оружие в ту самую минуту, когда из лагеря Водички вышел отряд. Объяснив все своим людям, Браги повел их на место встречи. Сам он сидел верхом на церни, королева – на пони. Солдаты толпились за их плечами, чтобы все хорошо слышать. Когда прибыли волстокинцы без Водички и сэра Фараса, Рагнарсон поставил церни боком к ним, загораживая королеву на пони, прикрывая свой бок щитом. Сэра Фараса сменил какой-то идиот, перепуганная бормочущая жертва некоей болезни, поразившей как тело, так и душу. Рагнарсон предвидел подобное – Водичка поступал точно так же во многих предшествующих войнах. Не обращая внимания на этого человека, Браги сосредоточился на «советниках», демонстративно изображавших полнейшее безразличие. Он посмотрел в глаза ветерану с ястребиным носом и шрамом в уголке рта, отчего казалось, что тот все время улыбается. Глаза его на мгновение блеснули, давая знак тому, кто должен был отвлечь внимание Браги…
Рагнарсон пришпорил церни. Правой, опущенной вниз рукой он выхватил нож из голенища сапога, и клинок вонзился в горло человека со шрамом. Пока все пялились на Браги, королева, которой уже ничто не мешало, выпустила стрелу из арбалета в грудь второго всадника. Солдаты отряда Браги окружили ее, взяв на изготовку оружие. Прежде чем застигнутые врасплох волстокинцы, не ожидавшие предательства союзников, успели прийти в себя, Браги уже объехал их с фланга. Там он сбросил с коня третьего советника и предстал перед волстокинцами, которые уже собрались удрать. Сражение оказалось коротким. Браги потерял одного человека, враг – пятерых, прежде чем сдаться. Спешившись, Рагнарсон снял с боевой упряжи коня топор, отсек голову человека со шрамом и подал ее идиоту: