зях.
— Я знаю, — улыбнулся Шон, — я спокоен. Они за тобой и Марком, как за каменной стеной. И с новенькой вам повезло. Дженнет сказала, что она замечательная девушка. Кстати, это она летит с тобой?
Единственный вопрос возникший в голове Даниэля — когда можно успевать обо всем этом говорить? Когда вообще можно успевать встречаться с человеком из другого экипажа с таким плотным графиком? Или они видятся в туалетах аэропорта?
— Кто из них? — Спросил капитан Джек, тем самым привлекая внимание задумчивого Даниэля, — голубоглазая брюнетка, которая замужем?
— Она не замужем, — ответ Шона заставил Даниэля тут же посмотреть в удивленное лицо друга. Вся ложь выплывает наружу. Всегда. Рано или поздно. Но все тайное становится явным.
Взгляд Джека, пронизывающий Даниэля насквозь, говорил о том, что тот не очень доволен ложью. Минутное молчание казалось длилось пол часа. Даниэль молился про себя, что бы Джек не начал сейчас обсуждать ложь про Оливию при Шоне. И поняв это, Джек отвернулся, одевая наушники. И лишь одна его фраза, заставила Даниэля задуматься еще сильнее:
— Я никогда не брал твоего, Фернандес.
Оливия отлично провела полет в полном одиночестве. Ее никто не раздражал шелестом бумаг и недовольным молчанием. Она наслаждалась полетом в полном смысле этого слова: смотря в окно и пытаясь не думать ни о чем. Мелани пару раз приходила к ней, садясь рядом и рассказывая случаи в полете, недавно случившиеся с ней. Но они и на половину не были такими яркими, как у Оливии. Даже если не брать случай с рожающей девушкой, то самый первый полет— это просто фейерверк острых ощущений. Но все стерлось из памяти тут же, как только Мелани открыла свой самый страшный секрет:
— У меня роман, Лив.
От удивления Оливия открыла рот. Это новость должна быть на первом месте. А Мел только в конце полета говорит об этом.
— С кем?
Мелани придвинулась ближе, шепча на ухо:
— Со стюардом из моего экипажа.
Лучше бы девушка этого не слышала. Строгое табу на отношения между членами экипажа были правилами номер три. И самыми сложными, как сказал Мухаммед Шараф Эль Дин, отпуская их в летную жизнь.
— Мел, что ты творишь! А если кто — то узнает? Тебя уволят!
Но Мелани натянуто улыбнулась, пожимая плечами:
— Значит не судьба.
— Как ты можешь такое говорить, — разозлилась Оливия, — жертвовать карьерой ради пустой связи…
Но ее прервал до боли знакомый гипнотический голос, обращаясь к пассажирам. Она даже подняла голову, думая, что ей слышится и мысленно видя того, кому он принадлежит:
— Уважаемые, Леди и Джентльмены, говорит капитан, мы приступили к снижению и уже через несколько минут, вы сможете любоваться видами второго по величине в Германии города Гамбурга. Температура в аэропорту вас ждет слегка прохладная, + 24'С и небольшой дождь. Прошу пристегнуть ремни и не расстегивать их до полной остановки самолета. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию и от всех членов нашего экипажа желаю вам приятного пребывания в Гамбурге.
Тут же прозвучал сигнал «пристегнуть ремни», но Оливия не торопилась хвататься за ремень, она плохо понимала, что происходит, услышав этот голос. Забыв, что несколько секунд назад она отчитывала подругу за безумный роман, Оливия посмотрела удивленным взглядом на сидящую рядом Мелани.
— Мне нет покоя от этого человека, ни на земле, ни в воздухе. — Оливия не могла поверить в то что слышала его голос там, где его точно не должно быть.
— Голос у него обалденный, — задумчиво произнесла Мел, вставая со своего места, но подруга схватила ее за руку:
— Ты кажется говорила про свой роман, прости, Даниэль перебил наш разговор. Какого черта он вообще заговорил?
— Поговорим вечером. — Улыбнулась подруга.
— Ты покажешь мне его?
— Он работает в хвостовой части, его зовут Герберт Закс.
Жаль, что Оливия не знала этого раньше — она бы лучше рассматривала стюардов этого экипажа.
— Немец?
Мел вновь села рядом:
— У меня нет проблем с национальностью. Какая разница— немец, грек, испанец, — на последнее Мелани поставила ударение, — если есть страсть, а может и любовь, то это не важно.
— Я не об этом. — Оливия задумалась, вздохнув, — просто такая теперь наша жизнь.
Пока они обсуждали жизнь Мелани, в кабине пилотов трое мужчин хохотали над словами Даниэля, произнесенными для пассажиров. Он все-таки сделал это, согласился на странную просьбу еще одной безумной.
— Никогда столько не говорю, — между смехом, произнес Джек, — соловей.
Даниэль, смеясь, кивнул и встал со своего места. Хоть как — то он поднял себе настроение:
— Я пошел в салон, не забудь, что тебе садиться.
— Теперь боюсь мои стюардессы сбегут к тебе, Фернандес.
— Мне бы со своими разобраться, — после этих слов, улыбка спала с его лица. Он понял, что не хочет уходить из кабины, но устав запрещает находиться во время взлета и посадки третьего лица не имеющего отношения к данному полету.
— Тогда встретимся вечером, — махнул ему рукой капитан и вышел на связь с диспетчером.
