– Воздух… – слабо проблеял Калашников.
– Чего? – не расслышал Бугаев.
– Воздух, – сглотнув ком, повторил майор, – и космос… В смысле… тревога!
– Что?! Космос?! Атака с орбиты?! – Полковник вскочил и рывком поставил майора перед собой. – Где?!
– Так вот же, – кивнул на экран Калашников.
– Черт! – Бугаев отбросил тряпичное тело майора к «орудию». – К бою! Мищенко, задраить вход! Исследователи, тоже оружие к бою, хватит прохлаждаться! Капитан, сгоняй их к бойницам!
– Есть! – бодро откликнулся капитан. – Ученые, за мной!
Он попытался встать, но тут снова ожили недра, и до двери капитану пришлось добираться на четвереньках. Исследователи выполнили приказ так же, ползком.
– Все силы стянули, гады! – Бугаев покачал головой. – Что же наш флот-то не мычит не телится?!
– А зачем им здесь все силы? – не задумываясь, спросил майор. – Так много!
– Да, – озадачился Бугаев. – А, понял! Они пушку хотят у нас отнять! Ну нет! Хрен на блюде! Мы из нее еще сами постреляем! Да, наука?!
Он ободряюще хлопнул размякшего от страха Калашникова по плечу и рассмеялся. Взбодренный поддержкой майор кисло улыбнулся и, чтобы не уронить достоинство начальника целого ИО, пробормотал:
– С точки зрения филологии, правильнее было бы сказать «мы из нее получаем», ведь пушка наверняка не стрелы выпускает по врагу, а лучи какие-нибудь…
– Да? – изумился Бугаев. – А если антиматерию? Тогда поантиматеримся? Так, филолох?
– Ну… в общем-то да, хотя, конечно, устоявшиеся словесные штампы… они не дают развернуться в узких рамках эти… как ее… эти-мо-логии… а потому…
– Враг пошел в атаку! – прервал его бред громкий возглас Мищенко. – Не стрелять, подпустить ближе! Ждать… ждать…
– Ой!.. – В животе у Калашникова громко заурчало.
– Жда-ать! – Капитан взял ноту повыше. – Огонь!
Сверху было хорошо видно, как выстрелы СТУРНов прокладывают в рядах наступающих УУ несколько «узкоколеек», как быстро затягиваются эти раны на теле бесчисленного воинства, как новые выстрелы землян образовывают вокруг бункера целый вал из пепла и отдельных останков фиолетовых братьев, как снова и снова накатывают волны атакующих…
УУ шли на приступ с необъяснимым упорством и совершенно не колеблясь. Они гибли сотнями, но все равно лезли вперед, и если бы СТУРНы не раскладывали большую часть их тел на молекулы, бункер чужаки давно бы взяли, предварительно завалив все его амбразуры своими телами…
Однако оружие землян было пока еще эффективно, и атака захлебнулась. Волны бескрайнего океана живой силы, схлынув, организованно отошли назад, а на смену им выдвинулись тяжелые боевые машины, похожие на сухопутных китов, плавно скользящих над самой землей.
– Калашников! – Полковник снова выловил майора из кучи оборудования и приподнял за воротник. – Если пушка не начнет стрелять, «пулять», «лучать» или «кваркать», я обвяжу тебя минами и пущу вон под тот танк…
Бугаев кивнул на изображение первого кита. Вражеские танки шли на штурм тройным уступом, по десятку машин в каждой линии.
– Почему это под тот?! – Майор попытался вывернуться, но разжать пальцы Бугаева было практически невозможно.
– Не извивайся, – приказал полковник. – Наводи балду!
– Как же я ее наведу, если висю… вишу… ну, то есть тут вот болтаюсь?!
– Работай! – Бугаев отпустил его воротник.
Приземлился майор удачно, но земля снова вздрогнула, и он все-таки завалился на бок.
– О-о-о! Я руку сломал!
– Симулянт! Расстреляю!
– Нет! Ушиб! Просто ушиб, сейчас подую – и пройдет! Ф-фу! – Майор решительно подполз на коленях к лафету и в бессильной ярости звонко ударился в него лбом.
– Э-эй! – предупреждающе прикрикнул Бугаев.
– Наводись, зараза! – Майор снова приложился к основанию орудия.
Полковник негромко выругался и безнадежно махнул рукой. Дальнейшие увещевания или угрозы были бесполезны. Он проверил заряд своего СТУРНа и, расставляя ноги, словно моряк в качку, побрел к свободной бойнице.
Вид через бронестекло был гораздо более интересным, чем схематичная картинка поля боя с высоты мигрирующего пеликана. Прямо перед бункером тлели барханы золы и пепла, чуть дальше залегли постреливающие враги, сновала какая-то легкая техника и висели киты, небо было заполнено летающими миниатюрами кораблей – скорее всего одноместными штурмовиками. И вся эта армия была хорошо вооружена и полна нечеловеческой решимости взять бункер. Рано или поздно, с любыми потерями. Спасало землян пока лишь то, что исправно работал генератор силового поля. Иначе все давно бы уже закончилось.
– Жжется, – переминаясь с ноги на ногу, заявил один из ученых справа от полковника. – Пол как будто накалился!
– Может, это чужие подкоп роют? – забеспокоился другой. – Плазмобуром…
– Нет, у этой базы основание из восьмиметровой плиты пластобетона. Его ничем не пробьешь, – возразил третий. – Только если линия тектонического разлома под нами пройдет или вулкан откроется…
– Ха! Ну ты и сказанул! – рассмеялся первый. – Вулкан? На равнине?!
