Наконец – наконец! – она остановила машину в живописном месте и выключила музыку. Улыбнулась и вышла, подставила лицо свежему прибрежному ветру. Странный выдался день: солнце пригревало, но ветер нес холодный воздух с океана.
– Черт возьми, что это было? – выпалил я, хлопнув дверью.
Меня трясло, и не от холода. Я пытался не подать виду, как мне страшно, потому что меня не оставляло подозрение, что, может быть, – ведь возможно же такое? – она нарочно играет со мной. Я сел на парапет, отгораживающий нас от обрыва, и уперся локтями в колени, пытаясь отдышаться. Грейс присела рядом, надев на голову шарф и частично скрыв под ним лицо. Иногда она держалась со мной так, что я начинал испытывать к ней совершенно платонические чувства, как будто она была моей сестрой.
– Раньше я все время ездила по этой дороге. Еще до того, как права получила, – тихо проговорила она. – Я знаю ее как свои пять пальцев. Даже лучше, наверное. Могла бы нарисовать ее по памяти, а вот свои пять пальцев – вряд ли. И откуда взялось это выражение?
– Нельзя так ездить после того, как чуть не погибла в аварии.
– Не я тогда свернула с дороги. Дом сидел за рулем. До его смерти я любила эту дорогу. И смогу полюбить снова.
В ее голосе слышалась горечь. Раньше Грейс никогда не говорила о Доме в негативном ключе. Но сейчас, кажется, винила его в аварии, в которой он сам и погиб. Хотя, наверное, она имела право злиться.
– Просто я… Ты не можешь быть с ним, поняла? Не можешь пойти за ним туда, куда он ушел, как бы ни хотелось. Так что хватит пытаться это делать.
– Черт, Генри. Я не думала, что…
– Так об этом и речь! Ты не думала. Ты так неслась на поворотах, что шины дымились. Это ненормально, Грейс.
– Мне просто хотелось снова стать собой. – Я ничего не ответил, и она встала. – Пойдем. В десяти минутах есть ресторан в роще. Угощу тебя обедом в знак извинения.
С этими словами я начисто забыл о пережитом в эти полчаса кошмаре и о том, что был на волосок от смерти. На смену страху пришел восторг, который всегда охватывал меня, когда Грейс делала для меня что-то приятное и мне казалось, что она тоже в меня влюбляется. Сейчас я понимаю, что в тот момент просто плохо соображал.
Ресторан стоял на утесе с видом на море. Грейс заказала еду, и мы сели на улице на траве, купаясь в солнечных лучах.
Пока мы ели, Лола прислала сообщение.
ЛОЛА:
Где тебя черти носят?
ГЕНРИ:
Жить без меня не можешь? В национальном парке. Погода хорошая, жалко торчать в четырех стенах.
ЛОЛА:
Тащи свою задницу сюда немедленно – или, клянусь, Хинк узнает все про твои делишки.
ГЕНРИ:
Какие делишки ты имеешь в виду?
ЛОЛА:
Надеюсь, ты прямо сейчас придумываешь суперическую идею для этой тупой газеты. Я уже даже не шучу, Генри.
Не вынуждай меня спасать тебя от самого себя. Ненавижу быть героем поневоле. Поэтому не ношу маску и не борюсь с преступностью Готэма по ночам..
СОБЕРИСЬ, ТРЯПКА.
ГЕНРИ:
Расслабься, у меня все под контролем.
ЛОЛА:
Надеюсь, иначе придется поставить на обложку кого-то из Кардашьян. А может, и ВСЕХ Кардашьян.
Мне тоже нужна газета для колледжа. Помни об этом, осел.
ГЕНРИ:
Прости, Ла. Скоро все будет.
ЛОЛА:
Хорошо, иначе я все расскажу Уиделин, и она тобой займется. Она знает, где ты живешь.
ГЕНРИ:
Запомнил.
После обеда мы легли рядом под бескрайними голубыми небесами и долго лежали молча. Наконец она сказала: «Сейчас приду». Встала, заковыляла к садику на краю утеса и стала собирать последние осенние цветы. А потом пошла по пологому холму к ресторану: в одной руке – трость, в другой – букетик желтых цветов.
Ее не было всего десять минут. Я и не заметил. Еще одна прихоть Грейс Таун, подумал я.
В четверг после обеда мы долго сидели в редакции, а потом сели в автобус и поехали в маленький кинотеатр недалеко от моего дома. Перед фильмом перекусили хот-догами. Грейс закапала кетчупом свою безразмерную футболку с надписью Ramones, но даже не взяла салфетку.
– Пусть думают, что я ранена, – заявила она и облизала пальцы.
Я смотрел на ее губы и представлял ее голой.
В кино мы сделали то же, что и всегда в темноте. Притворились, что мы вместе. Перед началом фильма она поцеловала меня, а потом водила пальцем по моей ладони. Как будто гадала, пытаясь увидеть будущее и прочесть свою судьбу в линиях на моей коже.
Не знаю, что она там увидела. Может, ничего.
После кино мы пешком возвращались домой и не держались за руки. В конце концов Грейс со вздохом взяла мою руку. Но я не чувствовал себя победителем. Мне казалось, что я провалил экзамен.
Держась за руки, мы дошли до моего дома, и впервые мне казалось, что мы – пара, что у нас есть будущее.
«Ну ничего себе, – думал я, – кажется, я правда влюбился».
