-Здравствуй, принцесса, как ты там?
Экран показал лицо моей старшей дочери – Екатерины. Молодая, но уже взрослая женщина, хотя для меня она навсегда останется маленькой звёздной принцессой, в которую так обожала наряжаться. Звёздное платье, обильно обсыпанное блёстками и сверкающими разноцветными точками - микродиодами завязанными на общий контроллер для синхронного управления ими. Звёздные туфельки с острыми носиками. Звёздная корона – обязательный атрибут принцессы. Принцессам без короны совсем нельзя. Ещё был костюм боевого робота, в котором Катя ходила на утренник в школе и даже заняла второе место в конкурсе на самый лучший костюм.
Помню, как она радостно носилась по квартире вернувшись домой с призом выкрикивая: -Я робот! Нет, я принцесса! Я принцесса, которая управляет боевым роботом!
А маленький Арктур, он тогда ещё ходил в садик, бегал следом за сестрой, смеялся, плакал, скандалил и требовал, чтобы приз за второе место на конкурсе костюмов отдали бы ему потому, что как это так – сестре дали, а ему нет. Нечестно!
-Папа?!
-Катя!
Она выглядела усталой и обеспокоенной. Круги под глазами и пара морщинок, совсем мелких, но сам факт – морщины на лице совсем молодой женщины. Лицо закрывает весь экран, но я вижу на заднем фоне какое-то производство, опять же доносились характерные звуки.
-Ты не дома?
Дочь включила автозамену и размытие фона.
-Смена почти закончилась, -объяснила она. -Думала Ванька звонит, занятия у него отменили или ещё что. А это ты, папа.
Подтверждаю очевидное: -Да, это я.
Дочь явно не может долго говорить, поэтому не теряю времени и спрашиваю: -Мама не вернулась?
-Всё также в психу… больнице. Навещала её на прошлой неделе. Раньше мы с Ваней вместе ходили, но потом он отказался. Сказал, что не может видеть маму такой пассивной. Её там держат на транквилизаторах и совсем ничего нельзя с этим сделать. Я бы тоже не ходила, чтобы не видеть её в том состоянии, но думаю, что маме приятно, когда к ней приходят. Думаю, внутри она понимает, что к ней пришли, -поделилась Екатерина.
-А что Ваня?
-Учится в школе. Пытаюсь присматривать за ним, но он не слушается. Говорит, что я не мама и совсем не слушается, -пожаловалась дочь. -Связался с какой-то компаний и пропадает там с утра до ночи, мне иногда звонят из школы, что он пропускает уроки. Пытаюсь что-то сделать, но что я могу? Говорить – так он мои слова пропускает мимо ушей. Отобрать планшет, коммуникатор и прочие гаджеты – так он уже здоровый лоб, скорее у меня коммуникатор отберёт, чем я у него.
Что если снова объявят дополнительный набор в армию? Что если на этот раз будут брать даже школьников? Таких проблемным хулиганов отправят туда первыми, за них школа не будет держаться и бороться за них не станет тоже. За одного брата боюсь каждый день, если придётся бояться за двоих – я не выдержу.
Мы с Ваней почти как чужие. Живём вместе, а увидится, получается, хорошо если пару раз в неделю.
-Бедная моя принцесса, -говорю ей.
-Ничего! -вздёргивает нос Катя. -Я сильная, я справлюсь!
Говорю: -Пытался звонить вам раньше, но…
-Знаю, -кивает Катя. -Это Арктур, когда жил с нами, не хотел, чтобы мы с тобой говорили. Он даже заблокировал сторонние вызовы, чтобы ты не мог дозвониться. Я сняла блокировку, когда его забрали на фронт. Чуть было не забыла вернуть обратно, когда вернулся на две недели отдыха и потом снова сняла.
Говорю: -Спасибо, солнышко.
Дочь качает головой отказываясь принимать благодарность: -Я только хотела ещё пару раз поговорить с тобой, папа. Пусть даже ты и предатель.
-Я никого не предавал!
-А свободную Луну, а нас, а маму?
-Вас бы я не предал ни за что на свете, -жарко говорю я. -Что до Луны, то это она предала меня и вас тоже и многих-многих других.
-Не хочу этого слышать, -говорит дочь.
-Нет! Послушай!
Она отключает связь.
Вот и поговорили.
Вагон-капсула начала замедляться перед прибытием. Учитывая скорости, на которых она двигается по туннелю с разряженным воздухом, процесс замедления отнюдь не мгновенен и растянут на добрые двадцать минут. Комиссар просыпается, или делает вид, что проснулся. Я убираю планшет в сумку и наливаю себе воды из стоящей на столе бутылочки. Внутри капсулы комфортная температура, но вода в бутылочке холодная, будто её минуту назад набрали из родника – специальный пластик почти полностью препятствует теплообмену, и вода в такой бутылочке может годами сохраняться прохладной и вкусной. Подобный материал используется для теплоизоляции в космических кораблях и в противолазерной броне. А ещё из него делают бутылочки для воды.
Комиссар снова забрасывает в рот свою пластинку со вкусом табака. Меня аж передёргивает, стоит только вспомнить этот вкус. Торопливо делаю ещё один глоток.