– А что? – задумчиво спросил второй. – Если море сюда смогло прийти, хотя до него еще сутки назад было три тысячи километров, почему бы не открыться вулкану?
– Тронулся, – ухмыльнулся третий. – Море! Ты спишь, что ли? Просни-ись, гуси уже улетели!
Он помахал перед глазами товарища рукой и состроил пару смешных рожиц. Тот в ответ лишь пожал плечами и кивнул, указывая куда-то вдаль.
Полковник, невольно подслушавший беседу, проследил за взглядом исследователя и обмер.
От горизонта, примерно оттуда же, откуда доносился звук и прикатывались подземные толчки, в золотисто-алых лучах закатного солнца шла высокая серо-зеленая… волна! Определить ее высоту было сложно, но если предположить, что до нее было не меньше сорока километров, то «ростом» эта водяная стена могла оказаться километра в три, а то и в четыре. Чуть выше пенного гребня виднелась узкая полоска лазури, но вся остальная часть неба была скрыта за черными ставнями свинцовых туч. Атмосферный фронт опережал волну на несколько километров и жадно высасывал из земли, деревьев и холмов всю жизненную силу, тут же отдавая ее обратно в виде тугих хлестких разрядов молний.
– Кранты штурмовикам, – удовлетворенно заметил первый ученый.
– А нам? – спросил второй. – У нас ведь тоже неслабый ориентир для молний торчит…
– Да о чем вы беспокоитесь?! – возмутился третий. – Мы же утонем!
– А-а, черт, как жжется! Лучше утонуть, чем сгореть! Кажется, тут все-таки какая-то щель… а там, под фундаментом, наверное, вулкан открывается…
– Чем лучше-то? – резонно спросил второй, скептик.
Ответа он не получил. Пол под ногами первого исследователя действительно треснул и раздвинулся примерно на метр. Чего хватило как раз для того, чтобы ученый рухнул в разверзшуюся под ногами, клокочущую раскаленной породой бездну.
Исследователи не успели даже охнуть, а сам несчастный от страха не стал ни сопротивляться несправедливой судьбе, ни звать на помощь. Он покорно сложил руки по швам и полетел вниз. Правильно среагировал только полковник. Он резко наклонился и выбросил вперед и вниз левую руку.
– Куда? – Бугаев крякнул от усилия. – Дезертировать вздумал?!
Он за воротник вытянул исследователя из щели и поставил на пол, слева от разлома.
– Генератор! – завопил спасенный.
– Ошпарился? – посочувствовал ему полковник.
– Нет! – Ученый помотал головой. – Я, когда падал, видел… Генератор поля там, внизу, под полом! Он плавится! Трещина проходит рядом с ним! Он весь в броне, только это защита на пятнадцать минут!
– А волна придет сюда через десять, – прикинул полковник. – Укладываемся…
– Во что?!
– В норматив, – невозмутимо ответил Бугаев, возвращаясь к пульту.
По пути он перепрыгнул через змеящуюся по полу щель и даже не поленился открыть лицевой щиток шлема, чтобы в нее сплюнуть. Слюна испарилась, едва попав в ярко-красный просвет.
Полковник тяжело оперся на пульт, смазав несколько размягчившихся от жары пластиковых кнопок, и внимательно уставился в экран.
Сверху катаклизм выглядел еще более ужасающим. Два серо-черных бурлящих моря двигались со скоростью реактивного лайнера, обходя летающую камеру сверху и снизу, словно заключая ее между молотом и наковальней. Молот был серебристо-сверкающим, а наковальня волновалась, как настоящее штормовое море. И простиралось все это безобразие далеко за горизонт.
А внизу царила полнейшая паника. Мечущиеся между холмами фигурки набивались в челноки и давили друг друга, махины танков удирали на север, но там тоже занималась подозрительная багровая заря, и спастись киты не могли. Что примечательно, никто из чужаков не пытался воспользоваться переходами. Полковник точно знал, что до ближайшего было каких-то триста метров – он хорошо запомнил свой маршрут по стрелке, – а до цилиндрического перекрестка не более пятисот, но УУ словно забыли о существовании удобнейшей транспортной системы и бежали на чем попало, бросая оружие и технику.
– Так вам и надо! – Бугаев удовлетворенно треснул кулаком по пульту, и изображение пропало. – Майор, наладить!
– Жарко! – простонал обливающийся потом Калашников. – Уф-ф! Баня…
– Связь давай! – заорал полковник.
– Уже, уже, – запричитал майор, заползая под пульт. – Синий… сюда, красный сюда… Или нет… красный сюда, а синий…
– Ты в саперы податься не думал? – не заглядывая под пульт, спросил Бугаев.
– Нет, а что?
Отвечать полковнику было некогда. Монитор снова ожил, но теперь на нем возникло хорошо знакомое Бугаеву лицо контр-адмирала Иванова, командира специальной эскадры ДШБОР.
– Иванов? – Главный «дебошир» невольно припомнил попойки в офицерском собрании, где они постоянно спорили, кто из них главнее. Контр-адмирал утверждал, что он, поскольку он командует специальной эскадрой и вообще имеет генеральское звание, а Бугаев настаивал, что раз он командир ДШБОР, то и эскадра подчиняется ему. В этом споре победителей быть не могло. В запутанной иерархии постоянно или временно взаимодействующих родов войск разбирался только начальник Генштаба, но выпить с Чаном ни Бугаеву, ни Иванову не светило, а иначе выяснить истину было нереально.