Оливия выглянула из кухни, убеждаясь, что их никого не слышит:
— Это ты про Арчера?
Нина уставилась на подругу:
— Даже не думала о нем, просто получилось бессознательно. Он не стоит моих мыслей.
— Ты пела про пилота, — улыбнулась Оливия, — про пилота Джека Арчера.
— Там не было слов «Джек Арчер», — испугалась девушка, решив, что она могла и не заметить их.
— В твоей голове эти слова, — Оливия пальцем ткнула в голову подруги, — вот здесь.
Нина задумалась, вспоминая сегодняшнюю ночь. Как так могло получится, что она переспала с Джеком Арчером? Это сколько же она выпила перед этим?
— Ненавижу пилотов, — все еще нахмурившись, недовольно произнесла она, — они строят из себя приличных джентльменов, а на самом деле оказываются обычные подзаборные кобели.
От неожиданного высказывания подруги, Оливия закрыла рот рукой, чтобы приглушить смех. Она не понимала откуда у Нины такая неприязнь к пилотам, но ее слова попали прямо в точку. Про Джека Арчера именно так и можно было сказать:
— Так зачем ты с ним связалась?
— Я была пьяная.
— Жаль, я думала у вас любовь.
Нина удивленно уставилась на нее:
— Ты что! Какая любовь? Пилоты вообще лишены этого чувства, у них срабатывает только инстинкт выживания и размножения.
Если бы Оливия не стояла, прислонившись к стенке, то упала бы.
— Но Шон и Дженнет… — Она не договорила, потому что Нина тут же вставила свой комментарий.
— Она держит его на цепи, как настоящего кобеля.
Девушки рассмеялись. Оливия и забыла, что в ее салоне сидит пассажир, который, видимо тоже относился к числу таких мужчин, хотя и не был пилотом.
— Но не все пилоты похотливые кобели, Нина. Я знала человека, который был предан семье всю жизнь, несмотря на то, что был капитаном и был очень видным мужчиной, — Оливия резко перестала смеяться, потупив взгляд голубых глаз в пол и Нина заметила в них тоску, — просто тебе попадались не те мужчины, — продолжила девушка, поднимая затуманенный взгляд, — просто не те.
— Не знаю, — пожала плечами подруга, — возможно. Вот что ты думаешь про наших пилотов? Про Даниэля и Марка.
Что она думала о Даниэле? Она старалась не думать о нем.
— Я их мало знаю, Нина, но думаю, они больше любят свою работу. И мне кажется, даже если мы с тобой войдем к ним в одном нижнем белье, они не заметят. Даниэль точно.
Нет, он может и заметит, но выставит ее вон, что бы она не мешала ему работать.
— Давай проведем эксперимент! — Воскликнула Нина, — ты расстегнешь блузку как можно шире, — она поправила свою не маленькую грудь руками, — принесешь им кофе и посмотришь на реакцию Даниэля. Если его взгляд скользнет в твой шикарный вырез, то ты, дорогая, будешь должна меня пригласить на ужин.
Оливия вновь засмеялась, представив эту картину. Безумие какое — то. Почему она должна идти к нему и показывать свой «шикарный вырез»? Хотя… Если она так и сделает, то выиграет и ужин ей должна будет Нина. Даниэль никогда не поведется на такое, она была уверена— сегодня он особенно зол на нее. Она уверенна в выигрыше на сто процентов.
— Я согласна, — хохоча, произнесла Оливия, — начинай готовить ужин.
— Я выиграю, — кивнула Нина, — вот увидишь, все пилоты кобели и ты сейчас это докажешь.
Безумству не было предела. Они прошли через салон Оливии, и она вновь ощутила на себе пристальный взгляд Боба. Она не стала оборачиваться, что бы он понял ее игнорирование. Зайдя в туалет, находящийся возле кабины пилотов, Оливия посмотрела на себя в зеркало, пальцами растягивая верхнюю пуговицу на белой блузке.
— Ты что! — Воскликнула Нина и от этого крика девушка вздрогнула.
Что было ни так? Слишком открыто? Она вновь посмотрела на себя в зеркало, понимая, что практически ничего не видно.
Нина закатила глаза, хмурясь и качая головой:
— Ты монашка? — Она пальцами расстегнула целых четыре пуговицы на блузке подруги и Оливия побледнела, видя себя в зеркале. О, боги! Если бы ее видели преподаватели в колледже "Arabia Airline" они бы ослепли. И ее уволили. Теперь груди девушки была ели скрыты. Они холмами выступали, стянутые кружевным белым бюстгальтером, кружева которого виднелись из распахнутой белой блузки.
— Я так не пойду, — было уже не смешно. — это вульгарно.
— Ты же говоришь, что есть мужики не кобели и Даниэль один из них, то докажи. Кажется, ты вообще говорила про то, чтобы зайти к ним в нижнем белье.
Да, она так говорила, но видя себя сейчас в зеркале, она готова была забрать свои слова обратно. Лишь только гордость не позволила отступить назад. Гордость и уверенность, что Даниэль даже не посмотрит в ее сторону.
— Стой здесь, — Нина ушла и оставшись одна, Оливия вновь посмотрела на себя. Было красиво, эротично, сексуально. Но ни в самолете. Ни в авиакомпании "Arabia Airline". Ни в кабине пилотов.
Она провела рукой по коже, медленно спускаясь к левой груди и слегка отодвинув бюстгальтер, коснулась светлого шрама. Он портил всю красоту. Как хорошо, что он скрыт. Никому не приятно смотреть на дефекты тела. Этот шрам на теле стал символом шрама на душе.
