Олег, будучи за границей, как-то позвонил ей. Старое, почти не исчерпавшее себя чувство, вспыхнуло между ними вновь. Четыре года они встречались урывками, то Светлана в Москву приедет, то Олег в Женеву или Париж. И вот теперь наконец-то они поженятся.
«А ведь это должно было произойти десять лет назад!..» — пронеслась мысль, и она окончательно проснулась.
Не без трепета вошла Светлана в съемочный павильон. Олег познакомил ее с режиссером, который, узнав о продюсерских планах мадам Ферри, выказал радость по поводу ее желания принять участие в съемках.
— Правда, всего пара реплик!.. — словно извиняясь, произнес он и добавил, прищурив глаза. — А ведь я помню ваш дебют!
— К сожалению, он остался без продолжения! — вздохнула Светлана. — Вы не против, если я буду в своем костюме? — спросила она. — У меня великолепное, стилизованное под начало XX-го века платье.
— Превосходно! — тут же согласился режиссер. — А мы добавим еще пару реплик, несколько наездов камеры — и получится почти роль!..
— Вы так уверены, что я справлюсь? — удивилась Светлана.
— Абсолютно! — ободряюще подмигнул он.
Светлана пошла гримироваться.
— Какой симпатичный человек! — заметила она Олегу насчет режиссера.
— Но я еще более симпатичный! — налетел на них сзади Никита.
— Боже! Как тогда!.. Все вместе! — не удержалась от восклицания Светлана. Вздохнула и поправилась: — Почти, как тогда!..
— Нет, еще лучше! — целуя ее, сказал Олег.
…Костюмерша была потрясена, увидев мадам Ферри в темно-лиловом платье, расшитом мелкими бриллиантами.
— Господи, да где же вы такую красоту взяли?! — вскричала она.
— В Париже! — легкомысленно ответила Светлана и надела сверкающее тревожными огнями колье.
Вошедший гример изумился:
— Никогда не видел столь искусно выполненной копии.
Светлана улыбнулась ему в зеркало.
— Боже! — тонким голосом воскликнул гример. — Неужели настоящее?!
Светлана не отвечала, продолжая улыбаться.
— Ты с ума сошла! — прошептал Олег. — У тебя же его украдут, еще и съемка не начнется.
— Не волнуйся! Никто же не знал, что сегодня появится дама с бриллиантами. А для того, чтобы их украсть, нужно подготовиться.
— Ты слишком плохо думаешь о русских ворах. Они глазами украдут! — рассмеялся Олег.
— О!.. Да тут нужен крупный план, и не один!.. — теперь уже настала очередь режиссера изумляться. — Бриллиант в обрамлении бриллиантов! — проговорил он, усаживая Светлану за столик импровизированного варьете.
— Она сорвет съемку! — поправляя «золотые» запонки в манжетах, шепнул Никита Олегу.
Но тут раздалась команда: «Внимание! Тишина! Мотор!»
Олег и Никита в черных, безукоризненно сидящих на них костюмах перебрасывались грустными фразами эмигрантов. Никита обвел взглядом зал и, заметив знакомое лицо, подошел к Светлане, взял ее под руку и произнес: «И вы, княгиня, здесь!..»
Камера наехала. Светлана ответила. Камера удалилась. «Стоп! Снято!..»
— Теперь девушки! Девушки с цветами пошли!.. — командовал режиссер. — Легче, игривее, вы же француженки!.. Кокетливо, вот так, хорошо!.. Что у нас дальше?.. — обратился он к помощнику.
— Факир с питоном, затем фокусник изобразит пару чудес и извлечет из черного ящика исполнительницу романсов, бывшую русскую графиню…
— Отлично! Тишина!.. Внимание!.. Мотор!.. Факир пошел!..
Было отснято несколько дублей. Питон лениво обвивал шею Олега. Светлана непроизвольно морщилась. Никита подзадоривал публику делать ставки на жизнь красавца офицера.
— Стоп! Перерыв!.. Пусть подготовятся фокусник и графиня!..
Объявленным перерывом воспользовалась журналистка с фотографом.
Олег позировал один, с Никитой, со Светланой. Журналистка сыпала вопросами, фотоаппарат ослеплял вспышками.
— А можно с питоном?! Можно? — с мольбой в голосе обратилась она к дрессировщику в костюме факира.
— Пожалуйста, Боря любит сниматься! — Он приоткрыл крышку большой корзины и позвал: — Боря! Еще пару кадров для журнала! — и вынул питона.
Светлана отскочила, как ужаленная, пробормотав: «Фу, гадость!» — и отошла еще дальше.
Олег встал между столиков и положил на плечи тяжелого питона. Журналистка попросила статистов занять свои места, чтобы получилось похоже на кадр из фильма.
Фотограф навел объектив, и вдруг толстое тело питона словно свело судорогой. Он взметнулся вверх, подобно сверкающей ленте, и упал, свившись в тугие кольца, на плечи Ветрова. Все присутствующие невольно подались вперед, и ужасное «Ах!» огласило павильон.
Из сжавшегося страшного кольца были видны лишь обезумевшие глаза Олега. Он пошатнулся, к нему бросился на помощь дрессировщик. Подбежал Никита. Поднялся шум. Встревоженный питон еще плотнее сомкнул свои кольца.
Наконец дрессировщику, Никите и трем статистам удалось извлечь Олега из «объятий» рептилии. Лицо Олега было искажено до неузнаваемости. Он не дышал. Вызвали «Скорую помощь».