Даниэлю пришлось вновь сесть с Оливией. Радовало только то, что через несколько минут они приземлятся и он до завтра не увидит ее. Потерпеть всего несколько минут. Он уже начал отчитывать время, смотря на часы на своем запястье левой руки, понимая, что она тоже смотрит на них.
— Считаю минуты, когда уже не увижу тебя, — произнес он, нарушая табу на разговоры с ней. Но пусть знает, что он не в восторге сидеть с ней рядом.
— Мне это тоже не приносит удовольствие.
Он взглянул в ее глаза, подчеркивая для себя, что их цвет соответствовал тому, что сейчас было за бортом самолета. А ее не накрашенные губы были особенно бледны. Он поймал себя на странной мысли, что хочет вновь прикоснуться к ним, делая их розовее.
Он смотрел на ее губы, нахмурив брови и Оливия машинально закусила нижнюю, понимая, что не накрасила их. Она так устала есть тонну помады, что сейчас просто решила отдохнуть от косметики. Видимо даже этот факт его раздражал. Ведь стюардесса его экипажа всегда должна выглядеть идеально. Потянувшись за сумочкой, чтобы вытащить помаду, она почувствовала его шепот возле своего уха:
— Не надо. Ты не на работе.
Ему даже захотелось доплатит ей, что бы она не красила их. И еще доплатить, что бы она больше не прикусывала нижнюю губу так нежно, как он только что видел и вообще не смотрела в его сторону.
Она кивнула, ставя сумочку обратно под сиденье. Отлично. Хоть что — то он сказал приятное ее слуху.
Самолет коснулся полосы, и Оливия грустно вздохнула. Летать было проще, чем жить на земле. Она смотрела в окно, слыша, как загудел самолет:
— Реверс, — задумчиво прошептала она сама себе, но Даниэль услышал это слово. Слышать от нее такие слова было уже не впервой, но сейчас она просто сказала его, наблюдая, как самолет резко начал тормозить.
— Аэропорт обязывает.
Она повернулась к нему, желая задать кучу вопросов. Странных. Для нормальной девушки:
— Ты не используешь реверс, когда мы садимся в Дубае, почему?
Он все еще смотрел в ее окно, слегка прищурив глаза, наверно, думая над ответом. Но ответ был один— потому что он Даниэль Фернандес Торрес.
— В Дубае полоса позволяет сделать пробег, так почему не использовать ее для этого? Плюс к этому— аэропорт находится в центре города, постоянный шум надоедает людям, живущим рядом.
Девушка смотрела на него, но он полностью был поглощен видом в окне приближающегося аэропорта, мысленно пытаясь представить, как завтра он поднимет новый самолет в воздух. Пустой. Это мечта любого пилота.
Пока мысленно он был где — то в другом месте, Оливия рассматривала его лицо: еще вчера он был гладко выбрит, теперь черная щетина делала его старше. Он воплощал в себе эталон мужской красоты, черты его лица были до раздражения правильными, вылепленные богом, при его рождении.
Почувствовав взгляд холодно — голубых глаз, Даниэль посмотрел на Оливию, встречаясь с небесной гладью. Схватка между ясным небом и грозой. Казалось в этот момент даже воздух пропитался озоном.
— При неиспользовании реверса износ шин выше, — выдохнула она, опять закусив нижнюю губу, но все еще смотря в его глаза. Она даже в этом вопросе перечила ему.
— При использовании реверса износ двигателей выше, а это куда дороже, чем поменять резину. — Он отстранился от нее, смотря на встающих со своих кресел людей, — поезжай с экипажем Арчера в отель. Сегодня ты мне не нужна.
— А где будешь ты?
Он старался не смотреть на нее, желание быстрее выпроводить подальше эту девушку возникло, как гром среди ясного неба:
— Пойду в технический центр изучать документы и самолеты. Завтра наш вылет в 12:30, надо быть в 10 утра уже в аэропорту.
— Я могу выйти из отеля в город?
Оливия была счастлива знать, что уже сейчас может расслабиться с подругой и наконец спокойно поговорить.
— Можешь даже заблудиться в нем.
Мерзавец опять съязвил ей, но пропуская это мимо ушей, она решила не портить себе настроение. Она рада была заблудиться навсегда и никогда больше не видеть Даниэля Фернандеса.
— Тогда до завтра, — Оливия поднялась со своего кресла, и он встал, пропуская ее. Она потянулась наверх, открывая крышку багажного отсека, чтобы вытащить свой чемодан, а он молча наблюдал за этим.
— Где твой чемодан? — Спросила она, пытаясь удержать свой двумя руками, что бы он не упал на нее.
— В кабине пилотов, — Даниэль одной рукой схватил его и поставил на пол. если она еще что — нибудь уронит себе на голову— это может оказаться смертельным.
— Если он тебе не нужен, я могу забрать его с собой в отель, — она не скажет ему спасибо, он не дождется этого от нее.
— Хочешь подложить мне в чемодан ядовитую змею?
— С удовольствием сделала бы это, но боюсь не найти в этом городе террариум. — Она натянуто улыбнулась, — как хочешь, я просто предложила помощь.
Помощь в лице Оливии его насторожила. Разве она могла сделать доброе дело и лишить его лишнего груза? Ему в это плохо верилось, но выбора не было. Таскаться с багажом по техническому центру удовольствия не приносило.