— Вот и я, — Нина держала поднос с кофе, — улыбайся и неси.
— Я же им только что носила кофе.
— Ничего. Сегодня тяжелый полет. Пусть много пьют.
Оливия вышла из туалета, и Нина сунула ей в руки поднос, затем поправила вырез, еще больше открывая его:
— Что ты делаешь? Я и так почти голая. Если кто увидит, меня уволят.
Нина подтолкнула девушку к двери в кабину пилотов и нажала код:
— Никто не увидит. Улыбайся, Оливия.
Марк заполнял бортовой журнал, полностью увлеченный этим занятием. Даниэль, переговорив с диспетчером, снял наушники и посмотрел на показания датчиков.
— Мальчики, мы принесли вам кофе.
Голос Нины заставил Марка оторваться от своего занятия. Но внимание Даниэля было полностью занято работой.
Нина подтолкнула Оливию, и та, улыбаясь, видя на себе ошарашенный взгляд второго пилота, подошла с подносом к Даниэлю.
— Ты только что приносила нам его, — произнес он, крутя кнопку на панели управления.
Она молилась, что бы он так и дальше продолжал не обращать внимание на нее. Это было так свойственно ему. Хоть бы диспетчер вышел на связь.
Она наклонилась чуть ближе и в это время он повернулся к ней, встречаясь с ней взглядом.
Она так испуганно на него смотрела, можно подумать, что она не ожидала, что он вообще посмотрит в ее сторону. Улыбки уже не было на ее губах. Но зато на них была помада, которую ему всегда хотелось стереть. Она портила настоящий цвет ее розовых губ. Девушка стояла так близко, наклонившись к нему, что это привело его в замешательство. Что она задумала?
— Ну раз не хочешь, тогда ладно, — Оливия уже готова была уйти, радуясь победе, но его слово остановило ее:
— Хочу.
Оторваться от ее губ оказалось сложнее, чем он думал, а после того как она закусила нижнюю, моляще смотря на него, это стало уже невыносимо. Он опустил взгляд… Боже, лучше бы он смотрел на ее губы. Вырез блузки на груди этой девушки был настолько глубоким, что он отчетливо видел кружева бюстгальтера, скрывающий ее груди.
— Оливия, с тебя ужин, я пошла, — Нина открыла дверь и вышла.
Даниэль тут же оторвался от этого шикарного зрелища, злясь про себя. Он схватил с подноса чашку с кофе, недовольно отводя взгляд.
Злость Оливии просто зашкалила, она выпрямилась, передавая Марку кофе. Тот сидел, подперев подбородок и молча наблюдал за происходящим. Увидев недовольный взгляд Даниэля, он улыбаясь взял чашку с подноса, коснувшись взглядом выреза на груди девушки.
Они все кобели, Нина права. Оливия выскочила из кабины, заходя в туалет, чтобы наконец застегнуть все пуговицы на блузке. Но чьи — то руки не дали сделать этого, хватая ее за грудь и больно сжимая:
— Похотливая стюардесса— моя мечта, — грубый голос возле уха и отражение в зеркале Боба, заставили сердце биться от испуга чаще. — Я заплачу, Оливия, сколько ты хочешь?
От неожиданности дыхание перехватило и сердце начало биться в разы сильнее. Она вцепилась в его руки, пытаясь убрать их от себя, но он сильнее сжимал ее, причиняя новую боль:
— Отпусти.
— Для пилотов все, а для пассажиров ничего?
Он явно был озабоченным маньяком. Этот факт и его слова со злостью произнесенные им, еще сильнее напугали ее. В голове крутилось только одно — кричать. Но кричать— это напугать пассажиров, это создать панику на самолете. Она не могла позволить себе сделать этого. Она не могла позвать никого на помощь, но у нее была надежда на то, что кто — нибудь из своих пойдет сюда. Мерзавец не закрыл туалет, дверь была приоткрыта. Он так торопился осуществить свои потребности, что забыл об этом. Или не успел, хватая девушку.
Оливия боролась, пытаясь скинуть его руки, но он был сильнее, сжимая ее. И как спасением стал шелковый голос:
— Убери от нее руки и сядь на свое место.
Даниэль вышел почти вслед за Оливией, высказать ей все, что думает про ее игры, но шорох в туалете, граничившем с кабиной пилотов, заставило его заглянуть туда.
Шок? Нет.
Безумство? Нет.
Злость? Нет.
Ярость!
Видя, как руки чужого мужчины, касаются того, что он только что касался глазами, произвели просто взрыв в его мозгу. И может быть дело было не в вырезе ее блузки, не в ее теле вовсе. Она была беспомощной, хотя и глупой стюардессой его экипажа.
Ярость кипела, но он заставлял ее гаснуть. Впервые Даниэль столкнулся с таким случаем на борту. Сейчас он бы вмазал этому мерзавцу или стукнул головой об унитаз. Он так бы и сделал. Раньше. Сейчас он капитан и должен думать холодной головой, а не эмоциями, сковавшими его сознание. Эмоциям не место в кабине пилота. Он прошел отличную подготовку, его учили действовать обдуманно.
— Капитан? — Парень не был напуган. Он слегка ослабил хватку, — что будет если я не подчинюсь?
Взгляд испуганных небесных глаз моляще смотрели на Даниэля, как на спасение от жестокости. Ей просто повезло, что она взбесила его дурацкой игрой.