— Вам чего? — спросил он сиплым голосом и закашлялся.
— Вас! — ответил Мелентьев и, не дожидаясь приглашения, вошел в коридор.
— Ну, проходите, раз зашли, — сделал Лютаев отрывистое движение рукой. — Только я получил вашу повестку. Сами же назначили на завтра.
— Я не из милиции.
— А откуда? — удивленно застыл он посреди относительно чистой комнаты с более чем убогой обстановкой.
Круглый стол, покрытый выгоревшей клеенкой. Четыре стула. Два продавленных до пола кресла. Диван с прожженным сиденьем. Большой буфет рыжего цвета.
— Я — частный детектив Кирилл Мелентьев.
— Да ну! — хлопнул себя руками по бедрам Лютаев и с загоревшимися, словно у мальчишки глазами, переспросил: — Не врешь?
Кирилл покачал головой.
— Дожили! — словно радуясь, продолжал тот. — Шерлоки Холмсы по домам ходят. Туманный Альбион, да и только. А я ведь тогда, — он махнул рукой назад, как бы показывая, насколько давно, — мечтал сыграть частного сыщика… — помолчал. — Много чего мечтал…
— Николай Степанович, — приступил Кирилл к делу, — вам известно об убийстве вашей супруги Жаклин Рахманиной?
— Известно! — понурив голову, проговорил он. — Садитесь, — Лютаев выдвинул стул.
— Благодарю.
— И что, думаете найти убийцу? — взглянул он исподлобья на Кирилла.
— Уверен, что найду!
— Ох, молодость! Самоуверенность! Ох, и хватите через нее! — он с любопытством оглядывал Мелентьева. — А вы, того, не разыгрываете меня? Может, вы артист? Уж больно на сыщика не похожи. Они же попроще должны быть, ну, я имею в виду, лица попроще, чтобы не запоминались. Да и ростом… уж больно вы высокий. Как следить-то за преступником будете? Вот для кино вы — идеальный детектив, чтобы все женщины влюблялись и раскрывали вам тайны! — он рассмеялся, сверкая остатками зубов. Потом лукаво подмигнул. — Меня не проведете, я артист! Я чувствую!
— Увы, Николай Степанович, должен вас огорчить: потеряли вы свое чутье…
Лютаев впился взглядом в Мелентьева.
— Черт! Теперь не разберешь! Кто сыщик, кто преступник, кто депутат! Все смешалось!
— Значит, завтра вас вызывают в милицию? — решил уточнить Мелентьев.
— Да вот она, повестка, — указал Лютаев на листок бумаги, лежавший на буфете. И вдруг подскочил на стуле. — А кто заказчик ваш будет? Кому это понадобилось убийцу Жаклин искать?
— Вам знакомо имя Светланы Ферри?
— Она? — несколько удивился Лютаев. — Ну тогда, что ж…
— Как и когда вы узнали об убийстве Жаклин Рахманиной? — внимательно глядя на бывшего сердцееда всей страны, спросил детектив.
Тот в одно мгновение собрался и сосредоточенно ответил:
— Сегодня утром в новостях объявили и повестку принесли. Правда, в повестке не указана причина вызова, но оно и понятно.
Кирилл оглядел комнату. «Странно, с чего бы это Лютаев до сих пор трезвый, ведь я пришел в начале третьего», — возник у него вопрос.
— Где вы были ночью седьмого июня?
Николай Степанович с широкой улыбкой добряка охотно ответил:
— Пил! В соседнем дворе. Свидетелей полно.
Кирилл с не меньшим добродушием улыбнулся ему в ответ:
— Ну, посудите сами, Николай Степанович, могу ли я поверить свидетельским показаниям не вполне трезвых людей?
Взгляд сыщика задержался на обложке «Советского экрана», приклеенной к стеклу буфета. На ней был запечатлен хитроумный Петруччо, которому удалось укротить строптивую.
— Сильный фильм! — кивнул в сторону фотографии Кирилл.
— Неужто видели? — с большим сомнением спросил Лютаев.
— Конечно! Ведь это классика!
— Во как! Классика! — с явным удовольствием повторил актер. — Что? Как Толстого перечитывают, так и нас смотреть будут?
— Почему будут? Уже смотрят! Золотой фонд киноискусства.
— Золотой фонд! — передразнивая с неожиданной неприязнью в голосе, прошамкал Лютаев. — А что ж так к своему фонду по-свински относитесь? Вон, смотрите, как живу! — обвел он свою убогую квартиру, а затем двумя пальцами оттянул от груди вылинявшую тельняшку. — Спасибо морякам, подарили, а то и ходить-то не в чем было!
— Николай Степанович! Вы же сами такую жизнь себе пожелали! К кому же претензии?
— Сам пожелал, много ты понимаешь, молодой еще! Интриги, сволочи приятели-предатели…
— И единственный друг — бутылка! — иронично закончил фразу Мелентьев.
Из глаз Лютаева искры посыпались. Он подскочил, с необыкновенной прытью выхватил из-под себя стул и, замахнувшись на Кирилла, прорычал:
— А ну, убирайся! Частный прихвостень! Чтоб духу твоего…
Кирилл приподнялся, легко вырвал стул из его скрюченных злобой пальцев и сказал:
— Давайте поговорим спокойно, если вы заинтересованы в том, чтобы убийца Рахманиной был найден.
Лютаев мешковато свалился на стул, едва устоявший под его тяжестью.
— А что же мне быть не заинтересованным? — произнес он и немигающим взглядом уставился на детектива. Было заметно, что он о чем-то размышляет.
