– Ух ты! – Молвил гость голосом Карлуши. – Мадам, позвольте вашу ручку! – картинно изогнувшись, он склонился над протянутой рукой Силестины. – Леди Дарина! – повернулся ко мне…
– Ик! – ответствовала я. Это и в самом деле был дух! Только, как обычно в последнее время, материальный, и необычно одетый во фрачную пару! – Ик!
– Ну вот и славно, – улыбнулась Силестина. – Чаю мне в этом замке предложат?
Через десять минут Пашка, светившийся розовым светом, сервировал столик в гостиной на троих. А в завершении торжественно водрузил рядом с кофейником – кофе он принёс для меня, – пузатую бутылочку с янтарной жидкостью.
– М-м-м-м, – облизнулась Силестина. – Кофе. И коньячок, – её глаза предвкушающе заблестели.
Намёк поняла. Я ж дитя 21 века!
– Вам кофе с коньяком? – рука уже потянулась к кофейнику, но застыла на полпути после слова:
– Без!
Решила уточнить:
– Без коньяка?
Нет, а чего тогда так влюблённо смотреть на бутылку?
– Без кофе, – скромно потупилась старушка.
Мда. Посиделки удались. А уж когда к нам присоединились бабули, то вообще прошли на ура! Силестина оказалась, ни много ни мало, смотрящей над всеми домовыми.
– Староста, значит, – пьяненько кивала баба Таня.
– Ты вже возьми нашу Дашку пид своё крыло! – всхлипывала баба Нюся.
– Конечно, возьму! – яростно ответствовала Силестина. – У нас в молельне аж стены индевеют, когда Дариночка переживает!
В результате была выработана стратегия и тактика моего поведения с графом.
ГЛАВА 16.
Дальнейшие события развивались стремительно. Граф, действительно, вскоре припёрся в покои с предложением руки и сердца. Надо отдать ему должное – не стал скрывать, что помолвка будет временной, но расписал во всех красках обоюдную выгоду. И он сможет сопровождать короля во время поездки за невестой, и меня может взять с собой без проблем, и в Румию на обратном пути, точнее, король со свитой отправятся домой, а мы с графом можем поехать в Румию по своим делам. А дело у нас, по его словам, «очень серьёзное».
– Понимаешь, Дарина, вы попали под действие магического зова совершенно случайно. Я приблизительно могу рассчитать координаты вашего мира, но это, повторю, только приблизительно. В Румии есть маги, которые могут рассчитать точно, даже с точностью до минуты. Той минуты, когда вы исчезли из своего мира. Я не могу рисковать вашими жизнями, это было бы непорядочно с моей стороны – отправить вас в неизвестность.
По плану мне надо побыть немного капризной и нетерпеливой. Поэтому – ресничками хлопаем и дуем губки:
– А почему нельзя поехать сразу в Румию к этим магам?
– Можно. Но тогда только после того, как я вернусь из Ливадии.
Капризничаем дальше:
– Я тоже хочу в Ливадию! Я же нигде не была!
Граф – сама благожелательная вежливость и искреннее желание помочь! – терпеливо продолжал вешать мне лапшу на уши:
– Вот поэтому и нужна эта помолвка! Ты поможешь мне следовать за королём, а я помогу тебе вернуться точно в то самое время, когда вы исчезли!
Ах, как виртуозно качалась его лапша на моих ушках! Если бы я не знала реальную причину его желания на мне жениться, то поверила бы каждому слову. Честно. Он так убедительно говорил! Р-р-р-р-р! Так и хотелось треснуть чем-нибудь тяжёлым! Да толку-то – некромант. Его и из ада, и из рая выкинут, ибо «время ещё не настало»! Ну, хоть не треснуть, так высказать всё, что думаю, распирало. Но! Я обещала бабулям и Силестине доиграть свою роль до конца! Только… К концу разговора стали терзать смутные сомнения, что все слова, вертевшиеся на языке, не найдя естественный выход, ломанули на лоб и маршировала там бегущей строкой. Почему? Да потому, что вид у Тамира стал уж больно заинтересованный. Что ж, решила не убегать от своего «счастья», а то, вдруг граф кинется догонять, догонит, а потом хуже будет. Поэтому, перестав бороться со своей нервной системой, согласилась. Даже счастливую улыбку выдавила. Как сказала баба Нюся: «Пока ждёшь своего единственного, можно и замуж пару раз отлучиться». Отлучусь разок.
Помолвка состоялась через два дня в часовне поместья. Приглашённых было немного: барон Свенссон, – естественно! – виконты Штоги с дочуркой, разодетой так, словно это она невеста, двое незнакомых аристократов, – вероятно сослуживцы Тамира, и, собственно мои бабули. В воздухе витал невидимый Карлуша, – его присутствие выдавали едкие комментарии всего происходящего, раздававшиеся в моей голове. Где-то под куполом часовни играла нежная музыка, украшенный белыми цветами стены подчёркивали торжественность и романтизм предстоящей церемонии. К алтарю меня чинно вёл лорд Дарк. После витиеватой речи храмовника о важности семейных уз, о необходимости соблюдения чистоты в отношениях и тому подобное, прозвучали долгожданные слова:
– Согласен ли ты, граф Логенберг, взять в невесты девицу Дарину и оберегать её чистоту и невинность до самой свадьбы?
– Согласен, – произнёс Тамир.
– Согласна ли ты, девица Дарина, стать невестой Его Сиятельства графа Логенберга, хранить свою чистоту и невинность до самой свадьбы?