Капсула останавливается. Так мягко, что я, стоя, практически не заметил её манёвра. Короткое ожидание пока вокруг накачают обычный воздух потому, что при тех скоростях которые развивает этот вид транспорта, он может двигаться только внутри прямых как луч света и герметичных туннелях, где воздух разряжен в не создаёт сопротивления при сверхбыстром движении.
-Последняя остановка перед орбитальной войной, -шутит комиссар и снова спрашивает: -Не передумал?
Игнорирую его и смело шагаю вперёд, в большой причальный зал, где останавливаются множество таких капсул как наша. Высокий сводчатый потолок – как в каком-нибудь соборе. Много людей вокруг, большая часть в военной форме тех или иных родов войск. Здесь и космопехота и ракетчики и артиллеристы и даже тяжёлый десант шагает в своей закрытой броне, похожей на средневековые доспехи, переделанные неведомым дизайнером в стиле футуризма.
Война…. Не думал, что когда-нибудь вернусь к тебе снова, тем более по своей собственной воле. Но там, наверху, моя семья и я обязан найти их всех и защитить. Защитить от самих себя, если потребуется, от навязанных идей, от этой гражданской войны, плавно перетекающей в межзвёздную и межвидовую с окопавшимися вокруг Юпитера пришельцами.
Глава 16. Небо войны и его грозные ангелы
Если ребенок считает родителей волшебниками, то отчасти потому, что они сами убедили его в этом.
Эрик Берн
В фильмах про космические войны, которые часто снимали до тех пор когда война в космосе таки началась. В этих фильмах, бравые космосолдаты, между сражениями, обязательно выпивали в каком-нибудь космическом баре. Сейчас, когда идёт настоящая война, стало понятно, что те фильмы состояли из ерунды почти полностью. Но правда в том, что космические бары всё-таки существуют.
Подходил к концу второй месяц как я снова, на этот раз по своей собственной воле, очутился в этом аду. Мою, изрядно потрёпанную, кибер-орду отвели назад на ремонт и доукомплектование. А я, впервые за эти два месяца, оказался предоставлен сам себе на три дня на тыловой орбитальной базе «Гастон» и здесь имелся самый настоящий бар. Прямо как в тех фильмах, которые, как выяснилось, на девяносто процентов состоят из всякой ерунды.
Но ведь были и оставшиеся десять процентов.
Во-первых, почему военная база называлась «Гастон» если принадлежала российскому сектору? Тут всё просто. Военную базу не строили с нуля, что было бы слишком затратно, тем более в условиях активной войны с Луной. Её возвели на основе одного и наименее пострадавших орбитальных объектов, располагавшихся ближе к земле, чем к луне и поэтому всего два раза перешедшему из рук в руки. Сначала, ещё во время мятежа, его захватили лунары. После лунар выбили земляне и с тех пор орбитальный объект так и принадлежал земле, поэтому пострадал не настолько сильно, как другие объекты, которые переходили из рук в руки по шесть – восемь раз, а то и больше. Здесь оставались в порядке энергосистема, внутреннее пространство было по-прежнему герметично. В общем для превращения в опорную военную базу пришлось переделывать не так много. Главное понатыкали снаружи побольше пушек, окружили минными полями, создали на соседних орбитальных объектах долговременные укреплённые пункты, ну и прибрались немного внутри, чуть переделали, чуть починили и главная внешняя база российского сектора готова.
Но почему «Гастон»?
Всё дело в том, что раньше сей орбитальный объект представлял собой гостиницу для космических туристов, совмещённую с огромными торговыми и игровыми центрами и, самое главное, с рестораном французской кухни. Он так и назывался раньше «центр космического туризма «Гастон»». Проживая вторую жизнь в виде базы поддержки для российских военных орбитальный объект сохранил старое наименование. Кроме наименования он сохранил также внутреннюю планировку. Полковники и другие военные званием выше размещались в люксовых гостиничных номерах. Майоры и капитаны довольствовались комнатами попроще. Лейтенанты размешались кому как повезёт. А к услугам рядового состава – удобные и привычные казармы, построенные на месте крупных обеденных залов и пространств торгового и игрового блоков. Президентские номера занимало, разумеется, высшее командование.
Лично мне, надо сказать, достался хоть и не слишком большой, но зато отдельный номер с двумя комнатами, одна из которых являлась чистой спальней, а другая могла выступать как в роли рабочего кабинета, так и в роли приёмной для гостей. Только вот работать здесь мне было не над чем, наоборот, я прибыл сюда немного отдохнуть пока ожидаю переукомплектования армии штурмовых дронов. Гости ко мне тоже не приходили так как из-за специфики своего подразделения я являлся единственным живым человеком в нём, получал приказы от командования и совсем не знал никого из сослуживцев. Прославленное армейское братство и дружба, до сего момента, обходили меня стороной. Впрочем, не скажу, чтобы оно меня сильно волновало.
Кроме гостиничного комплекса где с удовольствием разместились военные, в наследство от центра космического туризма остались более чем обильные запасы высококачественной, пусть и консервированной, пищи, поэтому даже рядовому составу, техникам и ремонтникам здесь частенько доставалось на ужин что-то вроде консервированных тигровых креветок в пряном соусе, крабы консервированные в собственном соку, трюфели в нарезке или что-нибудь ещё из той же серии. Но главное, что оставили бывшие французские владельцы, дружно погибшие ещё при первом захвате орбитального объекта лунарами, мир их праху, это вн