Все еще не выходя из задумчивости, Николай Степанович поднялся, подошел к буфету и вынул новую бутылку водки. Поставил на стол и пододвинул два стакана. Спохватился, выбежал на кухню и вернулся с тарелкой, на которой лежали помидоры, огурцы и ветчина.
— Помянем Жаклинушку!
Кирилл с тоской посмотрел на бутылку сомнительного производства, но выпить пришлось.
Закусили.
— Ты, парень как, не из ментов будешь? — пронизывая Мелентьева взглядом Малюты Скуратова, спросил Лютаев.
— Я же вам говорил, что веду расследование по просьбе Светланы Ферри и не имею ни малейшего отношения к милиции.
— Да вижу, вижу, — добродушно посмеиваясь, откинулся на спинку стула Николай Степанович. — Меня не проведешь, — погрозил он пальцем Мелентьеву. — Давай-ка еще выпьем.
Даже ради следствия Кирилл не мог пойти на такую жертву, но и сердить Лютаева ему не хотелось. Он тоскливо оглянулся. В открытую на балкон дверь увидел приготовленные к сдаче бутылки и несколько литровых банок.
— Воды бы! Жарко! — обратился он к Лютаеву.
Тот вышел на кухню. Кирилл тем временем схватил пустую банку и поставил ее у ножки стола.
Лютаев принес графин теплой водопроводной воды. Мелентьев через силу сделал несколько глотков.
— Ну давай! — быстро наполнил опустевшие стаканы Николай Степанович и, запрокинув голову, медленно, с наслаждением выпил.
Кирилл громко закашлялся и вылил содержимое стакана в банку. Затем на манер Лютаева запрокинул голову и сделал вид, что пьет.
Лютаев громко хрустнул огурцом.
— Вот ты мне скажи, положим, я потерял из виду человека… ну, не знаю, куда он делся! — для наглядности Николай Степанович живо задвигался на стуле и завертел головой, изображая тщетные поиски. — Вот ты бы смог его найти? — глазки его сощурились, губы распылились в ехидной выжидательной улыбке.
— Если вы сообщите мне какие-нибудь сведения об этом человеке, например, когда и при каких обстоятельствах он исчез, в чем был одет…
— Что? Ни фамилию, ни имя? Только в чем одет… когда и при каких обстоятельствах? А если еще скажу, что машина у него была?
— Машина облегчит поиск.
Лютаев, словно бобер, принялся покусывать свой кулак. Кирилл чувствовал, что хочет он ему что-то сказать, да не решается.
Николай Степанович начал осторожно.
— Слушай, а много тебе Светка Ферри заплатить обещала?
Кирилл рассмеялся, придав голосу максимум добродушия.
— А лишние не помешают!
— Я это понял, как тебя увидел! Франт! На зарплату так не оденешься. Да и автомобильчик у тебя тот еще! Я в кухне в окно посмотрел. Вот и подумал, если я тебе помогу найти преступника, предположим, — все еще продолжал осторожничать Лютаев, — ты мне должен же чего-нибудь заплатить?
— Само собой разумеется! — воскликнул Мелентьев.
— А вот если бы еще можно было подзаработать, ты бы не отказался?
— Я бы? Конечно, не отказался!
Лютаев нервно потер ладони.
— Учти, разговор сугубо между нами! Ментам — ни слова! Я им завтра допрос коммуниста в гестапо сыграю. Была у меня такая роль, — развеселился он. — А с тобой мы по душам, так сказать, чистосердечно и доверительно. Короче, нужно разыскать одну бабу! — понизив голос, произнес он.
— Зачем?
— Молодой ты в детективах ходить, — вздохнул Николай Степанович. — Да другого нет! — посетовал он самому себе. — Баба эта Жаклин убила!
Глаза Мелентьева так сильно округлились, что Лютаеву пришлось поспешно пояснять, чтобы они совсем не выскочили из орбит.
— Я сам видел!
— Да ну! — недоверчиво выдохнул Кирилл. — Точно?
Лютаев залился переливчатым смехом.
— Не верит! Трезвый я уже был, понимаешь, трезвый! Короче, — он положил локти на стол и приблизил голову к сыщику, — если ты эту бабу разыщешь, мы ее как следует прижмем и получим кругленькую сумму. А потом можно будет ее Светке Ферри сдать. И у нас — двойной гонорар! Предлагаю пятьдесят на пятьдесят, я, конечно, больше вношу в дело как свидетель, но, признаю, что бабу разыскать будет нелегко. Ну как, идет?
— Что ж, мысль неплохая! Только как я ее найду? — замялся Кирилл. Губы Лютаева презрительно скривились. — Вы должны мне все очень подробно рассказать! — словно найдя выход, горячо воскликнул детектив.
— Само собой! Слушай! Значит, так, — он достал папиросу, закурил и откинулся на спинку стула. — Вышли у меня деньги. У кого просить? — картинно развел руками Николай Степанович. — Не у соседей же! Те сами ждут не дождутся пенсии. Ну и решил я поехать к Жаклин. Я уже был у нее месяца полтора назад. Она мне сама по телефону адрес этой дачи дала. Я тогда тоже за деньгами ездил. А что! — словно Кирилл выказал свое недовольство по этому поводу, громко воскликнул он. — Она моя жена и обязана ею оставаться и в горе и в радости! Радость-то проскочила, не заметили как… а теперь, значит, горе… Ей-то повезло: ни с того ни с сего Светка Ферри, миллионерша, почтительной любовью к Жаклин воспылала. Денег дала, эту, как ее… ну, вроде печатной машинки купила…