«Не дури, – возразил другой голос в моей голове. – Нельзя влюбиться в девчонку, которую знаешь всего два месяца».
«Джеку и Роуз и четырех дней хватило», – ответил я сам себе.
«Думаешь, сравнение с «Титаником» – верный знак, что все кончится хорошо?»
Блин.
– Спасибо за приглашение, дружище, – сказала Грейс, когда мы пришли.
– Не благодари, Таун.
На садовой дорожке, ведущей к двери моего дома, она без энтузиазма поцеловала меня, и ее тело было теплым, несмотря на холод.
«Я на ней женюсь», – подумал я, глядя, как она ковыляет прочь. И улыбнулся. Впервые с момента Поцелуя я был в чем-то абсолютно уверен.
20
ПРОШЛА НЕДЕЛЯ. Хорошая неделя: Грейс почти не хандрила. Нам многое удалось сделать. Младшие редакторы принесли заметки не про кошек. Лола сверстала почти половину разворотов. Статью про ролевые настольные игры урезали до пяти тысяч слов. Я даже попытался сделать задание по математике. Ничего не понял, правда, но попытка не пытка.
А еще мы с Грейс занимались сексом. На этот раз она не расплакалась, и я был рад.
Кажется, жизнь начала мне улыбаться.
Вечером в четверг она пришла на ужин. Мы сидели на кровати в подвале, хохотали и дразнили друг друга, а мама с папой готовили на кухне. И я подумал: что если сегодня мы наконец расставим все точки над «и»? «Так ты теперь моя девушка или нет?» Я снова и снова повторял про себя этот вопрос, думал, в какой момент ее лучше спросить. Когда она согласится, все о нас узнают.
Я представил, что скажут знакомые, когда мы поменяем статусы в «Фейсбуке». Не то чтобы это было для меня так важно, нет. Но помечтать-то можно. Те, кто знал о нас с самого начала, будут писать комментарии типа «ну наконец-то» и «чувак, что она в тебе нашла?». Кто не догадывался, что у нас что-то намечается, будут в шоке. «Что?!» – предвкушал я комментарии от своих знакомых, а от друзей Грейс, которые меня не знали, – «Очень рад за тебя, Грейс. Здорово, что ты нашла хорошего парня».
Я уже не помню, зачем, но мы лежали обнявшись и молча читали страницу Мэттью Бродерика в Википедии на моем айфоне. Я теребил прядь ее волос и поражался, как она когда-то могла казаться мне не офигительно красивой. В первый день, когда я ее увидел – как только она вошла в класс актерского мастерства, – она выглядела будто после долгого перелета на другой край Земли. После многочасовых перелетов люди выглядят не просто уставшими и непричесанными – они как будто каждой клеткой своего тела все еще находятся там, в пункте вылета. Теперь атомы Грейс наконец настроились на другую частоту, и я был рад.
Стоило вспомнить о ее атомах, как я начал думать о ее коже, а потом и о том, как она выглядит без одежды. Это придало мне смелости. Я медленно проговорил:
– Так вот, насчет нас…
Перемена в Грейс была внезапной и очень ощутимой. Она отпрянула и убрала голову с моего плеча. Прекратила читать про Мэттью Бродерика. Улыбка стерлась с ее лица. И я думал: о черт, черт, черт, только не это опять. Неужели я опять ошибся?
– Угу, – буркнула она.
Она ведь понимала, почему она здесь? Или нет? Знала, что мне нужно. С самого начала знала все о моих чувствах. Как она могла так быстро превратиться в ледышку?
– Мне просто хочется знать, что у нас с тобой.
– Даже не знаю, что ответить.
– В прошлый раз ты сказала, что перестанешь ходить на кладбище.
– Правда?
– Да. На Хеллоуин. Правда, ты была пьяна.
– Прости. Когда я пьяная, в голову вечно лезет всякая глупость. Не надо было так говорить.
– Значит… ты так и будешь туда ходить?
– Генри.
– Поверь, мне тоже не хочется это обсуждать.
– Я все еще чувствую его. Он у меня под кожей. Во сне я чувствую его теплое прикосновение.
– Я не прошу тебя о нем забыть.
– Тогда что тебе нужно? Я и так делаю все, что могу.
– Я хочу ответить «да», если кто-то спросит, встречаемся ли мы. Не хочу скрываться от своих друзей. Хочу, чтобы все знали, что мы вместе. Хочу держать тебя за руку и целовать при всех и не волноваться, что нас кто-то увидит. Хочу, чтобы все это стало реальным.
Грейс ничего не ответила, она просто смотрела в потолок. И тогда я спросил:
– А ты чего хочешь?
– Возможно… – Она надолго замолчала и несколько раз вздохнула. Ее глаза метались из стороны в сторону; она пыталась подобрать слова. – Возможно, не стоит спешить? Все произошло так быстро. Если мы немного притормозим, это не будет казаться ошибкой.
– По-твоему, я – ошибка?
– Я не то хотела сказать. Я просто… не готова стать прежней. Мне пока не лучше.
– Мне все равно. Я хочу тебя такой, какая ты сейчас.
– Нет, не хочешь. Тебе нужна она. Ты встречаешься со мной в надежде, что в один прекрасный день я стану прежней. Ты влюбился в мечту, а не в настоящего человека, и меня убивает, когда я вижу, что ты смотришь на меня и видишь кого-то другого.
– Ерунда это все.