— Осторожнее! — раздался крик одного статиста. — В теле питона стрела!
— Где?! — воскликнул дрессировщик.
— Да вот же!
Действительно, в питона вонзилась стрела с желто-черным оперением. Острие ушло в глубь тела, но сантиметров пятнадцать древка торчали снаружи.
— Держите его крепче! — крикнул дрессировщик и извлек из питона острый наконечник. — Что за идиотские шутки! — взревел он.
Светлана пыталась протиснуться к Олегу. Один парень уже делал ему искусственное дыхание.
— Пульс?! Пульс?!.. — взволнованно спрашивал Никита.
— Не прощупывается! — отвечал тот.
— Врач!.. Пропустите!.. — раздались возгласы.
Олега положили на носилки, но глаза врача уже не выражали надежды.
— Сломаны шейные позвонки! — сразу определил он.
— Как?! — схватилась за голову Светлана. — Не может быть!.. Олег! — она кинулась к носилкам, но, взглянув на посиневшее лицо Олега, глухо охнула и зашаталась. Ее подхватили и усадили на стул.
Очнулась на кушетке. Растерянным взглядом посмотрела на Никиту, вспомнила, что случилось, и заплакала навзрыд.
— Какой идиот выпустил стрелу?! — гремел голос режиссера. — Каким образом здесь оказались посторонние? — указал он на двух мальчиков лет по десять.
— Это ты пустил в питона стрелу? — с искаженным от ярости лицом закричал он на одного из мальчиков.
— Нет! — испуганно попятился тот.
— А кто?!.. Так!.. Откуда ее могли выпустить?! — бегая по площадке, допытывался он.
— Судя по траектории, — начал помощник, — вероятно, со стороны сцены.
Режиссер взлетел на сцену, на которой стояла расписная ширма фокусника и черный, окантованный золотой бумагой, высокий ящик. Он заглянул за ширму, открыл ящик.
— Какой идиот смог додуматься до этого?!..
— Что делать? Отменять съемку? — понуро ходил за ним следом помощник.
— А что мы будем снимать? — взвился не хуже питона режиссер и, нервически тряся головой, вызвал по сотовому телефону милицию.
Помощник поднес к губам мегафон и объявил:
— На сегодня съемка отменяется! Все свободны!
Ошеломленные случившимся артисты пошли переодеваться.
— Господи! Как костюмы попортили! — вздыхала костюмерша. — Двух пуговиц не хватает! — обращаясь к своей помощнице, указала она на пиджак. — Запонка потеряна! — рассматривала она белую щегольскую рубашку. — А это вообще никуда не годится!.. — отбросила она в сердцах парчовую блузу дрессировщика.
В костюмерную заглянул помощник режиссера.
— Вы посмотрите, какой разор! — указала она на вечерние платья с оторванными подолами. — Все погибло!
Тот криво усмехнулся:
— У нас артист погиб! А вы — тряпки!..
— Кто за что отвечает! — буркнула костюмерша. — Кто за артистов, кто за тряпки!..
_____
ГЛАВА 5
Дождавшись, когда няня выйдет из кухни, Алла обратилась к мужу, неспешно потягивавшему красное вино:
— Эту мразь необходимо остановить!..
Муж лениво поморщился.
Няня вернулась в кухню.
— Алла, мне покормить Славика?
— Нет, я сама! И вообще, на сегодня ты свободна!.. Завтра как всегда!
— Хорошо! До свидания! — ответила няня и, наклонившись к мальчику двух лет, восседавшему на высоком стульчике, ласково шепнула: — До завтра, Славулька!
Он ей ответил восторженными междометиями и отчаянно застучал ложкой по перекладине.
Едва за няней закрылась дверь, как Алла возобновила разговор.
— Неужели ты не понимаешь, что Жаклин не обойдет тебя?! — пытаясь сдерживаться и лишь розовея от негодования, продолжала настаивать она.
— Я не понимаю другого, — недовольно отозвался Алекс, — почему тебя это так волнует?
Алла возмущенно пожала плечами и, зачерпнув кашу, принялась кормить малыша.
— Ну, допустим, она напишет, — кивнул Алекс в сторону журналов, лежавших на диване. — И что для нас с тобой в этом страшного?.. Все и так знают о моей связи с Жаклин и что я оставил ее ради Марианны…
— Вот! Вот!.. — с ожесточением закивала Алла. — Очень мне приятно будет читать в этих «Живых листьях», как она окрестила свои пасквили, о похождениях собственного мужа!..
— Но ведь это же было до нашего знакомства. Это скорее должно больше волновать мою бывшую жену, в бытность которой все это происходило, но никак не тебя. Перед тобой, дорогая, я чист… Пока! — рассмеялся он.
Алла, опустив глаза, продолжала машинально кормить ребенка. Ему не понравилось невнимание к его персоне, и он начал капризничать.
— Алла, не запихивай так упорно в него кашу, — посоветовал ей муж.
Ложка отлетела в другой конец кухни.
— Ну так сам корми его! — давясь от ярости словами, выкрикнула она.
— Не надо было отпускать няню. Не мужское это дело — с ложечки кормить детей, — спокойно заметил Алекс.
— Извини!.. Я ему лучше дам яблочное пюре!..
— Думаю, оно ему больше понравится. Правда, Славик? — обратился он к сыну. Тот вытянул руки и стал проситься к папе.