Пылая праведным гневом, я решительно направлялась в самые недра подземелья. Туда, где находилась экспериментальная лаборатория графа. Видите ли, Их Светлость шибко занята и на обеде присутствовать не могут! Это я дословно цитирую Игорана.
В лаборатории было тихо, если не считать слабого потрескивания. Граф склонился над большой плоской коробкой, расположенной на столе, и оплетал её заклинаниями. Магическое кружево чёрным туманом стелилось над коробкой и тихое потрескивание, что я слышала, доносилось именно оттуда. Что там находилось, я не видела – высокие бортики закрывали весь обзор. В любом случае, Логенберг хорошо устроился: я, значит, развлекаю его гостей, а он тут проводит время в своё удовольствие. Праведное возмущение вновь взвилось во мне огнём. Мне его невесты даром не надь, сам пусть выпутывается. И всё же, что там в коробке?
Я говорила, что любопытство родилось поперед меня? Если нет, то сейчас ответственно заявляю об этом. Позабыв, зачем искала хозяина замка, я тихонько, чтобы не отвлекать его от процесса магичиния, подкралась поближе и заглянула через плечо некроманта в коробку. Увиденное не впечатлило. Дно коробки покрывали какие-то белые шарики, размером с теннисный мяч. Штук двадцать, не меньше. Что это за фигня?
– А, Дарина, это ты, – мельком глянул на меня граф. – Это яйца тарантутов.
Ещё лучше. Можно подумать, я всю жизнь возилась с тарантутами.
– Это такие милые паучки, – принялся объяснять Тамир.
– Милые? – моя бровь сама по себе скептически выгнулась, а в душу закралось сомнение в адекватности некроманта. Хотя, о чём это я? Для них, – некромантов, – всякая пакость будет милой. Это ж не люди!
– Ну да, эту коробку я нашёл в лаборатории леди Леонсии.
– Так они ж давно сдохли! – вырвалось у меня. – Сколько лет прошло!
И наткнулась на укоризненный взгляд фиолетовых глаз. Да, совсем забыла, что некроманты чаще всего имеют дело с уже мёртвыми.
– И что ты с ними хочешь сделать? – проявив искреннюю заинтересованность, я постаралась завуалировать свой ляп.
– Хочу дать им возможность вылупиться. Тарантуты давно вымерли, так что эти несколько особей будут единственными.
– Они живые? Смогут потом размножаться?
– Нет, конечно. Яйца давно окостенели, но в некоторых есть вполне сформировавшиеся эмбрионы. Я влил в них немного силы, должно хватить, чтобы они подросли. Будут нашим скелетам помощники на фазенде.
Графу очень нравилось, как бабули называли огородные плантации.
– А почему они вымерли?
– Скорее, не просто вымерли, а их истребили, – уточнил Тамир. – Их речевой аппарат мог подстраиваться под любой из видов, а удивительная работоспособность поражала. Как рабы, тарантуты были просто идеальны. Но природа позаботилась об их защите, и снабдила паучков ядовитым жалом. Люди научились это жало вырывать. Всё бы ничего, но вместе с потерей жала, паучки утрачивали способность к воспроизводству потомства. Так и получилось, что они, как вид постепенно исчезли. Эти несколько яиц единственное, что осталось. Вот и пусть будут помощниками у мадам Анны. В виде нежити.
Меня переполняли разные чувства – от жалости до отвращения. Ну, не люблю я пауков! Не боюсь, но и не люблю! Пока я разбиралась с внутренним раздраем, скорлупа нескольких яиц стала покрываться трещинами.
– Смотри! – граф в порыве научного экстаза схватил меня за плечи и придвинул прямо к столу. – Сейчас появятся!
Я его восторгов не разделяла от слова совсем. Но, неожиданно, ощущать на плечах крепкие тёплые ладони было очень приятно. Непонятное чувство кольнуло внутри, – почему-то сразу представилось, как он этими руками будет обнимать Веронику, и душа собственнически возмутилась этому. Приехала тут, понимаешь ли, подавай ей нашего Тамира на свадебном блюдечке! Зараза блондинистая!
А тем временем из скорлупы появились… круглые чёрные глаза на ножках, а потом неуверенно стали просовываться сквозь трещинки тоненькие лапки с острыми коготками… Мамочки… Гадость какая. Взгляд чёрных бусинок остановился на мне, паучки обиженно пискнули и уже пытались стоять на ножках-ниточках, слегка покачиваясь. Один, два, три, четыре… И вот пять чернышей шевелили жвалами и таращили круглые глаза.
Мы с Тамиром замерли. Он – от восторга, а я – от … не знаю от чего, но язык прилип к нёбу, а тело отказывалось передвигаться.
– Какая прелесть! – умилился некромант.
Прелесть? От возмущения у меня внутри дыхание спёрло. Сомневаюсь, что эти уродцы вызовут прилив благодарности у бабы Нюси. Я уже собиралась поделиться мыслями по этому поводу, как тут… Я уже говорила, что обладаю потрясающим везением? Так вот, – сейчас оно чмокнуло меня в макушку. А как иначе объяснить, что эти восьмилапые чудовища дружно выползли из коробки и так же дружно рванули в мою сторону! Почему в мою? Не знаю!!! Чувствую, что они хотят вонзить свои зубы в моё нежное девичье тело!!! И, когда один из чернышей прыгнул на меня, я зажмурилась и заорала.
– Не кричи! Ты их пугаешь!
Да? Это Я их пугаю?! А обо мне подумать не бывает? Я ведь тоже боюсь!!!