О как. Я – должна блюсти чистоту и невинность, а граф? Нет, я, конечно, понимаю, что невинность Тамира уже давно канула в небытие, но, что же получается: мужчине можно развлекаться на стороне до свадьбы? Во, гады! Значит, как ему – взять в невесты, а мне – стать невестой! А может, я не хочу именно его, графа, в женихи? Перебор, господа! На фиг всю стратегию и тактику, на фиг! В Ливадию я и так поеду по приглашению короля, а там видно будет. И я с гадостной улыбочкой радостно возвестила:
– Нет!
На несколько секунд в часовне повисла недоумевающая тишина. Тамир удивлённо моргнул и спросил:
– Почему?
Предвкушая облом королевского плана, я продолжила упиваться своей выходкой:
– А где красивые ухаживания? Где заверения в вечной любви? Нет? Тогда и помолвки не будет! Я не согласна!
Рука графа, в которой он держал помолвочное кольцо, – кстати, фальшивое! – повисла в воздухе, в глазах приглашённых гостей плескалось недоумение вкупе с непониманием: как это Логенбергу, наследнику древнего рода, богатейшему жениху королевства отказала какая-то безродная выскочка из другого мира?
Я торжествовала. Даже видела большую толстую свинью, что по-хозяйски разлеглась возле ног короля, и ласково похрюкивала: мол, что, не получилось тебе, свет души моей, граф, сходить в женатую жизнь на пробу? А нечего бедных девушек обманывать! Взяли моду: хочу – женюсь, надоела – разженюсь.
С чувством выполненной пакости этим двум закоренелым холостякам я величественно спустилась вниз, подальше от алтаря.
Пробил мой звёздный час!
– А я согласна! – пропищал знакомый визгливый голос.
И тут же на месте невесты рядом с графом, то есть, на МОЁМ месте, оказалась блондинистая куколка. Никто ничего не успел понять, как эта проныра подставила пальчик, а другой рукой как бы нечаянно коснулась руки «жениха». Всё бы ничего, да графская длань дрогнула, и этой гадине удалось просунуть свой палец в кольцо!
Воображаемая свинья перевела задумчивый взгляд на меня с намерением переместиться уже к моим ногам. Хрюкнула весьма заинтересованно, чем вызвала табун испуганных мурашек на спине.
– Ой, ду-у-ура! – простонал в ухо невидимый Карлуша.
– Объявляю вас женихом и невестой! – торопливо возвестил не вовремя очнувшийся от ступора священник, захлопнул свой талмуд и торопливо смылся.
– Ну, и кто остался в дураках? – ехидно вопросил дух. – Хотя, почему в дураках? – и уточнил: – В дур-р-рах!!!
***
А потом я сидела в беседке, окружённая тарантутами, и злилась. На себя, на Тамира, на Дарка, на всех, в общем. Больше всего, конечно, на себя. Что ж я за дура такая? Хотела, как лучше для себя, а получилось, как всегда.
– О, гляди, – Карлуша живым укором висел под сводом беседки, – тяжёлая артиллерия двигается в нашу сторону. Щ-щас воспитывать будут, – и, мигнув, сделался невидимым.
Мы с пауками дружно уставились на дорожку, что петляла по парку и вела к посадкам литропуса. Мда. Бабули с решительным выражением лиц шли тараном на мою бестолковость.
– Ну? – сурово вопросила баба Таня. – И кто остался в дураках?
Где-то я уже это слышала.
– В дурах, баб Тань, в дурах, – вздохнула в ответ, еле сдерживаясь, чтоб не разреветься.
– Молодая, ще, – в отличие от свахи, баба Нюся встала внушительной грудью за защиту любимой внучки. – Повзрослеет и поумнеет.
Тарантуты, не сговариваясь, подвинулись, освобождая местечки по обе стороны от меня, на них бабули и уселись.
– В двадцать лет ума нет – и потом не будет, – хмуро огрызнулся с потолка Карлуша.
Наплевав на всё, он снова сделался видимым. Бабули вздрогнули и замерли. Не скажу, что испугались – всё же время, проведённое в обществе магов, домовых, скелетов и монстроподобных пауков, сделало своё: они перестали бояться всего необъяснимого, просто принимали действительность такой, какой она тут была. Магия, итить её, что возьмёшь с чокнутых магов?
– Цэ хто? – вопросила баба Нюся, задрав голову. – Шо вин тамо роблить? – и воззрилась на потолок.
А именно там проявился материальный дух. Почему-то это вызвало во мне глухое раздражение. Значит, я тут сижу, готовлюсь посыпать голову пеплом, а он витает! Гад! Внутри стремительно надувался шарик гнева: хорошо ему там, на потолке, а я тут мучаюсь от неизвестности: отвесят ли мне воспитательный пендель, или можно не опасаться.
– Да чтоб тебе весить килограммов 100! – рыкнула в сердцах.
Радостный хлопок разорвавшегося внутреннего шарика сопроводил не менее радостное столкновение тощего тела Карлуши и деревянного настила беседки.
– ….! – взвизгнуло тело, обогатив мой словарный запас местным фольклором.
БабыТанины невозмутимость и железная выдержка не позволила разразиться скандалу: бабули всегда ратовали за чистоту моего лексикона и на корню пресекали появление всяких «таких» словечек и выражений. Хотя, сами не стеснялись их пользовать иногда, засиживаясь по вечерам на кухне за дегустацией вина нового урожая, наивно полагая, что ничего не слышу.