От оглушительного крика оглохла даже сама. А этот членистоногий гад и не думал отцепляться! Наоборот – с леденящим душу ужасом я ощущала его холодные колючие лапы сначала на руке, потом на плече, потом на шее. Становилось всё тяжелее и тяжелее. Наконец, я не выдержала и понеслась прочь из этого подвального ада, попутно вереща и пытаясь избавиться от приставучего упыря-паука. Звук царапающих каменный пол многочисленных когтей, что слышался в перерывах визга, придавал дополнительных сил и скорость.
Не разбирая дороги, пролетела по подземному коридору, ввалилась на кухню, где получила поддержку в виде визгов кухарки и поварят, а заодно и мокрой тряпкой по лбу, проскочила через кухню, затем с облегчением вывалилась в тёмный коридор кладовой. Там споткнулась и растянулась на полу, коленками ощутив, что очередное платье пришло в негодность. Это немного отрезвило и очень огорчило. Опять баба Таня будет отчитывать меня за неаккуратность, сокрушаясь о непредвиденных расходах. Э-э-х.
Под потолком вспыхнул световой шар. Стало не так страшно, всё ж не в кромешной тьме.
– Хозяка, ты кого так испугалась?
Раздался рядом с ухом тоненький детский голосок. Ребёнок? Где? Тут же монстры! В этот момент страх за свою шкурку пропал, на его смену пришёл страх за этого несмышлёныша, который каким-то образом очутился в кладовой.
Подскочила и принялась бешено оглядываться. Но… Никого кроме четырёх пауков, переминающихся около стены, размером с большую кошку, не увидела. То, что членистоногие нападать не собирались, стало понятно по их растерянному виду. Не знаю как, но поняла, что они растерялись. Это успокоило. Значит, поживём ещё. Теперь бы сообразить, кто тут говорил только что? Где этот ребёнок? И что там висит у меня за спиной такое тяжёлое?
– Хозяка, – снова этот голос. – Здесь нет опасности, не бойся. Я не дам тебя обидеть.
– Кто это «я»? – выдохнула я, дыша словно загнанная лошадь.
Раздался шмяк, спине стало сразу легче, а через пару секунд сердце снова пустилось в бешеном темпе – передо мной появился огромный паук. Он был ростом с упитанного сенбернара, стоял и шевелил усами, если эти два прута так можно назвать, а ещё – постоянно двигал глазами на ножках и топорщил шерсть на приплюснутом теле. Мамочки…
Я тихо сползла по стеночке. Пауки, что сбились в кучу напротив, двинулись было ко мне.
– Нет! – заорала я, вытянув руки с поднятыми ладонями. – Стойте там!
Не знаю, почему мне показалось, что они понимают, но так было легче. Да и членистоногая нежить замерла. Действительно, понимают?
– Хозяка, не кричи. Мы прекрасно слышим.
И тут до меня дошло, что тоненький голосок принадлежал вот этому сенбернаристому пауку!!!
Аут.
– Ты кто? – прохрипела я, находясь в полном недоумении.
– Мур-р-рка, – по-кошачьи муркнула нежить.
– П-п-почему именно Мурка?
– У тебя в голове такая маленькая меховушка есть, ты её Муркой звала. Правда, она на меня похожа?
И это чудовище заурчало, подражая нашей домашней кошке Мурке. А ещё подставило свой мохнатый бок. Явно, предлагая почесать. Наша Мурка любила, когда её чухали по пушистому бочку. Моя рука на автомате ответила и вот я уже сознаю, что перебираю пальцами прохладную паучью шерсть. Хм… А на ощупь словно шубку норковую поглаживаю. И никакого страха и отвращения. Странно. Ну, неудивительно. Так я ещё никогда не бегала. Причём на голодный желудок. А у меня молодой растущий организм.
В кладовую степенно вошёл граф. Дышал он в отличие от меня совершенно спокойно, будто бы проделал путь прогулочным шагом. Именно прошёл, так как я совсем не ощущала колебания пространства от открытия портала. С недавних пор я стала чувствовать лёгкое давление на уши перед тем, как поблизости произойдёт разрыв пространства.
– А, вот вы где, – произнёс граф. – О, как интересно!
С жадным научным любопытством он уставился на… ладно, пусть будет, Мурку. Смотрел, смотрел, потом пробормотал:
– Потрясающе!
Мне тоже стало интересно, чем же его так потрясла Мурка. (О! Значит, этот паук – девочка!) Теперь мы смотрели на норковую нежить в четыре глаза. Только Тамир таращился с восхищением, а просто так, за компанию.
– Это надо подробно изучить!
На этот счёт у Мурки были свои планы:
– Если наша хозяка разрешит! – поставила она условие.
Я думала, что граф сейчас разозлится. Но нет. Он только вновь воскликнул:
– Как интересно! Речевые особенности полностью идентичны! Потрясающе!
Но стал потрясать почему-то меня: обеими руками схватил за плечи и давай трясти!
– Я-я-я-я о-о-оч-ч-ень за в-в-вас рада! – удалось сказать мне, болтаясь сосиской из стороны в сторону. Кстати, давно не ела сосисок. Надо сделать заказ Лейле. Однако, вернёмся к полоумным учёным. – Ваше Сиятельство, отпустите меня, пожалуйста, боюсь лишиться головы, если Вы так продолжите трясти.
– Ты не понимаешь! – вскричал он. От мощной звуковой волны сверху на нас шлёпнулся местный паук. – От них должно фонить нежитью! А они – чистые! Понимаешь? Как живые! Надо сообщить Дарку!